В комнате еще было ничего, но, когда я оказалась в столовой, стало совсем худо. Глаза заслезились от света, ноздри щипало от запахов, а голова раскалывалась от звуков… я не могла взять в рот ни куска рыбы: все было слишком соленым.
– Эй, ты в порядке? – спросил лекаришка, глядя, как я запихиваю в рот какую-то траву.
– А ты? – я поморщилась от света, глядя на них. – У вас после вчерашнего ничего?
– Ну, голова болит немного, – хмыкнула Мурена.
– Мне как будто настойку желтых в мозг закапали, – пожаловалась я. – Это все после твоего зелья! – я посмотрела на жрицу.
– Обычно уже через час все проходит, – она озабоченно нахмурилась.
– Похоже, твой Бог решил покарать меня! – я заткнула уши руками и закрыла глаза, но даже звук собственных челюстей, пережевывающих пресную траву, казался оглушительным.
Я сидела так какое-то время, но лучше не становилось. Гнусная болтовня стражников выводила меня из себя. Жрица без умолку тараторила, перебивая лекаришку. Мурена и Хрящ спорили. Камбала набивал рот, звонко чавкая… Как же мне хотелось просто оказаться в тишине!
Я закрыла глаза, мне очень хотелось уснуть. Я сосредоточилась на этом, чтобы как-то забыться… но тут через запах жира и водорослей пробилась едкая горечь.
Распахнув глаза, я тут же нашла источник запаха. Служка нес телегу с огромным котлом к столу Управляющих.
Я вскочила и бросилась к нему. Он был далеко, в другом конце столовой, а путь мне преграждали другие служки и стражники с подносами. Пробираясь через них, я подоспела только когда один из Управляющих уже тянул к губам тарелку супа.
Не медлив, я вырвала тарелку из его рук и отпила из нее сама.
Серые затихли, изумленно таращась на меня. Служка стоял, разинув рот.
– Чудный супчик, – сказала я, проводя онемевшим языком по зубам. Я подошла к служке и обняла его за плечи. – Ну-ка хлебни сам! – я поднесла тарелку к его рту. Он отпрянул от нее, как от огня, но деваться было некуда: я крепко держала его.
– Я… я…
Служка растерянно хлопал губами, не отрывая от тарелки смертельно испуганного взгляда.
Я услышала, как черный, которого я только что лишила возможности отведать шедевр из приправленной миналии, поднялся из-за стола. Когда поваренок поднял на него взгляд, его губы затряслись, а глаза наполнились слезами.
– Всех, кто сегодня решил начать со второго, прошу оставаться на своих местах, – пророкотал сын Командующей. – Стража!!!
Все черные, сидящие за столами вокруг, без колебаний подчинились Серому. Одного за другим они повязали почти всех офицеров за столом. Многие повара, услышав шум, попробовали уйти, но другие черные сообразили задержать их. Некоторым соучастникам удалось проскользнуть через двери столовой, за ними погнались целые отряды. Началась полная неразбериха.
Сдав поваренка в руки закона, я отправилась к себе, чихая и обливаясь слезами. Находится в поднявшейся суете я просто не могла.
Через несколько часов ко мне в комнату зашел какой-то стражник.
– Временный Командующий велел тебе прийти к нему домой сегодня в семь часов вечера вместе с жрицей, – продиктовал он, стоя в дверях.
– А можно не приходить? – проворчала я сквозь подушки.
Стражник шумно втянул ноздрями воздух и вышел, хлопнув дверью.
К жрице он, видимо, тоже зашел, потому что она явилась ко мне в шесть и стала раскидывать мои подушки.
– Да что с тобой!? Валяешься уже целый день!
– Эта дрянь не ослабевает! – пожаловалась я, прикладывая платок к текущему носу. – У меня раскалывается голова, распух нос, я не могу открыть глаза!
– Потерпишь! Серый зачем-то позвал нас к себе, это очень важно! Ты же не думаешь, что можешь просто не прийти из-за насморка!?
– Было бы что-то серьезное, нас к нему отвел бы отряд стражников, или сам бы к нам заявился…
Мои слова не убедили Черную, она швырнула в меня одно из самых приличных наших платьев и принялась выдирать мне волосы своим гребнем, пытаясь привести их в порядок.
Через час мы уже были на верхних ярусах, шагали вдоль ярко освещенных лавок с драгоценными тканями и безделушек, каждая из которых стоила дороже, чем все мое имущество.
Жрица не переставала восторженно вздыхать, переходя от одного прилавка к другому. Как я когда-то, она хотела потрогать и попробовать все, что тут было.
– Ты только понюхай!.. Это пахнет лучше всего на свете! Это просто… просто… я хочу это!
Она сунула мне под нос какое-то пирожное, запах пряностей тут же прошиб мой нос, так что мне стоило огромных усилий отодвинуть от себя этот дорогущий шедевр и чихнуть в другую сторону.
– Поверить не могу, люди, живущие здесь, могут есть это каждый день! Могут одеваться в такие красивые вещи и при этом не работать… Они не знают, что такое усталость и голод! Они счастливы! Не думала, что есть настолько счастливые люди!
– Может, усталости и голода они не знают, – пробормотала я, жмурясь от громких звуков. – Но страх им известен отлично. Каждый день они просыпаются и засыпают со страхом потерять все это. Когда у тебя нет ни хвоста, то спится куда спокойнее.
– Серый то уж точно этого не боится… – фыркнула жрица.
Мне не понравился тон, с которым она это сказала. Можно было подумать, он ей нравился… Похоже, я начинаю понимать, за что оранжевые не любили Черную. В душе она не отличала хорошего от плохого, подменяла первое силой и влиятельностью. Ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову говорить о семье Командующей с искренним восхищением.
В пещере Серого все было так же, как в последний раз, когда я здесь была. Тогда я порвала платье, Гора привел меня к себе и дал переодеться в свои вещи. Кто знает, чем бы кончился тот день, не явись Серый раньше брата…
– Проходите, сегодня вы мои гости! – Серый расплылся в улыбке, открывая нам дверь.
Без серых доспехов и оружия он выглядел куда меньше. Рост у него был не большой, да и плечи узкие. Не зря говорили, что вся сила досталась Горе, а ум – Серому. Хитрости, сочащейся из глаз этой хищной крысы, хватило бы на десяток голубых.
Изображая радушного хозяина, он проводил нас на кухню, довольно вслушиваясь в восторженные вздохи жрицы, рассматривающей дом.
– Сегодня, Яшма, ты спасла мне жизнь, – сказал он, когда мы сели. – Я хочу, чтобы ты знала: я оценил это и в долгу не останусь. Обсудим это после еды. Ужин будет вот-вот готов, а пока – угощайтесь.
Он поставил перед нами корзину, полную тех самых пирожных, которые жрица совала мне в нос.
Пирожные и в самом деле были бесподобны. Жуя их, я позабыла про боль в носу и звон в ушах, даже глаза перестали слезиться в полумраке кухни.
– Итак, – после того, как мы наелись до отвала лучшей едой в мире, Серый налил нам по кружке чавара и начал свой допрос. – Не поделишься, как тебе удалось унюхать миналию в супе за пятнадцать метров, когда я не смог сделать этого, поднеся тарелку к губам?
– Вчера мы с командой праздновали, что вернулись из подземелий, и Черная предложила нам попробовать то, что оранжевые пьют перед важными молитвами. До сих пор не могу отойти, все вкусы и запахи стали слишком резкими…
– И мое рагу тебе тоже резким показалось? – усмехнулся он, наигранно обижаясь.
– Я что-то забыла устав, там есть место, где говорится, что мы должны хвалить стряпню начальства?
– Я сам устав помню не так уж хорошо, – Серый довольно откинулся на спинку стула. – Ты нашла по запаху целую стаю людоедов и, не смотря на кромешную тьму, провела отряд по тоннелям, не пропустив ни одного тупика. Честно говоря, я поражен. Раньше за тобой не водилось таких выдающихся способностей. Или ты их скрывала?
– Это все появилось в плену у оранжевых, – я пожала плечами. – Надо было как-то оттуда выбраться.
– Черная говорит, что из подземелий выбираются только услышавшие Бога. Это он тебя так одарил?
– Так вы уже поболтали? – я недовольно покосилась в сторону жрицы, которая усиленно делала вид, что в целом свете ее ничто так не интересует, как раковина с водой.
– Совсем немного, – ответил Серый.
– Бог с убийцами не разговаривает, я выбралась оттуда, потому что научилась пользоваться тем, что у меня всегда было.
– Ясно, – Серый кивнул, будто мой ответ все ему объяснил.
– Знаешь, я хотела бы обсудить с тобой свою награду. Ты сам сказал, я тебе жизнь спасла. Есть кое-что, чего я хочу, – сказала я.
– Вот как! Что ж, я весь во внимании, – Серый с интересом наклонился ко мне, приготовившись слушать.
Я скосила глаза на жрицу, давая ему понять, что при ней говорить не хочу. Понимающе кивнув, Серый поднялся со своего места.
– О, совсем забыл! Помнишь, я говорил тебе, что отправляюсь на вершину Остова? Я принес тебе оттуда небольшой подарок! Пойдем!
На этот раз он говорил с Черной.
Серый провел нас в самую дальнюю комнату, свою спальню. Там под светом грибов стоял горшок с красивым малиновым цветком. Увидев его, жрица вскрикнула и сорвалась с места.
– Он же тут погибнет! Посмотри, и листья уже вянут! Зачем было забирать его из родной земли, лишать солнца?..
– О, я и не знал, что цветам нужно солнце! Я подумал, грибов будет достаточно, – пожал плечами Серый. – Я лишь хотел, чтобы ты увидела: растения живут не только на Огузке. На вершине Остова еще прекраснее, чем на земле оранжевых.
– Этот цветок восхитителен, – вздохнула Черная, нежно проводя пальцем по большим лепесткам. – Но ему здесь плохо.
– Ты ведь сможешь его вылечить?
– Конечно… но это займет время.
Жрица поднесла светящуюся ладонь к цветку, шепча что-то ласковое. Мы ей были больше не нужны.
– Мы с Яшмой пока уберем со стола… – сказал Серый, закрывая дверь.
Когда дверь закрылась, сладенькая улыбка мгновенно слетела с его лица. Лицо вытянулось, стало жестче, проявились все острые углы.
– Не боишься, что она спалит тебя дотла, когда поймет, что ты ее просто используешь? – спросила я уже на кухне. Мы уселись за стол и взялись за кружки с горячим чаваром.