и они добыть порошок из сердца морских камней, который так нужен для ваших лекарств? Смогут ли они использовать машины желтых? До сих пор добыча ресурсов была под контролем стражи, но, если мы хотим действовать без посредников, необходимо, чтобы наши люди могли делать все сами. Да, Погодник, несмотря на то, что он сын двух стай, не может работать с морскими камнями, но зато он с большей вероятностью переживет их влияние, да и под солнцем он ходит без опаски, ведь его мать – рожденная оранжевая. Но каким бы ни был он, возможно, его дети не будут бояться морских камней, а его внуки смогут помогать зеленым. Никто не заставляет ваших девушек жить с мужчинами из других стай против воли, но какой смысл запрещать им строить семьи с теми, кого они любят?
После моей речи совет решено было закончить, под тяжелыми взглядами предводителей Солнце потребовал время на раздумье.
На следующий день после утренней молитвы он объявил, что разрешает своим людям заводить семьи с чужаками, но только с условием, что жены должны будут уходить в стаи мужей. При этом дети любой оранжевой женщины, ушедшей в стаю мужа, не будут признаны Богом, пока не пройдут обряд посвящения. Женщины же, вышедшие за оранжевых, должны будут проходить посвящение в обязательном порядке.
Таким образом, свадьба Кита и Нерпы, на которой гуляли всем островом, положила начало новым взаимоотношениям между жителями стай. Сразу за ней прошли еще четыре свадьбы. Несколько инженеров из желтых забрали в свои дома по жрице, а одна из фиолетовых колдуний, наоборот, переехала под покровительство Солнца, выйдя за одного из пахарей. Разумеется, радость верховного жреца по этому поводу была безгранична: ведьма, нагло ходившая под солнцем без всяких мазей и молитв, подрывала значимость всех священных ритуалов. Однако даже после свадьбы колдунья находилась под защитой Погодника, и заставить ее подчиняться Солнце не мог. Враждовать с фиолетовыми вообще никому не хотелось: болтливого языка их трехглазого предводителя все давно боялись больше, чем гарпуна стражи.
Прошла примерно пара недель после свадьбы Кита и Нерпы, когда Нора предложила мне прогуляться вечером по одному из пляжей: она хотела поговорить со мной о чем-то очень важном.
– Хех, я слышал, тебя на свидание пригласили? – ухмылялся Кит.
До него доходили сплетни со всех концов Огузка, так что прохвост заявился ко мне в дом чуть ли не раньше, чем я сам пришел туда после работы у зеленых. Ради встречи с Норой пришлось закончить с водорослями пораньше, чтобы успеть смыть с себя их остатки.
– Правильно, правильно! А то ты совсем от рук отбился: только и делаешь, что работаешь! Даже Погодник, и тот находит время принести своей обожаемой бусы из всякого хлама, хотя он вообще предводитель стаи и занятой, как чайка на гнезде… – продолжил Кит, расхаживая по моему жилищу.
Он скривился, когда прошел мимо гамака Яшмы.
Когда оранжевые построили мне новый крепкий дом, я решил всерьез заняться обстановкой и повесил гамак, чтобы не лежал без дела. Гамак-то этот блюститель справедливости заметил, а вот дремлющую под ним крысу – нет: умник наступил ей на хвост. Лашуня тут же басовито взревела и попыталась цапнуть обидчика за ногу, но Кит с испугу успел отскочить аж в другой конец комнаты, врезаться в стол и свалиться на пол.
Я не выдержал и засмеялся:
– Так его, Лашуня! Будет он еще выпендриваться перед нами своей удавшейся личной жизнью…
– Как по мне, у вас с ней тоже личная жизнь… – проворчал Кит, садясь на полу и потирая ушибленный затылок. – Серьезно, эта крыса у тебя что, вместо девушки? Ты ей даже бантики на шее завязываешь!
– Это чтобы все знали, что она моя, – объяснил я, старательно оттирая руки от зеленых водорослей. Свой дом, своя раковина… успешный я человек.
– Нет, Нора правильно сделала, что взяла все в свои руки, – не унимался Кит. Теперь он сидел на столе и жевал сушеную рыбу, которую я развесил на стене. – Ты вроде как ходишь к ней, а толку-то ей от твоей болтовни и цветочков? С твоей стороны было просто подло игнорировать ее чувства столько времени!
– С чего ты вообще взял, что у нас свидание? Она могла позвать меня ради какого-нибудь дела. Она же целительница, вдруг ей понадобились новые растения…
– Твоя упертость меня поражает! – возмутился Кит. – Ты что, совсем ополоумел со своими этими духовными практиками? Или миналия, которую ты зачем-то куришь, лишила тебя мужской силы? Как можно отказываться от такой девушки, как Нора!?
– Тебя прислала Нерпа, да? – усмехнулся я. Кит мог прийти ко мне с этим разговором только по велению своей всемогущей женушки! Говорил он, но я явственно слышал слова лучшей подруги Норы.
– Да даже если так, ну и что? Она считает, что тебе надо браться за ум и прекращать строить из себя недотрогу, и она права. Ты своей речью о пользе смешения кровей убедил самого Солнце, а сам со своей невосприимчивостью к ядам свалки в девках ходишь!
– Какая вам всем разница? – я пожал плечами. – Я не уверен, что хочу семейной жизни. Пока мне и одному хорошо… по крайней мере, никто не заставляет меня причесываться, как барышню!
Я с улыбкой взглянул на Кита, которого семейная жизнь здорово преобразила. Аккуратно подстриженные волосы, убранные в прическу, всегда чистая и приятно пахнущая одежда… Не то чтобы раньше Кит был грязнулей, но сейчас от него за километр разило несвойственным ему чистоплюйством.
– Так волосы не мешают! Тебе, между прочим, тоже не мешало бы привести свои белобрысые патлы в порядок, – гордо заметил он. – А то ходишь лохматый, как…
– Как свободный человек, сам решающий, как ему ходить! – закончил я, едва успевая увернуться от полетевшей в меня сушеной рыбы.
Лашуня, почуяв непростительное расточительство, молнией вылетела из-под гамака и в прыжке схватила рыбину зубами. Затем она утащила ее к себе на место и со смачным чавканьем вгрызлась в подсушенное мясо.
Закончилась наша перепелка тем, что Кит все-таки заставил меня разобраться с отросшими волосами. Он завязал их в какой-то сложный узел на затылке и запретил мне соваться в воду, пока я не поговорю с Норой. Так же этот проклятый сводник заставил меня надеть новенькие шаровары и рубаху, которые я недавно получил в подарок от одной из ткачих с фиолетового острова.
Сделав из меня «человека», Кит со спокойной душой отправился на отчет перед женой, а я пошел на пляж, где договорился встретиться с Норой.
В общем-то, с молодой жрицей у меня давно творилось что-то особенное. Началось все еще до землетрясения, я помню, что она мне сильно нравилась… но потом меня увлекли более серьезные дела. Потом еще те слухи… Когда Нора помогла мне избавиться от яда из ям, я решил отблагодарить ее и подарил ей ожерелье из мариния, которое сам и сделал. После этого что-то переменилось, мои отношения с жрицей потеплели, она даже стала сама приходить ко мне в гости. Мы болтали о травах, я рассказывал ей о своих расследованиях и другой работе, а она внимательно слушала. Иногда я приносил ей новые растения, которые находил в разных частях острова: я знал, что Норе нравятся их цветы. В общем-то, на всем этом и заканчивались наши встречи.
Да, мне нравилось то обволакивающее тепло, которое девушка излучила одним своим присутствием, нравилась ее нежность и забота, с которой она смотрела. Но жениться на ней?.. До сих пор я даже не задумывался об этом.
Конечно, рыбачу я неплохо, а Лашуня каждый день охотится на чаек и приносит мне часть добычи, – на пару с крысой мы семью, может, и прокормим. Но семья – это дети, а их надо воспитывать, на них нужно время… У меня просто нет этого времени! Я один из немногих, кто может работать с любыми веществами Огузка, моя помощь просто необходима стаям, к тому же, я ведь еще и судья!
С такими мыслями я шел на злополучный пляж, и чем ближе я подходил, тем больше нервничал.
Когда я пришел, Норы там еще не было, так что я еще мог взять себя в руки и успокоиться.
Я уселся на песок, закрыл глаза и погрузился в медитацию, которой научил меня Погодник.
Колдун на интуитивном уровне умел делать потрясающие вещи, при этом ему хватало самосознания, чтобы понять, как это могут сделать другие. Он ходил под солнцем и совал руки в огонь, не получая ожогов, он мог не есть и не пить, получая энергию из окружающего мира, волн, ветра и света. Конечно, не в его силах было подарить другим такие же невероятные способности, но научить он мог очень и очень многому.
Я так и не смог приучить свою кожу к солнцу, но, по крайней мере, я смог отказаться от плотной брони, не пропускающей ни лучика, и перейти на более легкую и удобную одежду, – моего сосредоточения хватало на то, чтобы не воспринимать часть излучения. Кроме того, я научился чувствовать многое из того, чего не ощущал раньше. Точнее, я ощущал, но не знал, к чему прислушиваться, а от чего отгораживаться, чтобы получить истинную картину мира. Например, мне стал понятен фокус с нахождением под землей каракатиц, я мог чувствовать воду под землей, иногда мне даже удавалось предвидеть какие-то мелочи из будущего.
Сейчас, даже не пользуясь всеми этими фокусам, я отчетливо предвидел серьезный разговор, потому никакая проклятая медитация не могла меня успокоить! Как ни пытался, я обрастал защитой, словно морской еж.
Наконец, появилась Нора.
Она была одета в платье, вопреки обычаям своей стаи, велящим девушкам ходить почти обнаженными. Вьющиеся волосы, обычно торчащие в разные стороны пушистым шаром, Нора убрала в сложную косу. На ее шее красовалось мое ожерелье из мариния.
В любой другой вечер я оценил бы всю эту красоту, но сейчас ее наряд только лишний раз подчеркнул важность происходящего.
Обменявшись сдавленными приветствиями, мы пошли гулять вдоль берега.
Видимо, Нора тоже чувствовала неловкость, потому что заговорить не решалась.
– Как прошел день? – спросил я, чуя, что дальше молчать просто нельзя.
– Как и любой другой, я ухаживала за травами, говорила с Евой… Помнишь девочку, которую Солнце никак не брал в жрицы? А ведь она лучше меня во всем разбирается, такая способная!.. Он ее, наконец, принял! Уж не знаю, что она такого ему сделала… – путанно рассказывала она, теребя подол своего платья. – Но, если честно, я позвала тебя сюда не ради того, чтобы говорить об этом, – она посмотрела на меня, и взгляд у нее был настолько серьезный, что мне стало еще в сотню раз паршивее, чем было до того.