– Убить ее просто некому, мы только потеряем людей, – сказал Солнце. – Но есть дело, которое она может выполнить, не причиняя никому вреда.
– И что это за дело? – обеспокоенно спросил Василий.
– А это уже моя забота. Никто не должен знать, где она будет, иначе найдутся люди, которые помогут ей бежать, – он с укором посмотрел на Василия. Затем он повернулся ко мне. – У нас ведь не будет проблем? Ты ведь понимаешь, что у тебя нет выбора?
– Выбор всегда есть, особенно у меня, – ответила я, с наслаждением наблюдая за тем, как раздулись в бешенстве его круглые ноздри. – Но я согласна на твою работу, что бы там ни было.
Что ж, сопротивляться Солнцу теперь не было смысла. Дельфин исчез, черные желают моей смерти, на острове тоже многие с радостью пришли бы на мои поминки. Оранжевые не смогут убить меня, ни ядами, ни тем более оружием. Если они хотят держать меня где-то, пусть лучше будет так. Рано или поздно, если буду жива, я снова окажусь на свободе.
Был у меня и другой путь. Я могла бы одним прыжком оказаться возле Солнца и размозжить его череп о стол. Я бы избавила многих на острове от одной большой проблемы… Но потом меня было бы, за что судить. Прибив Солнце, я бы обрекла себя на смерть.
Пусть лучше я поживу немного в где-нибудь в отдалении, пока все это не уляжется.
После совета меня окружили люди оранжевых. Самые крепкие мужчины, каких они смогли найти у себя.
Мне связали руки за спиной, а на голову надели мешок, будто это могло помешать мне сбежать, если бы я вдруг захотела.
Дельфин не мог убежать, ему просто некуда. Даже он не сможет жить в воде, какие бы там слухи не ходили по стаям. Скорее всего, Солнце или убил его, или держит где-то. Находясь среди оранжевых, я смогу узнать наверняка, что произошло.
Сначала меня отвели в какой-то шатер и оставили там дожидаться ночи.
Я провел там несколько часов, а потом ко мне пришла женщина
Чернокожая, толстая, с черными волосами, сплетенными в тугие жесткие косы. Такую легче всего было представить за плетением корзин в окружении десятка крепких здоровых детей.
– Я принесла воду и одежду. Тебя нужно подготовить, – произнесла она зычным грудным голосом. Как ни странно, страха в ней не было. – Ты позволишь мне сделать это?
– Делай, что нужно.
Она подала знак, и несколько мужчин вошли в шатер, один нес огромную бадью, другой несколько ведер с водой.
Когда они ушли, женщина помогла мне раздеться и зайти в бадью. Налив воды, она взяла из горшка какую-то мазь и стала втирать ее мне в спину.
– Если развяжешь мне руки, я сама все сделаю, – сказала я, недовольно отодвигаясь от нее. – Я не стану убегать, ты же сама знаешь. Мне некуда идти!
– Это все может показаться тебе странным, – сказала женщина. Она пыталась успокоить меня, говорила, как с непослушным ребенком… – Но так надо. Я не сделаю тебе больно. Никто не сделает. Нет нужды бояться.
Делать было нечего, я позволила ей вымыть себя, будто ребенка.
На меня вылили больше ароматных масел и мыла, чем я когда-либо сама использовала. После женщина вытерла мое тело и волосы, обработала каждую ссадину и шрам, которые нашла.
Она помогла мне завернуться в странную ткани. Получилось платье без рукавов, обхватывающее шею. Затем жрица так обхватила подол еще одним куском ткани, что получились короткие штаны.
Одежда, идеально подходящая для физической работы.
Затем жрица стала заплетать мне волосы.
– Вы меня замуж выдаете? – я усмехнулась. – Зачем это все?
– Тебе так будет удобнее, – объяснила жрица. – Я не могу сказать, что тебя ждет, но всем будет лучше, если ты не станешь мучиться из-за пустяков вроде вшей и колтунов, или неудобной и непрочной одежды.
Она решила заплести тысячи тугих и тонких косичек. Волосы у меня были длинные, очень длинные, и это все грозило занять несколько часов…
– Вы, оранжевые, стараетесь показаться хорошенькими даже перед своими пленниками, подумать только! – фыркнула я во время затянувшегося причесывания.
– Я могла бы вылить на тебя несколько ведер воды, обрить наголо, оставить нагой, и уйти заниматься своими делами, – сказала жрица, улыбнувшись. – Тебе бы этого хотелось?
Я промолчала.
– Наш Бог учит прощать людям их грехи, вести их к свету, – продолжила жрица, снова берясь за мои волосы. – Тебе в жизни досталось, многие обижали тебя. Я не хочу быть одной из тех, кто подталкивает тебя к жестокости. Я лучше потрачу немного времени, – оно ведь у нас пока есть, – и попробую показать тебе, что не все вокруг твои враги и желают тебе зла.
– Тебя прислал Солнце?
– Он не знает, что я здесь, – вдруг сказала она.
Я удивленно обернулась к ней.
– Идешь против воли жреца?
– Вовсе нет. Не думаю, что он осудит меня.
– Думаю, он хотел бы, чтобы я была лысая и голая.
Она заплела мне все волосы, а затем уложила их в тугой пучок. Как бы я не вертела головой, на глаза мне ничего не попадало, а волосы не спутаются, даже если я не смогу их расчесывать…
Похоже, меня хотят где-то надолго запереть и поручить тяжелую работу. Что ж, пусть так.
– Ты скажешь мне, что случилось с Дельфином? – спросила я.
Мне вдруг показалось, что эта женщина лучше, чем все оранжевые, которых я знала до сих пор. Может быть, она даже не станет врать мне и отмалчиваться.
– Я не знаю, – ответила она, вздохнув. – Если ты думаешь, что это мы с ним что-то сделали, ты ошибаешься. Мой муж охранник порядка в нашей общине, я бы знала, если бы Солнце велел людям схватить Дельфина. Все бы знали. Что бы ты ни думала, большинство оранжевых любит и уважает Дельфина, хотя на советах он часто перечит нашему жрецу. Он добрый парень, и, на самом деле, не так уж далек от веры, как думает.
– Почему ты не скажешь мне, что со мной будет?
– Потому что ты сама должна будешь это понять, – туманно ответила она. – Ну, все, я закончила. Ты готова. Я принесу тебе поесть и попить, а ночью за тобой придут.
Женщина вернулась с рыбой и водорослями… Я была поражена.
Оранжевые не едят рыбу, выходит, она где-то ее нашла, поджарила и принесла сюда, только чтобы я была довольна?
– Тебе предстоит кое-что очень непростое, – вздохнула она, кормя меня с ложки. – Тебе нужны силы, много сил!
Я поблагодарила ее прежде, чем она ушла.
Остаток дня я провела в раздумьях о том, что же за люди на самом деле, эти оранжевые.
Ночью снова явились мужчины, они надели мне на голову мешок и вывели на улицу. Мы шли, а потом я оказалась в лодке. Снова.
Плыли мы недолго и не делали кругов, как я ожидала. Я думала, они попытаются запутать меня, чтобы я не понимала, к какой части Огузка мы приплыли. Но все время лодка шла только прочь от острова… Уж не утопить ли они меня вздумали?
– Пожалуйста, только не топите меня! – пробормотала я, посмеиваясь про себя.
– Мы не убийцы, – заявил один из мужчин. – Никто не станет тебя топить.
– Отдадите меня черным?
– Может, и стоило бы, – заметил другой. – Помолчи лучше, в темноте и так тяжело грести. Уплывем в открытый океан, тогда всем нам будет не до шуток.
Я замолчала.
Неожиданно лодка уперлась в берег. Мужчины помогли мне выбраться на берег.
Мокрые ступни ощутили непривычную травянистую почву.
Мы прошли какое-то время, а потом стали спускаться по ступеням. Я пару раз споткнулась: ступени начали закручиваться в спираль, и я не могла понять, куда ставить ноги.
Наконец, мы закончили спускаться и пошли прямо. Теперь земля была твердая, но скользкая. Пахло сыростью.
Вот, мы остановились. С меня стянули мешок.
Ничего.
Темнота, как она есть.
Оранжевые развязывали мне руки, они действовали так быстро, будто делали это в кромешной тьме тысячи раз.
– Иди за мной, я покажу тебе, что делать, – сказал один из них.
Я сделала несколько неуверенных шагов в сторону, откуда шел его голос. До сих пор мне казалось, что меня окружает не меньше семи оранжевых, но теперь, прислушавшись, я поняла, что здесь остался только один.
– Не беспокойся, тут не споткнешься.
Я пошла быстрее и увереннее.
Голос удалялся, и я вдруг поняла, что боюсь потерять его. Эта сырая темнота готова была проглотить меня сразу же, как я останусь тут одна…
– Я-то думала, меня посадят на привязь и заставят вспахивать грядки, – заговорила я, не выдержав молчания. – Где мы, что это за темень?
– Ты находишься во тьме неверия, – проговорил оранжевый. Мне показалось, что я ослушалась, но он говорил отчетливо.
Страх заскребся между лопатками.
– Стой! – велел мне оранжевый.
Я остановилась.
– Протяни руку.
Я вытянула руку, и ладонь уперлась прямо в землю. Влажная, рыхлая… она лежала передо мной мертвым пластом.
– Твоя задача прорыть ход.
– Ход?
– Да. Ты должна копать.
– Руками?
– Да. Лишних инструментов тут нет.
– Я и трех метров не пророю, как останусь без пальцев!
– Значит, останешься без пальцев, – невозмутимо продиктовал оранжевый. Он говорил, словно накаченный грибной настойкой.
– Ты с ума сошел!? Солнце говорил об обычной работе! Я не стану гробить в этой могиле себя и свои руки!
– Если не будешь делать, что говорят, не получишь еды. Тут ты так же закрыта для света, как обычный слепец. Ты не выживешь здесь, если мы не будем поддерживать твою жизнь.
Ах, так? Он вздумал угрожать мне!? Что ж, я выберусь отсюда и без него! В эти дурацкие игры оранжевые пусть играют друг с другом!
Я кинулась в сторону голоса, чтобы схватить его и хорошенько сжать в руках его кадык… но руки схватили лишь воздух. Потеряв опору, я чуть не повалилась на землю, но устояла.
Голос раздался с совершенно другой стороны, справа от меня.
– Начинай рыть, землю укладывай ровным слоем на пол. Через некоторое время я вернусь и принесу тебе еды. И не вздумай гадить тут! Вот судно. Я буду уносить его, когда буду уходить
Я услышала глухой звук, что-то поставили на землю.