Это была какая-то очень близкая версия. Но меня это устраивало. Так же, как и в моем родном мире, прохожие тут ходили, уткнувшись взглядом в смартфоны.
– Ох, да простит меня совесть, – вздохнула я.
Подгадав, когда ко мне приблизится молодой парень в ярко-оранжевой куртке, я ловким движением выхватила у него смартфон из рук. Не сумев удержаться от театральности, я быстро выпалила:
– Прости, он мне нужен, чтобы спасти ваш мир в прошлом.
После чего потянула нить перехода и снова оказалась на плоту. Для парня исчезла я крайне эффектно. Уже на плоту осмотрела свою добычу: бренд был мне неизвестен, операционка тоже, но в целом смартфон был привычным, а иконки интуитивно понятными. Заряд был под девяносто процентов, так что на пару дней мне, наверное, должно было хватить. А если экономить, то и дня четыре продержится.
Второй раз я также намарадерила металлическую плоскую баночку с неизвестным мне бальзамом в какой-то закрытой аптеке. Там свидетелей не было. Бальзам я выскоблила за борт на корм рыбам, а вот баночку тщательно промыла и наполнила водой. Насколько я помнила, ойраты жили в условиях полупустыни и с водой, а значит и с возможностью перемещений, там могли быть проблемы.
Следующим шагом я перенеслась в дацан. Рыжая показала мне несколько картинок как буддийские храмы выглядят внутри, так что представить было легко. Я даже не вникала в каком мире или времени оказалась. Главное, что возникла внутри храма возле широкой чаши с водой прямо во время службы, напугав только пару пожилых женщин – остальные молящиеся не заметили моего появления.
Человек в шафрановой одежде и окружающие его мужчины в бардовом хором речитативом распевали довольно заунывную мелодию. Я нашла на смартфоне диктофон и включила запись. Минут через пять я сочла, что записала достаточно и ретировалась обратно на плот.
После полудня я постепенно начала подруливать ближе к левому берегу, чтобы не прозевать место высадки. Должны же у них быть хоть какие-то селения на берегу.
Мне нужно было где-то переждать месяца три-четыре, пока ажиотаж вокруг моих поисков затихнет, портреты на столбах постепенно уничтожит ветер и дождь, а новые уже всем будет лень печатать. За это время я восстановлюсь и физически, и морально и пойму, что делать дальше в том мире, где у меня нет никого и ничего.
Наконец, я заметила вдали всадников. А те заметили меня.
Я уверенно направила плот к берегу, чем сразу вызвала у них интерес. До этого момента я так и не придумала как произвести на них нужное впечатление, чтобы они отвели меня к своему правителю. Но пусть видят, что это я намеренно пришла к ним, а типа не они схватили зазевавшегося плотовика. Как только плот ткнулся в траву у берега, я взяла меч и, разбежавшись, прыгнула.
Это было большой ошибкой. Бревна, от которых я оттолкнулась, естественно, отплыли назад и прыжок не получился. Получился эффективный шмяк рожей в прибрежный ил. Я упала на вытянутые руки, так что в целом одежду сохранила более-менее чистой и мокнулась в черную грязь только лицом, ладонями и коленями. Ну еще и ботинки теперь были как два чемодана с илом.
Только я кое как выкарабкалась на берег, а всадники преодолели последний пригорок и спустились ко мне. Их было четверо. Двое в простых одеждах, один молодой лихой в дорогой меховой шапке с подвешенными к ней лисьими хвостами и один пожилой, но одетый, пожалуй, побогаче остальных.
Молодой, смеясь, прокричал что-то на свое языке.
«Что это еще за чудовище выползло из тины?» – перевела мне Рыжая.
– Ты их понимаешь? – прошептала я.
«Я знаю все языки, которые были описаны в вашем интернете», – ответила она, – «формулируй мысль, я подскажу как произносить».
– Сам ты чудовище! Я гостья хана. Проводи меня к нему и засунь свой язык себе в задницу, – я старательно на чужом языке скопировала интонацию той фразы, что прозвучала у меня в голове.
– Ого. Рыбка то с гонором! – хохотнул молодой. – Лучше связать ее, чтобы не брыкалась.
Я вытащила черный меч из ножен.
– Я предупреждала! – крикнула я, смотря в глаза старшему, потому что тот, увидев черный клинок, теперь глядел на меня изумленно приподняв брови.
Присев, второй рукой я зачерпнула грязной воды из ила. Молодой естественно, ринулся ко мне с кривой саблей и арканом наперевес.
Пожилой пытался его остановить:
– Погоди Азыд!
Но тот его не послушал.
Он уже размахнулся арканом, когда я нырнула к нему за спину и ласково приложила черное лезвие к его шее.
Петля аркана впустую упала в ил.
– Бросай саблю, – велела я.
– Азыд. Слушай ее, – тихо сказал пожилой воин.
Саблю молодой не бросил – это было бы для него слишком большим позором, но убрал в ножны.
– Не нашего ума это дело. Нужно действительно отвести его к хану, – добавил пожилой.
– Его? – удивился молодой. – Отец, это же баба!
– Его… ее… какая разница, – загадочно ответил тот и повернулся к двум войнам позади. – Бату! Дай ей коня. Вернешься в стан пешком.
Здоровый мужчина в потрепанном халате послушно слез с лошади и кивнул мне.
Очень хотелось отмыться от ила, но это заняло бы много времени. А они могли бы передумать. Момент нельзя было терять.
Как только я оказалась в седле, старший произнес:
– Не пытайся обмануть и ускакать. Ойрата в степи никто не обгонит.
Я кивнула.
Ездить верхом я умела, но ойраты сразу перешли на рысь, а стремена не были подогнаны под меня, так что спустя час у меня начала болеть и отваливаться вся нижняя часть тела. Грязь на лице застывала коркой и чесалась, но никакой возможности смыть ее не было. А ехали мы долго. Я потеряла счет времени.
Стойбище, куда меня привезли, было огромным. Я сбилась со счету сколько юрт мы проехали, прежде чем показалась большая юрта, способная вместить человек двадцать, не меньше. Если это была не ханская, то где еще ему жить?
Как только спешилась, то чуть не упала. Молодой с насмешкой смотрел, как я делаю первые несколько шагов в раскоряку, пытаясь не шипеть от боли в бедрах.
Мы подходили к ханской юрте сбоку, и когда до нее осталось метров пять, и охрана у входа уже пристально нас разглядывала, старший остановил меня:
– Отдай пока меч. Чужакам с оружием к хану нельзя. Эту привилегию нужно заслужить.
Я нащупала в кармане баночку с водой, незаметно достала ее и сняла крышку и плеснула на ладонь чуть-чуть воды.
– Мне можно, – улыбнулась я, поднесла ладонь к глазам и нырнула внутрь юрты.
Первым делом в нос мне ударил пронзительный противный запах паленого навоза, и я невольно закашлялась. Дыма в юрте было немного, но глаза пощипывало, зато вонью было пропитано все. Кизяк горел в центре в открытом очаге, а дыму полагалось уходить в дырку в потолке, но часть все равно оставалась в помещении.
Хан, сидел на деревянном троне и беседовал с достаточно богато одетым мужчиной, расположившимся напротив прямо на полу. Если они и испугались моего появления, то виду не подали.
Зато взвизгнула какая-то тетка на женской половине, а следом вбежали двое обеспокоенных охранников от входа и та парочка, что сопровождала меня от реки.
– Хан! Она прошла сквозь стену! – воскликнул охранник.
Я миролюбиво подняла руки и слегка поклонилась:
– Я пришла как гость и не желаю зла.
– Ну и кто ты, гость? – напряженно, но с долей ехидства спросил хан.
Это было минутное озарение. Испачканное лицо в черном иле, черный меч, красное платье. Я вспомнила антикварную восточную лавку и шахматные фигурки.
– Зовите меня Мийова, – улыбнулась я.
Глава 12
Двое охранников ринулись ко мне. Слова в их мозг проникали с трудом, так что кем бы я там не назвалась, для начала я была угрозой хану. А тот явно не спешил их остановить. Прищурился и наблюдал.
Пульс моментально подскочил, а в памяти тут же пронеслись фрагменты.
Я в красном плаще выхожу на площадь и огромные легионы Мрака опускаются передо мной на колено.
Ромашка в моей руке и дула автоматов, смотрящие мне в грудь. Я выхожу к ренегатам и уже по глазам вижу, что они не выстрелят.
Моя речь перед толпой на дворцовой площади и куча глаз, смотрящих на меня с восторгом и надеждой.
Я – королева. Да как они смеют? Это ощущение взорвалось внутри и выплеснулось наружу коротким приказом:
– Стоять!
Охрана споткнулась, словно налетела на невидимую стену. Они опомнились почти сразу и собрались снова кинуться ко мне, но на сей раз их остановил окрик хана:
– Погодите.
Эта пара здоровых воинов осталась стоять в паре метров за моей спиной. Значит хан захотел иметь свидетелей нашего разговора. Что ж. Все будет сложнее, чем я надеялась.
– Смелое заявление. Но бодхисатва Мийова – мужчина, – хан чуть покачал головой, словно осуждал меня за такой нелепый выбор. Это был полноватый пожилой мужчина с редкой седой бородой, но с очень цепким живым пронзительным взглядом. Он был умен. Зря я понадеялась так просто впечатлить дикарей.
– Как сказал этот ваш мудрый воин, что привел меня сюда и имя которого я не успела выяснить – я кивнула на своего пожилого спутника, – мужчина, женщина… разве это имеет значение, если говоришь с тем, кто прошел множество инкарнаций и помнит их все.
– Отец, это же самозванка, – заявил молодой воин, стоявший у трона.
– Возможно, Убаши, возможно, – хан пригладил куцую бородку и взглянул мне в глаза, – что, скажешь не прав мой сын?
Во мне проснулась память всех красных королев. Это были как голоса советников, что шепчут в уши, оставаясь неслышимыми для остальных. Провокация была слишком простой для тех, кто долгие годы управлял королевством.
– Никому не стоит верить на слово, о мудрый хан, – улыбнулась я и не спеша села на ковер напротив трона, аккуратно положив меч чуть поодаль, чтобы двое нервных охранников за спиной хоть немного расслабились.
Пока я стояла, это был допрос. Теперь – беседа двух равных. Конечно, наглость с моей стороны, но, если бы хан хотел меня выставить, уже ухватился бы за подсказку сына. Раз медлил, значит думал, чем я могу пригодиться.