– Ты чего там застряла? Мы можем хотя бы один день в неделю позавтракать вместе? Имей совесть, Липка! – донеслось из кухни.
– Да бегу уже! – громко ответила Липа мужу и тихо пробормотала себе под нос: «Просила же не называть меня Липкой, Дормидонт…».
Как снег на голову
Снег… Всю ночь шел снег. Белые кружевные хлопья, как в замедленной съемке, зависали в воздухе и плавно опускались на серый асфальт. Красота, да и только. К утру стало понятно – очередной фортель матушки-природы состоял в том, чтобы народ перед новогодними праздниками не расслаблялся. Чтобы дворники, не разгибаясь, пахали во дворах, а жильцы многоквартирных домов чертыхались и на дворников, и на управляющие компании, и на природу, сгребая сугробы с крыш и капотов тесно прижавшихся друг к другу автомобилей на парковке, до которой тоже еще надо было добраться по колено в снегу.
«Хорошо, что сегодня Павел взял машину, я бы точно закопалась в этой колее,» – Липа с облегчением вздохнула, глядя на тщетные усилия соседей-автолюбителей, безоговорочно проигрывающих в неравной битве со стихией. И хорошо, что у них с Павлом есть приватное место на подземной парковке для их внедорожника. И хорошо, что внедорожник у них полноприводный, а не пукалка паркетная. Да и вообще, все у них хорошо. Только вот снег… Валит и валит… И совсем не собирается останавливаться. Как нерадивый чиновник, что пропустил все сроки и вот теперь пыжится изо всех сил, чтобы успеть до конца года сдать отчет о проделанной за год работе. Нет, авральный метод ей совсем не подходит. Хорошо, что она не чиновник, и Пашка тоже. Только такими темпами можно и на работу опоздать. А это совсем не комильфо.
Олимпиада знала за собой невротическую тягу к пунктуальности. Она не любила опаздывать. Умом понимала, что пунктуальность – не наш конек, не российский, такого критерия вообще нет в российской системе ценностей, но опоздание клиента к ней на консультацию или слушателя на мастер-класс всегда ее задевало эмоционально. Вот, спрашивается, зачем находить ее через третьих лиц, договариваться заранее, ехать за тридевять земель и не дорожить ни ее, ни своим временем? Такое отношение к делу ей было непонятно и неприятно. И вот сегодня этот снег…
«Такси не проедет во двор, надо бы выйти на центральную улицу», – подумала Липа и решительно направилась к углу дома, куда как раз подъехал синий Haval. Она издалека помахала рукой, чтобы водитель остановился до того, как предпринять безумную попытку сунуться во двор. Козе понятно, что самый ходовой представитель китайского автопрома не справится с последствиями упрямого питерского снегопада. Молодой человек за рулем выглядел хмурым и неприветливым – утро у него явно не задалось с такой-то непогодой. А у нее задалось – Липа улыбнулась собственным мыслям. Она даже допустила опоздание клиентки минут на десять-пятнадцать, заранее настроив себя на полное понимание ситуации. Дорога до бизнес-центра ожидаемо заняла на полчаса больше времени, чем обычно. Хорошо, что она предусмотрела этот момент.
Стряхивая снег с пальто, Липа поторопилась к лифту. Стеклянная кабина бесшумно взмыла вверх, поднимая смущенно отряхивающихся растрепанных «цыплят» и «мокрых куриц» постарше – представителей и руководителей офисного планктона. В вестибюле перед дверью в кабинет сидела женщина средних лет приятной наружности. «А мы примерно ровесницы», – прикинула Липа.
– Олимпиада Рэмовна, здравствуйте, я к вам.
– Здравствуйте, давно ждете?
– Не очень, минут двадцать. Я постаралась приехать заранее с учетом непогоды.
«Уже неплохо», – отметила про себя Липа. Через пару минут, удобно устроившись в креслах друг напротив друга, они начали беседовать.
Сегодняшняя клиентка – назовем ее Еленой – специально приехала к Олимпиаде из Воронежа. Сарафанное радио каким-то чудесным образом долетело и до Черноземья. Оказалось, что студенческие годы она провела в Питере, на третьем курсе института родила дочь, пришлось взять академический отпуск и уехать домой в Воронеж. Этот приезд в Питер был первым после большого перерыва длиною в двадцать семь лет – столько исполнилось ее дочери. Она воспитала ее одна, без участия биологического отца. Они с дочерью до сих пор живут вместе и вполне ладят друг с другом. Во всяком случае, у нее такое ощущение.
Расставание с отцом ребенка было болезненным, а повод банальным – ее неожиданная беременность. Несмотря на достаточно юный возраст – на тот момент ей только-только исполнилось двадцать лет – и полную неопределенность относительно будущих перспектив, она твердо решила оставить ребенка. Ее избранник учился в том же институте двумя курсами старше, но увлекся рок-музыкой, день и ночь пропадал на репетициях и в ночных клубах. Название у его коллектива было какое-то дурацкое… Ну да бог с ним… Короче, с этой своей музыкой он совсем забил на семинары и лекции и вскоре отчислился из вуза по собственному желанию. У него появились совсем другие планы на жизнь, и желания тоже другие. Елена постаралась вычеркнуть его из своей жизни и, как героиня известного фильма, объявила ему, что ей от него ничего не нужно. Был еще один щекотливый момент, когда ее родители приехали в Питер выяснять отношения с Евгением – так звали отца ребенка – но у них ничего не вышло. Они пытались выйти на разговор с его родителями, но получилось только хуже. Об этом ей не очень хотелось вспоминать… Дело давнее. Когда Женьке (так зовут дочку) исполнилось примерно три годика, она случайно узнала от знакомого, что Евгений со своей рок-группой уехал в Австралию, о чем мечтал много лет – сбылась мечта идиота. Она давно ему все простила, главное, он подарил ей дочь.
А неделю назад совершенно неожиданно раздался звонок из Австралии. Это был не Евгений, а какой-то совершенно незнакомый человек из нотариальной конторы – поверенный в делах Евгения. Он сообщил печальную информацию о том, что отец ее дочери ушел из жизни при непонятных обстоятельствах. За неделю до смерти он успел застраховать свою жизнь на крупную сумму и в договоре страхования бенефициаром в случае своей смерти назвал ее дочь и еще какого-то молодого человека из Санкт-Петербурга. Получается, ни с того ни с сего ее дочери и этому молодому человеку причитаются довольно большие деньги. Поверенный сказал, что для вступления в наследство ее дочери надо приехать в Австралию. Нотариальная контора готова оплатить расходы на визы, перелет и несколько дней проживания в отеле для нее самой и для дочери. А вот теперь самое главное. Стоит ли ехать? Надо ли верить всей этой чепухе про наследство, внезапно свалившееся на ее дочь как снег на голову? Что это? Какая-то новая схема развода на деньги, очередной лохотрон, авантюра или благородный жест? Если это все обман, тогда зачем австралийской стороне нести такие расходы? Смысл? Стоит ли поддаваться на эту авантюру и рисковать? Тем более, что в этой истории очень много непонятного… Чем Евгений занимался все эти годы в Австралии? Неужели музыкой? Музыкант из него, кстати, не так, чтобы очень, – весьма посредственный, бренькал себе под нос на гитаре, только и всего… Чего вдруг решил застраховать свою жизнь? И почему через неделю после этого умер? Если он ни в чем криминальном не замешан, и все это – правдивая информация, то рискнуть можно. Деньги сейчас очень нужны Женьке, она сможет купить себе квартиру и, наконец, съедет от мамы, чтобы начать самостоятельную жизнь. Может быть, даже у нее кто-нибудь появится, а то все одна и одна, только мама да кошка… И вроде бы не косая и не хромая, и совсем не дура, а вот ни с кем не встречается… Елена категорически не хотела, чтобы дочь повторила ее судьбу, хотя она «Вроде бы на судьбу-то и не жалуется, но так хочется для дочери простого женского счастья…».
Боже мой! Вы не представляете, какая это гонка в голове! Половину ночи Елена мысленно паковала чемоданы, проходила паспортный контроль и таможню, заселялась в отель вместе с Женькой, потом выбирала Женьке квартирку – вот это самое захватывающее занятие… И тут появлялась масса вопросов: в каком районе, в каком доме, на каком этаже? А еще нужен современный стильный дизайн… Скандинавский или лофт? Нет, это больше подходит молодым людям. Может, тогда прованс? А что? Миленько и по-девичьи уютно… Впрочем, пусть Женька сама решает, в конце концов, ей там жить. Часам к пяти утра, абсолютно измотанная, она уже мысленно распаковывала чемоданы, говорила Евгению о том, что она ему совершенно не верит, что ей ничего от него не нужно, что они не жили богато, незачем и начинать, хватит пудрить мозги ей и Женьке… И совершенно измученная, проваливалась в короткий сон, который через полчаса прерывался истеричным сигналом будильника. Это просто мука какая-то… Одним словом, самой ей не справиться, хорошо, что знакомые подсказали, к кому она может обратиться…
Любимая Липина тема – буриданов осел, внутренний раздрай, болтанка в противоположные стороны, в итоге «ни тудыма ни сюдыма» и прямая дорога в отделение неврозов. Запрос был понятным, а цель вполне конкретной. Психофизиологическая интеграция в таких случаях почти всегда срабатывает на ура: человек перестает колебаться и переживать, принимает собственное решение и начинает действовать, находясь в ладу с собой.
Фира с трудом дождалась окончания рабочего дня. Еще утром она скинула Липе интригующее СМС: «Сразу после работы на нашем месте в нашем кафе. Это срочно! SOS!».
– Ты представляешь, что сегодня на меня свалилось? Вернее, не на меня, а на Женьку. Прямо как снег на голову, – Фира сделала многозначительную паузу и, загадочно глядя Липе в глаза, продолжила интриговать.
– Ни за что не догадаешься!
– Боюсь тебя разочаровать, но я попробую догадаться. И думаю, что угадаю с первого раза.
– Угу-угу, – Фира покачала головой, что означало: давай-давай, рискни здоровьем.
– Так вот, – Липа загадочно закатила глаза к потолку, сложила ладони вместе перед грудью, как для молитвы, и после короткой паузы сделала несколько пассов руками перед носом у Фиры: