вообще слушаешь?
– Конечно. Я все слышу: у вас интересней, чем в голливудских мелодрамах. Просто итальянские страсти! Зато нескучно, – попыталась разрядить обстановку Марфа.
– Тебе легко говорить, – обиженным тоном отреагировала Вера. – Твой Иван с тебя пылинки сдувает.
– Уж как твой Игорь с тебя пылинки сдувал, все видели! Может, ты все усложняешь? Может, у него неприятности, он просто сорвался, а потом сделал выводы и попросил прощения.
– Так сегодня все повторилось, только еще хуже. Мы заказали пиццу, доставка задержалась, курьер сказал, что застрял в пробке. Ты не представляешь, как Игорь на него наехал! Одной коробкой он ударил его по голове, а вторую сунул ему прямо в физиономию. А когда тот завозмущался, Игорь сказал, что заставит его ползать на карачках и с пола жрать эту пиццу. Я вообще обалдела. Говорю: «Ты что делаешь?! Успокойся!». Он схватил меня за руку и выставил за дверь, а когда курьер ушел, Игорь вернулся и говорит мне: «Слушай сюда: еще раз вякнешь, когда тебя не просят, я тебе рот скотчем заклею». Я поняла, что с ним лучше не спорить. Еще он сказал: «Задумаешь от меня уйти, я тебя вообще прибью». И забрал мой телефон, паспорт и ключи от моего старого дома. Сказал, чтобы я собиралась, он метнется по делам быстро, «туда-обратно», и мы куда-нибудь сходим поесть. Пока он был в туалете, я тебе и позвонила с его телефона, он его в прихожей оставил.
– Мда-а-а… Вообще жесть! – вырвалось у Марфы. – И что теперь?
– Пока его не было, я успела кое-что собрать, не все, конечно, главное, новую шубу норковую засунула в баул, а остальное как-нибудь потом после развода заберу, – деловым тоном отчеканила Вера.
«Ну, слава богу, про шмотки заговорила – значит, пришла в себя», – улыбнулась Марфа. Она тоже любила стильно одеться, но, в отличие от подруги, никогда не делала из вещей культа и всегда прикалывалась над Верой, когда у той зажигались хищные огоньки в глазах при виде очередной брендовой шмоточки.
– А-а, это та шуба из мексиканского тушкана? Так вас обманули – это шанхайские барсы! Я знаю их по оттенку!
Вера не обижалась – она была очень терпима к Марфиным шуткам. В ее «песочнице» таких шуток никто не понимал и не цитировал классиков, а она, по желанию отца, была уже без пяти минут кандидатом филологических наук, так что «положение обязывало» разбираться в известных цитатах.
– Думаю, все же тебе лучше домой, к папе, меня он быстро вычислит по исходящему звонку, надо было удалить мой номер.
– К папе очень стыдно – начнется «Я тебя предупреждал, что этот Игорь какой-то мутный, так тебе вожжа под хвост попала, прям так замуж приперло, не могла год подождать с материных похорон… отца никогда не слушаешь, бла-бла-бла-бла-бла…», – Вера сделала характерный жест пальцами правой руки, имитируя движение клюва какой-то дефективной птицы.
– Зато к твоему папе он точно не пойдет – побоится.
– А ты сможешь меня отвезти?
– Вообще-то мы с Иваном кое-кого ждем, может, возьмешь такси?
– Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, – Вера умоляюще сложила руки. – Я сейчас всех боюсь, а вдруг он кого-то подошлёт?
– Это уже паранойя. Ладно, погнали – «раньше сядешь, раньше выйдешь».
На этот раз старенькая Mazda сопротивлялась как могла, ворчливо сообщая подругам, что никуда ехать не собирается – у нее выходной, воскресенье. В это время она должна стоять на парковке под окнами съемной квартиры в окружении однопородников и спокойно отдыхать после нервной будничной езды и бесконечного дерганья «газ-тормоз» в городских пробках. После настойчивых уговоров хозяйки («Ну, давай, моя хорошая. Надо ехать. Кто, если не мы?») с третьей попытки машина все же завелась и, покашливая, поехала на другой конец города.
Иди ты со своим утюгом!
Старый лифт стонал и дребезжал, как пепелац без гравицапы из фильма «Кин-дза-дза», с трудом забираясь на одиннадцатый этаж панельного дома брежневской эпохи.
– Не могли найти ничего поприличней, – пробурчал Павел, переминаясь с ноги на ногу в тесном пространстве давно не ремонтированного лифта.
– С милым рай и в шалаше, что тут скажешь… – вступилась за молодую пару Липа.
– Посмотрим на этого милого, может, он вообще не подходит нашей Маруське.
– Ну, это уж не нам решать. Сама разберется, кто ей подходит, а кто нет. Свободу попугаю!
– Вот-вот! И я про то же. Достали уже со своей свободой… Может, этот попугай трансвестит какой-нибудь или трансгендер – сейчас это модно.
– Господи, ну хватит уже… Какой трансвестит?! Чего ты все ворчишь? Думаешь, мне эта затея нравится? Надо все же доверять собственной дочери. Вспомни себя в этом возрасте.
– Вот только лечить меня не надо. «Тренируйся, вон, на кошках».
Неизвестно, чем бы закончилась очередная супружеская пикировка, если бы в этот момент «пепелац без гравицапы» судорожно не подпрыгнул и не сдал чуть вниз, медленно открывая исписанные афоризмами двери.
Металлическая дверь на этаж была предупредительно открыта. За дверью стоял молодой человек ботанистого вида в гарри-поттеровских очках и домашних тапочках на босу ногу.
– Здравствуйте, я Иван, а вы, вероятно, Марусины родители?
– Да, все верно. Я Пал Михалыч, а это Олимпиада Рэмовна. А где Марфа?
– Проходите, пожалуйста, она скоро будет.
Липа и Павел молча вошли в обшарпанную прихожую съёмной квартирки. Неловкая пауза явно затянулась.
– А позвонить ей нельзя? Может, все-таки уточнить, куда она запропастилась?
– Да в том-то и дело, что позвонить ей нельзя – вон ее телефон на тумбочке. Она куда-то выбежала как ошпаренная, сказала, на пять секунд, но уже прошло два часа.
– Пять секунд-пять секунд… Где-то я сегодня уже это слышал, – Павел иронично хмыкнул и посмотрел в Липину сторону.
– Да… Она у нас девушка стремительная, у нее все решается быстро. Может, ей пришла в голову какая-то важная идея, например, сделать приятный сюрприз. Она у нас творческая единица, – Липа попыталась встать на сторону дочери и разрядить обстановку.
– Вздумалось – сделалось… Вся в мать.
Липа бросила укоризненный взгляд на Павла и быстро сменила тему:
– Давайте, что ли, знакомиться… Чего зря время терять.
– Да. Конечно. Проходите, пожалуйста, – смутился Иван и, неловко потоптавшись на месте, сделал галантный жест рукой в сторону маленькой гостиной. Она же служила и спальней, и кабинетом. В небольшой нише стоял старый диван-книжка, вдоль центральной стены красовался полированный сервант, а в углу громоздился настоящий монстр – огромный трехстворчатый шкаф из той же полированной коллекции. «Допустим, это винтажный стиль, допустим, это недорого, допустим, Марфе все равно», – в голове у Липы пронеслось сразу несколько оправдательных версий.
– Мы пока еще тут как следует не устроились, – Иван поймал оценивающий взгляд потенциальной тещи.
– А-а, так у вас есть «перспективка», – поддел молодого человека Павел и украдкой подмигнул Липе. Липа терпеть не могла, когда Павел начинал говорить известными фразами из анекдотов. Предполагалось, что все окружающие должны быть в теме, но в данном случае в теме была только она, и странное подмигивание Павла могло еще больше смутить Ивана. А если и Иван был в теме, то это вообще швах! – показаться незнакомому человеку сразу во всей своей жлобской красе… Липа начала заметно нервничать: только бы Павел не впал в конкретику!
– Это из анекдота про Шарика. Не слышал, нет? – Павел-таки сел на своего конька.
«У-у-у, как все запущено…» – Липа поняла, что ситуацию уже не спасти.
– Так вот, – начал Павел, – замело в Простоквашино все дороги – ни пройти, ни проехать. Родители дяди Федора застряли в деревне на целую неделю, все продукты закончились, сидят, горюют, а Шарик под окном на улице спрятался, сидит и подслушивает, о чем это они говорят. Вот отец и говорит: «Ну все – хана нам, сейчас последние запасы доедим и будем хрен у Шарика сосать». Тут подходят к Шарику кот Матроскин с дядей Федором. «Пошли, – говорят, – по сугробам в соседнюю деревню за продуктами». А Шарик им: «Не-е, вы идите, а у меня тут перспективка есть», – захохотал Павел.
Липа вздернула брови и огорченно вздохнула, всем своим видом показывая: «Вот так и живем…».
Иван покраснел и опустил глаза, промямлив «Ну, да, смешно…».
– А чайник у вас есть в вашем хозяйстве? – Липа снова взяла ситуацию в свои руки. – Мы же вам торт принесли и стильно-модно-молодежные чашки в подарок. Думали, вы вместе с Марфой откроете, – Липа принесла из прихожей подарочную коробку. – Впрочем, чашки можно и старые взять, а чай, надеюсь, у вас найдется? Можно даже из пакетиков, как в студенческие времена.
– Кстати про студенческие времена, – Павел поерзал на диване, стараясь принять непринужденную позу. – Я вот тут еще один анекдот вспомнил. Так вот. Одному парню очень понравилась девушка-однокурсница, но он не знал, как с ней познакомиться. А жили они в одной общаге, только парень жил на первом этаже, а девушка – на пятом. Общага была старая, без лифта, естественно. Вот друг ему и говорит: «А ты попроси у нее утюг, рубашку погладить, вот и познакомишься». «Хорошая идея!» – подумал парень и начал подниматься на пятый этаж. Поднялся с первого этажа на второй и представил себе: «Вот скажу я ей: „Привет!“. И она мне: „Привет!“. Я ей: „Пойдем в кино“. Она мне: „Пойдем“». Поднялся на третий этаж и представил: «Вот начнем мы с ней встречаться, и будут у нас серьезные отношения. Шпиливили всякие». Поднялся на четвертый этаж: «Вот мы поженимся, уйдем на съёмную квартиру». Поднялся на пятый: «А тут дети пойдут: пеленки, распашонки, сопли, памперсы…». Постучался в дверь, открывает ему девушка и улыбается, а он ей: «Иди ты со своим утюгом!».
Липа покачала головой, всем видом показывая Павлу, что он «как ни пернет, все в лужу» – тоже из анекдота, только прям про него.
– Мы, пожалуй, пойдем, – произнес Павел, вставая с дивана и протягивая Липе руку. – А Марфа, когда объявится, пусть позвонит.