– Жалко нельзя купить только эту. Все шахматы мне не нужны. Хотя… у меня и денег то сейчас с собой нет.
– Понимаю, – кивнул китаец.
Он поцокал языком, покачал головой и достал из ящичка трюмо небольшой медальон. Подойдя ближе, продавец протянул его мне:
– Вот. Это безделушка. Почти ничего не стоит, так что я вам ее дарю, раз вы так заинтересовались этой темой. Идущий по пути истины всегда должен протянуть руку тому, кто делает первый шаг.
Я протянула руку и мне на ладонь легла двухсантиметровая фигурка того же Мийовы на золоченой цепочке.
– Даже не знаю, как вас благодарить, – улыбнулась я и надела медальон на шею.
– Лучшей благодарностью мне будет, если, начав движение, вы не остановитесь на полдороги.
– О, поверьте, я двигаюсь очень быстро, – улыбнулась я.
Я простилась с продавцом и спустилась вниз. В переулке было тихо – погоня если и продолжалась, то явно не здесь.
– Итак, Рыжая, что будем делать? Оставаться в городе нельзя.
«Значит уходим из него», – тут же откликнулась она и снова развернула передо мной карту, обозначив пунктиром дорогу к ближайшему лесу. Получалось, что самый короткий путь лежал вдоль Волги.
Мне повезло: набережная была обустроена только в центре. Дальше сначала тянулась безлюдная парковая зона – на фонари тут поскупились, поэтому в столь поздний час тут никто не гулял. Потом парк и вовсе плавно перешел в плотный лес и идти сразу стало тяжелее, так что пришлось держаться совсем близко к воде – тут все-таки обнаружилась кем-то протоптанная тропа.
Сначала мой нос почувствовал запах еды и только спустя еще пару сотен метров я разглядела вдали огонек костра. Мой желудок взвыл и начал царапаться изнутри острыми коготками. Дальше я шла, как завороженная. Мне было все равно кто там сидит и сколько их.
У костра обнаружилась чисто мужская компания. Скорее даже мужицкая. Это были обыкновенные работяги. Общались они на могучем русском и матерок далеко разносился над водой. Но стоило мне возникнуть перед ними, как наступила полная тишина.
–Добрый вечер. Пустите к вашему огоньку? – улыбнулась я.
Они, похоже, дар речи потеряли. Первым вышел из ступора самый пожилой среди них:
– Ну коли не побрезгуете, госпожа.
Мне тут же поставили отпиленный кусок бревна в качестве табуретки, и я присела.
Снова повисла тяжелая пауза. Один из мужиков помешивал уху – по запаху я уже безошибочно определила, что в котле – а остальные пялились на меня, не понимая, как себя вести.
Нельзя сказать, что я не нервничала в присутствии семерых мужиков, жены которых если и существовали вообще, явно были далеко. Но в империи пусть даже и тридцатых годов двадцатого века, до сих пор сохранялось четкое классовое деление, а моя шуба, пусть даже и поверх странного костюма, однозначно ставила меня в разряд господ. Будь тут простолюдинка, ей имело бы смысл опасаться за свою честь, но за аристократку полиция из них потом душу вынет. Трижды. Если бы они знали, что я в розыске как преступница, все, возможно, было бы иначе. Но они объявлений не читали.
– А чем вы занимаетесь? – спросила я. – Рыбаки?
Мне снова ответил пожилой, видимо бригадир или как там у них главный называется.
– Нет, госпожа. Рыбалка – это постольку поскольку. Так, на ушицу. Плотогоны мы. Там ниже лес сейчас в плоты вяжут. Как закончат, наша очередь придет – лес, значит, вниз по Волге-матушке гнать.
– Далеко?
– Далеко. В Саратов. Или в саму Астрахань, не приведи господь.
– Чего так сразу – «не приведи господь»? Из Астрахани долго обратно добираться? – я продолжила допытываться, следуя пока неясному сигналу интуиции, которая меня редко подводила.
– Не так чтоб долго. Опасно шибко. Ойраты там разбойничают. Туда-то по реке, еще можно спокойно доплыть, а вот обратно то посуху идти. С деньгами, значится. Обдерут, как липку – и это если повезет. А то и вовсе в землю положат.
Мне было жутко интересно, но как бы продолжить расспрашивать об известных всем вещах, чтобы у них не возникли вопросы уже ко мне – почему я прописных истин не знаю. Может просто прикинуться городской дурочкой?
– Ой, я всю жизнь в столице прожила, никто из подруг и не слышал про ойратов то этих. Жуть какая! А что ж императрица то порядок не наведет, коли разбойничают они?
– Так это ж основная сила страны нашей на юге. Чуть что, ворог какой, так на войну как один идут. И мужчины, и даже бабы. И так они страшны в битве, что подчас враги бегут, только как услышат, что ойраты против них вышли. Кое кто даже тут служит. В личной гвардии императрицы, значится, при дворе. Вот даже им многое прощается. Потом ойраты тоже ж разумение имеют. Не всех грабят. Караваны короны не трогают, а вот за людей простых кто вступится то?
– Жуть какая, – повторила я. – А долго вам плыть туда?
– Да с месяц примерно. В половодье быстрее, в межень дольше. Сейчас дней сорок будет.
– А что же вы едите то по дороге?
Мужчина усмехнулся:
– Да вот ушицу и едим. Картохи да лука с собой наберем, а рыбу ловим.
– И что, костер прямо на плоту разводите? А вдруг все сгорит? Дерево же.
– Да дело несложное. Дерн положить, значит, надо. Тогда на нем уже и костер разводи сколько хочешь.
Кашевар в это время отхлебнул из ложки суп и кивнул остальным:
– Готово.
– Вы, госпожа, отведать то ушицы нашей не побрезгуете? – спросил старший.
– Не побрезгую. Когда еще сподобится настоящей то поесть, – улыбнулась я.
Самым сложным было глотать без спешки. Мне отрезали толстый ломоть ржаного хлеба, налили в миску ухи, и я тщательно боролась с искушением жадно засунуть в рот сразу весь хлеб.
Жевали все молча и очень ответственно. Но засиживаться в гостях не следовало, а то кто-нибудь почувствует, что я уже почти своя в доску и приставать начнет, так что как только с ужином было покончено, я встала:
– Спасибо вам, уважаемые за гостеприимство и за угощение. Но меня ждут.
И я ушла от них в ночь. Они еще долго молчали. Наверняка гадали что это сейчас такое было.
Мне было совестно обкрадывать этих людей, поэтому я обрадовалась, когда чуть дальше увидела еще один костер. Тут тоже ужинали плотовики, только старший у них был не такой строгий и алкоголь не запрещал. Мужики нажрались до беспамятства, так что их вещи, заранее связанные в тюки, без надзора валялись рядом. Я просто взяла один из тюков, взвалила на спину и потащила дальше.
Плоты уже было видно. Сплавщики ждали, пока их свяжут все, чтобы плыть сразу большой компанией, но уже половина плотов была готова. Охраны не выставили – кому в голову придет угонять бревна? С ними на реке не спрячешься. Так что я затащила тюк на самый дальний от берега, затем нашла в вещах сплавщиков нож, сходила на берег и нанесла на плот дернину с небольшого прибрежного лужка, перепачкав все руки.
Шесты, оказывается, тоже уже заранее приготовили – они валялись на берегу. Так что к путешествию все было готово. Я перерезала веревки, постаравшись сделать это так, чтобы казалось, что они истрепались сами, и изо всех сил оттолкнулась шестом связки остальных, и мой плот медленно поплыл вниз по течению.
Глава 10
Сутки я просто лежала и приходила в себя. Нервное напряжение последнего дня на берегу долго не отпускало. Под вечер мне удалось разбить палатку, и даже развести костер. В мешках обнаружилась картошка, лук и краюха ржаного хлеба. Ловить рыбу я никогда не умела, так что найденные в тюке рыболовные снасти вообще пока не понимала, как использовать. К сожалению, овощей было явно не на месяц пути. То ли основные припасы лежали у плотовиков где-то еще, то ли они надеялись закупиться по дороге.
Река несла меня по одной ей понятным правилам, неудержимо и непредсказуемо, как судьба. Я смотрела на изгиб впереди и гадала, что же будет ждать меня там. Река это точно знала, а я нет. Когда плывешь не на лодке с мотором или веслами, а слившись с течением, как листок, брошенный деревом на поверхность воды, то становишься как будто частью другого мира. Мира реки. Волга вгрызалась в окружающий пейзаж, создавая вокруг себя свою особую жизнь. Другие деревья, рогоз и камыш вдоль берега, совершенно иная живность, чем на равнинах вокруг. Вот какая-то крупная белая птица, не торопясь, возила по дну клювом на мелководье. Плыви я с мотором, она бы непременно испугалась и улетела, но сейчас я была просто частью реки. Птица равнодушно взглянула меня и продолжила свое занятие, как ни в чем не бывало.
Справа плеснула брызгами нырнувшая с берега выдра. Не потому, что испугалась, а потому, что увидела в воде рыбу. Спустя минуту, она вытащила ее на берег – жирного откормленного карася… или леща. Я понятия не имела. Никогда в них не разбиралась. Выдра неспешно принялась пожирать добычу. Я ей позавидовала. От ухи бы я точно не отказалась.
На миг мне показалось, что река была мной, а я ей. Как будто маленькая частичка моего сознания ползет по собственному телу, раскинувшемуся на тысячу километров, от головы к ногам, упирающимися в большое море. И это мои берега кишат птицами и зверушками, а внутри по венам плавают рыбы.
Мой путь был предсказуем с тех пор, как я села на плот. Впрочем, также, как и вся судьба до этого. Я всегда плыла по течению большой невидимой реки и, как бы не трепыхалась, все было заранее определено. Пока я не сломала свой мир, одним движением, невовремя дернув рычаг машины времени в красном замке. Вот только после этого я не избавилась от фатума, а как будто перелетела и бухнулась в другое течение, подняв кучу брызг и кольцевых волн, что продолжали разбегаться по этой реальности, но я все равно продолжила двигаться в чужом русле.
Большей частью весь этот день я разговаривала вслух. Хорошо, что меня никто не слышал, кроме помощницы в моей голове.
– Рыжая, теперь ты можешь объяснить, что вообще случилось в клинике? У меня масса вопросов. Куда ты пропала до этого и почему вдруг появилась?
«Я тебя потеряла. После взрыва личностей в твоей голове, ты и сама не была способна понять, где ты настоящая. Я не могла тем более. Ты действительно сломалась и впала в кому от переизбытка информации. Находясь внутри твоей головы, не было никакой возможности правильно оценить ситуацию. Твой разум – единственный мой интерфейс для связи с реальностью, и я его потеряла. А потом случилось самое странное».