Я повернула голову и взглянула на клинок. Меч сделала моя мать! Я не верила в подобные совпадения. Это точно была она. Заказала специально для меня, заранее предвидя мою судьбу. Эта мысль не давала мне покоя и ночью я уже не смогла уснуть. Лежала, смотрела на звезды и пыталась разобраться в том, что происходит.
Всю жизнь после обретения способности нырять в отражения мне казалось, что мой путь заранее прописан неким кукловодом, который как за ручку вел меня от одного ключевого пункта в судьбе до другого. Сейчас, обладая памятью всех своих воплощений, я знала, что кукловодом была другая я. Та, что знала Марко взрослым и решила позаботиться о своей следующей версии из новой временной линии. Но что, если и ее тоже кто-то вел? Что, если ей тоже кто-то управлял? Моя мать назвала меня… то есть, получается, всех нас, великими королевами. Она что, уже заранее знала нашу судьбу, или создала ее? Этот меч яркий пример, что мать точно готовила для нас что-то особенное. Нет! Не для нас. Для меня. Ведь из всех моих воплощений, меч был только в моих руках. Ни одна из остальных красных королев не находила его.
Но меня украли у родителей и бросили в снег. Это же должно было сломать все ее планы. Или что, моя мать специально это подстроила? Выкинула свое дитя ради каких-то планов. Но зачем? Нет. Мои смутные младенческие воспоминания под гипнозом однозначно говорили о том, что меня выкрали. Некоторое время держали в каком-то очень холодном месте, а затем мокрую бросили в снег умирать. Это тоже часть ее плана? Или мой путь был неизбежен и откуда бы я не стартовала, все равно столкнулась бы с клинком?
Но самое главное: а вдруг мать еще жива? Глупые легенды о японских богах могли не иметь ничего общего с реальностью. Я не дух огня, а она не великая богиня, породившая чуть ли не весь японский пантеон и впоследствии сошедшая в мир мертвых. По моей просьбе Рыжая уже выдала мне полную справку про Идзанами. Это значит, что и версия кузнеца, что, дескать, мама умерла после моего рождения, тоже может быть полной чушью и у меня есть шанс ее встретить живой.
От этой мысли по спине бегали мурашки.
А еще я ликовала от понимания, что среди всех тех, чьи воспоминания хранились в моей памяти, я была самой «настоящей» дочерью. Ведь только мне достался ее подарок. Именно я обрела ту судьбу, которую она для меня хотела. Я крепче сжала в ладони меч. Теперь он по-особому грел руку и успокаивал. С ним у меня и раньше создавалось ощущение, что все в порядке и еще точно ничего не потеряно. Но теперь он, оказывается, единственная связь с моей настоящей семьей.
Утром я снова развела костер, сварила себе овощную похлебку, которая уже изрядно мне надоела. Забравшись в палатку, я все-таки смогла заснуть и проспала до четырех часов вечера.
За все время в пути мне часто попадались суда, шедшие против течения: небольшие рыбацкие лодочки и целых три парохода. А вот в попутном направлении я пока встречала только небольшие весельные шлюпки рыбаков.
Уже смеркалось, когда, обернувшись, я заметила, что выше по течению показался дым двух труб. Конечно, это мог быть кто угодно, в том числе и прогулочный пароход, но я тут же предположила худшее, что это за мной плыли.
Оторваться от любого плавсредства с мотором у меня не было никакой возможности, если только я срочно заново не научусь нырять в отражения.
Я быстро подползла к краю плота и вгляделась в рябь на воде, ловя в ней осколки реального мира. Хотя бы лоскуты этого пасмурного осеннего неба. Мысленно потянулась к ним, отдавая себя полностью не цели, а лишь резонансу с поверхностью воды. Прямо как в первые разы – нырок туда, куда повезет. Так же, как обычно делали все остальные ныряльщики, не имевшие якоря.
Сработало! Я довольно быстро поймала нужно ощущение озноба в конечностях. Миг падения в отражение, и я оказалась на горе. Тут было еще холоднее из-за сильного ветра. Вдали плескался океан, а вокруг валялись камни, покрытые оранжевым и желтым мхом. Пасмурное небо почти касалось низкими тучами соседних вершин. Где я оказалась? Берег Атлантики или Тихого океана? Моих знаний в географии и ботанике было явно недостаточно. Да и какая разница? Нить перехода обратно на плот была рядом, звенела как струна. Она выходила из маленькой лужицы в выемке в камне рядом со мной.
Меч был в моей руке. Одно движение и она оборвется, и тогда никто – даже опытный ныряльщик – не найдет меня. Вот только и я, если так и останусь с базовыми навыками перемещения в отражения, никогда больше не вернусь в мир Империи. Там, где осталось слишком много загадок и одно единственное, но бесконечно важное воспоминание о глазах Марко в толпе. У меня не было якоря, чтобы снова нырнуть туда. Поэтому я наклонилась к лужице, потянула за нить и снова оказалась на плоту.
Что же делать? Покидать этот мир я не была готова, а чтобы нырять внутри него, мне нужно было точно представлять то место, куда хочу попасть. А я тут ничего не знала, кроме столицы, где меня схватят, тюрьмы-больницы, куда тем более не было желания возвращаться, да этой реки.
Я предприняла еще одну попытку. Нашла ориентир на берегу: раскидистую уже безлистную иву, наклонилась к отражению, держа ее одновременно в поле зрения и в мыслях, и потянулась к ней через воду.
Миг перехода, и я вляпалась в прибрежную грязь по щиколотки. Ива оказалась совсем рядом. Обернувшись, я увидела свой пустой плот. Тут же мысленно дернула за нить перехода и снова вернулась на середину реки.
Так уже лучше. Теперь можно было смыться от любой погони, но требовалось найти более приятный район для высадки. А потом просто двигаться вдоль воды подобными нырками, каждый раз перемещаясь к самому дальнему объекту в поле зрения. Вот только одна беда: вдоль берега сплошной ил. Река к осени обмелела и по краям обнажила часть дна, так что, шлепаясь в такую хлюпкую черную массу каждый раз, я очень скоро превращусь в сплошной комок грязи. Шуба промокнет и не сможет согревать меня холодными ночами. Да и костер не факт, что получится развести. А ведь нужно будет переть на себе еще все вещи – спички, палатку, еду, котелок.
Я заметалась по плоту, стараясь собрать все необходимое, а потом остановилась и задумалась: а какую тяжесть я смогу с собой унести при нырке? Я ведь ни разу не испытывала свою «грузоподъемность». Человека на себе таскала, но это, наверное, другое. Неодушевленные предметы, вполне возможно, перемещаются по другим принципам. А как вообще определяется, что уходит со мной при нырке, а что остается на месте? Ну кроме поверхности воды – она точно константа. Я много раз перемещалась с сумками, грузом, мечом. Со мной переходит то, что я держу в руках? Точно нет – со мной только кто перемещалась шуба на плечах и обувь на ногах. Со мной перемещается все, чего я касаюсь? Нет – плот же остался на реке. Почему?
Нужно было провести эксперимент.
Я снова опустилась к воде и представила, что мое «я» – это не только то, что непосредственно касается тела, но и весь плот вообще. Он монолит, который прилип к моим подошвам, и я должна нырнуть вместе с ним!
Найдя взглядом точку ниже по течению примерно на метров пятьсот, я посмотрела на воду и вызвала знакомое ощущение перехода.
Мгновенный озноб и я, вопреки опасениям, не плюхнулась в холодную воду. От приземлившегося плота расходились крупные круги по реке. Все получилось!
Я тут же посмотрела вдаль и обозначила новую точку, примерно в километре ниже по течению и снова нырнула вместе с плотом.
Дым от труб корабля, что шел за мной следом, уже был почти не виден.
– Ну теперь попробуй, поймай меня, – зло и азартно улыбнулась я
***
К вечеру я отмахала по реке, наверное, километров пятьдесят. Не считала. Голова уже кружилась и болела, так что пришлось остановиться. От погони я уже была так далеко, что можно было спокойно поесть и поспать. За ночь они меня вряд ли нагонят.
Похлебка из картошки и лука меня уже порядочно достала. Конечно, можно было попытаться нырнуть в ближайший город в какой-нибудь кабак, схватить мяса и вернуться, но мне больше не хотелось воровать. Одно дело, когда делаешь это ради выживания, и совсем другое – когда ради комфорта. В этом случае очень сложно остановиться. Сначала шубка побогаче, потом колечко и понеслось. Нет уж, лучше еще раз съесть жиденькую пюрешечку с луком.
Наутро я продолжила прыгать, игнорируя изумленные взгляды проплывавших мимо судов и лодок. Не знаю, какие легенды тут сложат о призрачном плоте, который, как Летучий голландец возникал из ниоткуда и уплывал в никуда.
На третий день я переоделась в красный костюм и постирала, точнее прополоскала, за неимением мыла, черный. Воздух стал намного теплее. Я явно приближалась к дельте Волги и нужно было не прозевать нужную остановку. Рыжая каким-то образом по звездам и высоте солнца смогла примерно оценить расстояние, которое я пропрыгала вместе с плотом и отобразила меня на карте, развернув ее перед внутренним взором. Судя по всему, к вечеру, я должна была достичь земель кочевников.
Настало время озадачиться тем вопросом, который стоило задать себе с самого начала: а как именно я выживу среди ойратов? Для начала нужно было как-то произвести первое впечатление, чтобы меня как минимум отвели к хану и выслушали, а не сразу, к примеру, записали в какие-нибудь рабыни. Или вообще тупо зарезали и прикопали на бережке из-за шубы и дорогого меча. С другой стороны, именно странная и достаточно богатая одежда плюс меч давали кое-какую надежду, но лучше было бы ее чем-то еще подкрепить.
Проще всего впечатлить далекий от цивилизации народ чем-то технологичным, поэтому я представила современную Москву и, перебрав три образа в голове, наконец смогла нырнуть.
Я сразу поняла, что оказалась не в своем родном городе. Нет, это конечно была Москва и, так как я держала в голове образ небоскребов, возвышающихся над сталинской высоткой, то даже вполне современная, но я оказалась у большого фонтана, которого на моей памяти точно не было на площади перед гостиницей Украина. Да и называлась это здание отелем «Золотой колос».