– У тебя петля не закрыта. Так что мне вперед, тебе назад. Или ты хочешь, чтобы за тобой мрак пришел? Ты вообще в курсе правил?
– В курсе, в курсе.
Особенно если учесть, что в кармане моего пальто лежит куда более веская причина для этого таинственного мрака гнаться за мной.
– Тебе нужно вернуться, но там на берегу меня уже могут ждать. За мной гнались, вообще‑то. Так что я туда не пойду.
– Ты что‑то натворила?
– Тебя это не касается! В общем, тебе туда, а мне оттуда.
– Тогда я иду с тобой! Черт с ней, с петлей. Пусть лучше меня арестует мрак, чем опять жить как бомж.
– Как кто? А… ну, в общем, понятно. Настолько все плохо?
В ее голосе наконец проявилось сочувствие. Я, потупив глаза, кивнула и посмотрела на нее исподлобья.
Она принялась думать, сжав губы и шевеля ими влево‑вправо, от чего кончик ее носа смешно двигался.
– Ладно, давай так, – наконец произнесла она, – вернуться тебе надо в любом случае. Если сможешь смотаться от моих преследователей, то жди меня на том месте, куда сейчас вернешься, в полночь… то есть, – девушка посмотрела на необычно массивные часы на руке, – через девять часов. Обещаю, что приду за тобой. Сейчас я должна завершить задание. Все. Удачи.
Блондинка махнула мне рукой, отвернулась, подошла к реке, присела и снова исчезла.
Спешить было некуда. Если за этой девицей действительно гнались, то сейчас как раз погоня рыщет по берегу, пытаясь понять, куда же она пропала. Где-то через пару часов они уйдут.
Сушить на себе белье, да еще в достаточно прохладную погоду оказалось сомнительным удовольствием. Я опять замерзла. На озере было гораздо теплее. С трудом выждала те самые два часа и подбежала к воде и, потянула за нить перехода и вернулась к озеру.
На берегу песок действительно хранил отпечатки множества ног, но ни одной живой души не было видно. Я села у воды и решила полюбоваться закатом. Когда сзади раздалось еле тихое звяканье, то, задумавшись, не сразу обратила на него внимание. Так расслабилась, что сигнал тревоги дошел до разума только спустя пару секунд. Зато после этого пульс у меня подскочил, и я моментально среагировала, как лань: рванула прочь с низкого старта. Оглянулась уже на бегу.
За мной, придерживая перевязи со шпагами, мчались двое мужчин в одинаковых красных кожаных куртках и черных широкополых шляпах. Солдаты все‑таки остались в засаде в зарослях сторожить берег. Если бы не обилие металлических пряжек на их одежде, то меня, брыкающуюся, уже давно тащили бы в местную тюрягу.
Силы были примерно равны. Они бегали не хуже меня, но моя обувь – осенние ботиночки без каблука – была намного удобнее их разношенных сапожищ. Дистанция еле заметно увеличивалась, но я уже начала выдыхаться. Долго в таком темпе бежать по песку было невозможно, поэтому, обогнув по самой кромке берега вывернутую с корнем сосну и скрывшись от глаз преследователей, подбежала к воде, усыпанной желтыми и бордовыми листьями, и тут же нырнула в отражение.
Я снова оказалась у пруда с огненно‑красными деревьями. На другом берегу по‑прежнему манил к себе белый домик в японском стиле.
Место казалось слишком знакомым. Болезненно-знакомым. Вроде бы еще ни разу не была в том домике, но он манил меня, как давно забытое детское воспоминание.
Я продралась к нему через грязь и заросли, вышла на площадку перед домиком и замерла. Мне почему-то стало страшно.
Вокруг не было ни одной живой души. Стояла невероятная тишина. Даже птиц не слышно. Вроде сиди и наслаждайся тишиной и спокойствием, но мне было очень тревожно.
Там внутри ждало меня что-то очень важное. Жизнеопределяющее.
Общая точка сбора всей меня.
Хотя, о чем я? Сейчас я сама не понимала свои мысли.
Не знаю сколько простояла на гравийной дорожке, хотя помнила, что время тут течет быстрее. Минута здесь могла превратиться полчаса на озере. Откуда я это знала? Я не помнила.
Внутри домика действительно было мало места. Размеры единственной комнатки составляли примерно три на три метра, но все пространство съедал большой алтарь в центре. На черной гранитной глыбе лежала алая атласная ткань, на которой покоилась пустая подставка из красного дерева.
Там должно было что-то быть. Что-то, без чего мой дальнейший путь не имел смысла. Как часть души, без которой я была неполноценным человеком.
Я села на пол перед алтарем, как молящийся, и постаралась погрузиться в нечто вроде медитации. Медитировать я не умела, но чувствовала потребность в самоанализе и размышлении. Что-то пошло не так. Здесь должна была меня ждать какая-то вещь. Символ. Сила. Атрибут. Раз ее нет, значит что-то пошло не так. Но где я ошиблась?
Где я ошиблась?
Где я ошиблась?
Эта мысль, как гвоздь засела в моей голове и не вылезала. Она была важнее текущего момента и касалась не только пустого домика. В моей жизни где-то, как заноса, застряла ошибка, из-за которой каждый раз все идет не так.
Где-то там, на далеком берегу озера уже давно прошло отпущенное мне время. Блондинка, чье имя я так и не вспомнила, искала и не нашла меня, решила, что я схвачена солдатами, и навсегда покинула это место. С ней у меня должна была быть связана важная часть жизни, но она не случилась и не могла случиться без вещи, которой полагалось находиться в японском домике. Но и тот путь с блондинкой был ошибкой. В нем меня всегда ждала смерть. Меня казнили на площадях перед кучей народа, меня тихо закалывал наемный убийца в спальне подруги, меня закрывал своей грудью единственный любимый человек и получал пулю в сердце вместо меня. Смерть, смерть, смерть.
Ошибка точно есть. Где-то в самом начале моего пути, потому что потом, какой путь в лабиринте судьбы не выбирала, все равно итогом была гибель.
И, главное, не только моя. Всегда мои действия приводили к смерти огромного числа людей. Моих армий, солдат противника, групп ренегатов, сотрудников Мрака, детей, которых я стремилась закрыть своей грудью, заговорщиков, сторонников, друзей…
В этой точке сборки, где пересекались все пути, на которых я не умирала еще раньше, я видела ясно и четко все варианты. И среди них не было правильного.
Значит, ошибка была допущена еще раньше. Мне нужно вернуться к истоку.
Осквернять это место не хотелось. Так что я нырнула в Москву на крышу многоэтажки, в которой жила какое-то время, разбежалась и молча прыгнула вниз.
Удар. Смерть.
Я снова оказалась в невесомости в пустоте и темноте. Только пузырей на этот раз нет и мне не смешно, хотя меня пытаются развеселить два глиняных садовых гномика. Они болтаются где-то в вакууме и шепчутся, но делают это так громко, что их мог не услышать только глухой.
– Не приходила в сознание?
– Нет. Но мозг чрезвычайно активен. Это даже не сновидение. Она как будто уравнения в уме решает.
Интересно, как они говорят? У них же даже рты не шевелятся. Один в красном колпачке, другой в зеленом.
– В коме? – я слышу скепсис у более крупного гномика.
– Я констатирую факты.
– Возможно, нужно сменить схему препаратов. Эта не работает. Нет никакой динамики.
– Я бы так не сказал. Динамика есть. Отрицательная. Она уже не реагирует на внешние раздражители. Когда ее привезли сюда, она дралась, а теперь все ближе к овощу. Но мы перепробовали уже все. Без понимания причины ее состояния мы не можем подобрать правильное лечение. Первоначальные гипотезы оказались ошибочны. Это не шизофрения.
– Я читал ее дело и, вроде бы, все было очевидно.
– Да, мне тоже так казалось
– Может быть попробовать электрошок?
Слово мне знакомо. Оно колючее и страшное. Что-то такое со мной уже было. И я очень боялась повторения. Я хотела закричать: «Нет», – но у меня не было рта. Ни ног, ни рук, ни туловища. Не уверена была насчет головы. Где-то же «Я» нахожусь. Глаза, что видят гномиков и та штука, что ворочает мысли. Чтобы думать, нужен мозг. Мозгу нужна оболочка. Называется голова.
У меня нет рта, нет тела, но глаза точно имеются. Можно попытаться поморгать.
Я старательно начала думать про веки. Я не хочу видеть гномиков и мне нужно зажмуриться.
– Вы видели? Активность мозга изменилась. И, кажется, дернулись веки, – воскликнул маленький гномик.
– Она может нас слышать?
– Я ничего не могу исключать.
– Попробуем еще раз. Я назначаю ей электрошок!
– Опять есть реакция!
– Значит она все-таки как-то воспринимает реальность. За это можно зацепиться. Выведите ее из комы как можно скорее, иначе процесс станет необратимым, – сказал крупный гномик, и добавил громко, вроде как специально для меня, – иначе мне придется назначить э-лек-тро-шок!
Главное, его голос показался мне подозрительно знакомым, но я не могла вспомнить откуда.
Глава 3
Врач пришел, когда я уже могла сидеть. Это был среднего роста мужчина чуть за сорок, который явно стеснялся своего уже существенно наметившегося пуза. Халат он напялил поверх мерзкой оранжевой водолазки, горло которой торчало над белым воротничком. Как только он заговорил, я тут же распознала в нем маленького гномика из моих то ли глюков, то ли сновидений.
– Здравствуйте. Мы еще не представлены друг-другу, но я знаю вас уже три месяца.
– Кто был второй? – спросила я.
Мысли текли вяло, а голова слегка кружилась, как будто я махом опрокинула в себя пару бокалов шампанского после того, как не спала пару суток. Мозг вроде бы работал, но на четверть оборота, иногда сбоил и зависал.
– Вы о чем? – нахмурился врач.
– У моей постели вы утроили консилиум с кем-то главнее вас. Он отдавал вам приказы. Кто это был?
– Давайте вопросы тут буду задавать я, – нахмурился врач. – Мы обсуждаем вас, а не персонал больницы.
– А… ну удачи, – ухмыльнулась я.
– Вы зря относитесь к этому с таким скепсисом. Три месяца вы провели в коме и чуть не умерли. Да и сейчас вы в сознании только благодаря препаратам. Если вам кажется, что с вами все в порядке, то это не так.