– Ахалай-махалай, сим-салябим, ляськи-масяськи… Я вижу деньги… Много денег… И несет их страус… («Прости господи, земля ему пухом, как нехорошо-то…» – пронеслось у Липы в голове). Короче, – уже серьезным тоном продолжила она, – твой Евгений оставил Женьке наследство.
Фира чуть не поперхнулась от неожиданности.
– Откуда ты знаешь? Женька разболтал? Вот чучело! Просила же его никому ничего не говорить…
– Женька здесь совсем ни при чём. Может, это я такая гениальная, тебе не приходило в голову? Может, у меня в конце концов проявились экстрасенсорные способности, а ты… Женька-Женька… – решила поддразнить подругу Липа.
– Ну тогда колись, откуда узнала, – не согласившись с гипотезой Липиной гениальности, продолжала выпытывать Фира.
– Ну хорошо. Сегодня у меня была клиентка с проблемой «ехать – не ехать». Туда же и за тем же. Только у нее дочь, а у тебя сын, вот и вся разница. А отец тот же. И Австралия та же, и причина та же. Она сказала, что как снег на голову на нее свалилось наследство. Точнее, на ее дочь и еще на какого-то молодого человека двадцати пяти лет, проживающего в Питере. Все сходится. Ну что? Я угадала? Кстати, ее дочь тоже зовут Евгения. Совпадение?
– О-хре-неть! – Фира откинулась к спинке стула и в изумлении покачала головой.
Подошедший как раз в этот момент к их столику официант застыл в недоумении, надеясь все же, что услышанная им реплика лично к нему никак не относится.
– Это не вам, не вам, простите, пожалуйста, – увидев замешательство на его лице, Липа постаралась успокоить молодого официанта. – Это мы о своем, о девичьем. Принесите нам, пожалуйста, два по пятьдесят коньячку, два эклера и два капучино.
Фира посмотрела в спину удаляющемуся официанту. Какой-то он робкий, не удержится в общепите… И, обратившись к Липе, задала вопрос, который вертелся у нее на языке, но был поставлен на паузу, пока официант принимал заказ:
– А ты веришь в такие совпадения? Почему это именно к тебе обратилась эта женщина? Где ты и где Воронеж?
– Ну да, – хмыкнула Липа. – Москва – Воронеж, хрен догонишь… Тем более, что у нас Питер, а не Москва. Это Пашка все время так говорит… Вот и накаркал.
– Точно! Вот кто во всем виноват. Может, он настоящий экстрасенс, только искусно шифруется, а ты у него вся как на ладони.
– Вот уж кто абсолютно рационален, так это Павел. Для него никакие гипотезы не имеют значения, только объективные параметры, он до мозга костей диагност, и, кроме его методов, других убедительных доказательств для него не существует. И не дай бог сослаться на тесты или ситуативную диагностику поведения и характера, для него это чушь собачья, домыслы досужие, гадание на кофейной гуще, бабка надвое сказала и так далее.
– И как ты с ним живешь? Вы же такие разные…
– В чем-то разные, а в чем-то – такие понятные друг для друга, что даже неинтересно… Нет, вру. Все равно интересно.
– Ваш заказ, пожалуйста, – официант все так же робко обратился к подругам и старательно расставил бокалы с коньяком, тарелочки с пирожными и чашки с капучино на столик.
«Такое впечатление, что у нашего официанта первый рабочий день в этом кафе. Надо бы обязательно оставить чаевые», – подумала Липа.
– Ну что? За правильные решения! Бум? – услышала она знакомый тост. И традиционно откликнулась: «Бум!».
– А какое решение для тебя правильное?
– Ну, у меня-то сомнений никаких нет, в отличие от твоей клиентки. Все-таки хорошо быть специально обученным человеком. Иногда это так выручает!
– То есть, хочешь сказать, что ты у нас сапожник в сапогах? – усмехнулась Олимпиада.
– Конечно же, а как иначе? Это безнравственно – использовать других, не разобравшись в себе любимой. А для того, чтобы выплеснуть эмоции на негодный объект, у меня есть ты, слава богу, а у тебя я.
– Это верно. А что Женька? Что он решил? Это же его наследство, а не твое.
– Женька у меня молодец!
– Кто бы сомневался, весь в мать! И? – Липа торопила подругу с ответом, ей не терпелось узнать, как отреагировал Глафирин сын – все же не каждый день на голову сваливается внушительное наследство.
– Деньги эти непонятные, темные и, по большому счету, ничего кардинально не меняют в его жизни. Он предпочитает сам обеспечивать себя и свою семью своим трудом и своим талантом. А деньги пойдут на благотворительность. И вообще, знаешь закономерность – где-то убыло, где-то прибыло, и наоборот… За все надо платить. Еще неизвестно, чем придется заплатить за эти дикие, внезапно свалившиеся деньги. Он сказал, что всего достигнет сам. Хотя Юлька, конечно, ныла… Типа с паршивой овцы хоть шерсти клок… И что квартира нужна, и что сам же клип хотел снять, и детей надо учить за границей.
– Так это когда еще будет? Лет через пятнадцать?
– Так она предложила всю сумму положить в банк на депозит под выгодные проценты, она же у нас «глубокий эконом, то есть могла судить о том, как государство богатеет и чем живет, и почему не нужно золото ему, когда простой продукт имеет, и так далее…».
– О-о-о, браво-браво! Солнце русской поэзии и здесь выглянуло, несмотря на снег за окном.
– Снег… Да, смотри-смотри, как красиво, – Фира повернулась к окну, за которым снег падал так вальяжно, как будто делал жителям и гостям города большое одолжение. – Если долго смотреть, можно начать медитировать, – Фира закрыла глаза и то ли от выпитого коньяка, то ли от красивой картинки, представшей перед ее внутренним взором, расплылась в блаженной улыбке.
– Эй-эй-эй… Алле, гараж! – Липа потормошила ушедшую в себя подругу. – Медитировать, конечно, можно, но нам еще Маруську встречать. Интересно, когда вся эта красота закончится… Сегодня, я думаю, в Пулково настоящий коллапс.
– А когда она прилетает?
– Через два дня, в субботу. Мы уже ждем не дождемся, почти целый год не виделись.
Фира открыла погодный сайт. А что нам говорит его величество Интернет? Ну вот, не боись: завтра к вечеру снег уже закончится, а в субботу вообще с утра солнышко и минус пять. «Мороз и солнце – день чудесный!», все как завещал великий гений.
– И снова здравствуйте, Александр Сергеевич! Ну, за искусство!
– И за красоту! – подруги почти неслышно чокнулись бокалами.
– Так что решила твоя клиентка, если не секрет?
– Секрет, конечно. И для меня тоже. Это же ее решение, мне совсем не обязательно о нем знать. Главное, она сказала, что получила то, за чем приехала. Она успокоилась, поняла, что ей надо сделать, чтобы быть в ладу с собой, и теперь начнет действовать.
– Похвально, ты у нас профи. А что твой сон про Марфу? Ты его весь расшифровала?
– Нет, конечно, не до этого было. Так, только самое главное, то, что было на поверхности.
– И что было на поверхности?
– Ну, то, что Марфа родила девочку, ту самую… Александру Николаевну, забавно, да? Ну, ты же понимаешь, что образ младенца во сне не несет буквального смысла – с одной стороны, это плод любви, а с другой, это может быть просто плод как результат каких-то усилий и ожиданий…
– А еще это может быть плод воображения, плод фантазии, как тебе?
– Точно! Скорее всего, это плод моей фантазии, и Павел прав: я просто заигралась. И потом, мне нравится версия с дипломом: вдруг Марфа и вправду привезет диплом с отличием. Это же плод ее усилий и результат долгого процесса, – довольная окончательной интерпретацией Липа переключилась на другую тему.
– Еще в моих снах слишком много Киры Николаевны, она появляется в начале и в конце. Вот здесь надо хорошо подумать. Может быть, это связано с ее неразгаданной тайной, а может быть, с научной деятельностью или с ощущением, что мы с ней родственные души. Такое тоже может быть.
– А как же вещие сны? Ты совсем не допускаешь такого поворота событий? Вот я где-то читала, что один раз в жизни каждому человеку посылается вещий сон. Об этом даже в Библии говорится, просто не все хотят знать эту информацию. Вот я один раз точно видела вещий сон.
– И как ты это проверила?
– Очень просто. Я была еще маленькой девочкой, в начальной школе, класс второй-третий, и мне приснилось, что один мой одноклассник сломал руку, и его увезли в больницу. Он жил совсем в другом районе и добирался до школы на трамвае, с ним всегда ездила бабушка, она его провожала и встречала. Так вот, мне приснилось, что он пошел в парк кататься с горки и неудачно скатился, его подбил какой-то подросток, потом он долго лежал в снегу и ждал бабушку, а потом приехала скорая, и его увезли в больницу. Я не могла об этом знать заранее, но когда он утром не пришел в школу, я сказала учительнице, что он сломал ногу. Вскоре в учительскую позвонила бабушка этого мальчика и рассказала все то, что я уже увидела во сне. Вот что это, если не вещий сон, а?
– Это просто совпадение. Ты же сама знаешь: иногда сигара – это просто сигара.
– А вдруг Марфа и вправду тайком вышла замуж за сына этой твоей Киры Николаевны? Не хочешь ей позвонить для проверки своей гипотезы? Может, она что-то знает, раз уж Марфа тебе ни о чем таком не говорит?
– И как ты себе это представляешь? «Здравствуйте, Кира Николаевна, вы мне снитесь»? О чем она должна подумать в первую очередь?
– Ну, в первую очередь о том, что ты у нас девушка с нетрадиционной ориентацией. А если начать сразу, с места в барьер: «Здравствуйте, Кира Николаевна, ваш сын случайно не является отцом ребенка нашей дочери, о котором мы ничего не знаем, есть он в реальности или нет?».
– Еще глупее.
– Да, согласна, звучит по-идиотски. Ну что, тогда будем посмотреть? Осталось ждать совсем недолго, всего-то два дня до субботы.
– И смотреть тут нечего: бредятина, да и только.
Они еще немного поболтали, оставили официанту щедрые чаевые для мотивации и разъехались по домам.
В субботу выглянуло долгожданное солнце, все как доктор прописал. Недавний разговор с подругой опустился в подвал долговременной памяти, где ему и положено сидеть и тихо ждать. Как любой другой информации, когда-либо услышанной или увиденной, разборчиво или по касательной, без разницы – все в сад, то бишь подальше и поглубже в бессознательное. Надо будет – вас вызовут.