Марина Снегурова
Узнав, что у меня была клиническая смерть, отец Александр стал задавать вопросы, на которые отвечать было трудно, так как под его углом зрения я никогда над ними не задумывалась. А для него был очень важен конкретный опыт конкретного человека, побывавшего «там». Этот его «допрос» как-то сам собой переключился на разговор о снах. Отца Александра очень заинтересовало то, что я словно «предчувствую» несчастья и неприятности, которые порой сбываются со мной и близкими людьми.
Ранним воскресным утром в начале сентября меня разбудила дочь. Помню, я даже рассердилась, что она будит меня в шесть утра и не даёт услышать, о чём же говорит мне во сне отец Александр. Тем более что сон был не совсем обычный.
…То ли из тумана, то ли из мелкого невидимого дождя, то ли из сереньких сумерек выходит отец Александр. Я не слышу лая собаки, приглядываюсь и вдруг вместо своего серебристого пуделя вижу белого ягнёнка. Они идут медленно, они ещё далеко от меня, но почему-то вижу и его глаза, и глаза овечки – невыразимо печальные. Хочу крикнуть: «Что-то случилось?» Но вдруг ягнёнок превращается в мою дочь, и она бежит ко мне. А отец Александр, грустно глядя на меня, как при замедленной съёмке, отступает назад в светлеющую и расступающуюся пелену. Я хочу крикнуть, чтобы он подождал меня, не пропадал, но в этот момент ребёнок утыкается в мои колени, и я чувствую, что это не моя дочь, – похожая, несчастная, но не моя. Беру плачущую девочку на руки, она тяжёлая, я не могу ни бежать, ни идти, ноги словно приросли к земле, а отец Александр уже далеко, удаляется спиной назад, лицом ко мне. Машет рукой, что-то мне говорит, а я не слышу, но неожиданно ощущаю на лбу его тёплую успокаивающую ладонь.
Это было утром 9 сентября 1990 года. Через несколько часов я узнала о том, что случилось с отцом Александром.[136]
Мария Тепнина
У меня собственное мнение такое, что путь его апостольский. Все апостолы кончили мученической смертью. Так или иначе, он последовал за ними. Смерть его мученическая, а откуда она, в конце концов, это же не имеет такого большого значения, для него, во всяком случае.
Владимир Файнберг
Всё лучшее, что было в мире, исчезло. Навсегда. С убийством отца Александра 9 сентября 1990 года время сломалось. Что мне было теперь до того, что отец Александр, оказывается, переслал рукопись моего романа «Здесь и теперь» в Лондон и мне там присудили первую премию на каком-то конкурсе?
Я остался сиротой. Он был на пять лет моложе меня.
Нина Фортунатова
На похоронах народу было несколько тысяч. И над всем этим я видела отца Александра – как бы в небе. А потом стала видеть и чувствовать его в алтаре. И только это спасло меня от отчаяния. Ведь явился же о. Всеволод Шпиллер[46] патриарху Пимену в алтаре 7 февраля 1984 года во время службы и даже говорил с ним! И я знаю, что у нас в алтаре каждую литургию невидимо сослужит отец Александр.
Я не оставлю вас
Кажется, что отец Александр только что вышел из комнаты, – настолько явственно ощущается его присутствие в нашей жизни.
Священник Михаил Аксёнов-Меерсон
В 1972 году я эмигрировал. Отец Александр был против моей эмиграции, он вообще считал, что не нужно никуда уезжать, – что Бог пошлёт, то и будет. Надо сказать, что теперь, через много лет, я соглашаюсь с ним: вероятно, надо оставаться в своей стране, несмотря на судьбу, что она тебе готовит…
В первые годы моего священства мы находили возможность переписываться с отцом Александром, он следил за моей жизнью. Потом переписка прервалась на несколько лет, началась Перестройка, а затем – случилась его смерть. Помню, как Вероника Штейн сказала, что только что звонил Солженицын. Я говорю ей: «Вероника, я не верю, позвони прямо сейчас». И она позвонила и говорит: «Нет, ты знаешь, убили…» И я вдруг почувствовал, что у меня из ног исчезли кости. Словно скелет вытащили из меня… И я понял, что все эти годы я стоял «его ногами». Это было во время всенощной, и я должен был дослужить её. Я от стула дополз до престола и еле-еле «дотащил» эту службу. И у меня было ощущение убитости несколько недель.
И вот приезжает Саша Белавин из Москвы и привозит мне большую фотографию отца Александра. На ней он очень строгий. Я сразу поставил фотографию в алтарь, и он на меня так строго посмотрел, и вдруг у меня снялась тяжесть, и я почувствовал, что он жив! И после этого перелома начались какие-то знаки, приезды, какие-то разговоры, молитвы разные, – вдруг началась его вторая жизнь! Когда уже с неба человек говорит, когда ты узнаёшь, что он и там, и здесь, – и всё это реальные свидетельства, что отец Александр Мень жив. И он жив среди тех, кто его помнит: среди его учеников, духовных детей, которые сохранили благодаря ему веру и продолжают свою православную деятельность.
Алексей Алексеенко
Хожу я по редакции и думаю, что надо бы написать что-то к круглой годовщине смерти, но получается какая-то чепуха. Пара-тройка знакомых, которым я позвонил, тоже как-то уклончиво отказались подавать голос. Может, и вовсе не надо писать, суету устраивать публичную? Вот иду я так, и откуда-то слышно песенку – видимо, радио где-то включено – «Призрачно всё в этом мире бушующем…». По какой-то причине отец Александр Мень очень любил эту песенку. Он вообще не кичился утончёнными вкусами, зато все знали, что батюшка любит читать научную фантастику, смотреть передачи про зверюшек, ну и вот такие шлягеры с незатейливой обывательской мудростью, мол, «есть только миг между прошлым и будущим». Вот услышал я песенку и решил всё-таки написать что-то, но попроще, безо всякой красоты. Нас, научных атеистов, такие совпадения пробирают буквально до костей.[137]
Митрополит Сурожский Антоний (Блум)
Обращение к пастве отца Александра в сороковой день его смерти (18 октября 1990 года)
Не будучи в состоянии быть с вами сегодня, в день памяти отца Александра, хочу, однако, сказать вам несколько слов веры и надежды.
Много лет тому назад умер чтимый мною и любимый человек. Его смерть казалась мне непоправимой утратой: Церковь лишилась, как мне казалось, Светоча, эмиграция – смелого, умного бойца за Правду и многие из нас – наставника и друга. Я вылил своё горе и безнадёжность перед своим Духовником. «Не сетуй напрасно, – сказал он мне, – Церковь – войско неубывающее: каждый воин, падающий в земной битве, восстаёт в Вечности бессмертным молитвенником, печальником и непобедимым борцом бессмертного воинства Христова. Положи и ты душу свою за Христа и за Правду Его, отдай и ты свою жизнь за спасение ближнего твоего, и ты вступишь в ряды бессмертных воинов Христовых». Не это ли мы – и те, кто собрался здесь, и мы, далёкие, отдалённые от вас расстоянием, бессильным разобщить тех, кто един духом, – можем пережить сегодня?
Отец Александр жив такой полнотой жизни, какой и он не знал на земле, и, освободившись от всех ограничений времени, пространства, стоя перед Богом, Которому он всей душой, всем умом и сердцем, всей силой своей посвятил себя, творя дело Божие Божией же силой, – не сказал ли Христос апостолу Павлу: «Довлеет тебе благодать Моя: сила Моя в немощи совершается». Теперь отец Александр уже не через тусклое стекло, а лицом к лицу созерцает Спасителя, и не одной своей любовью, как бы она ни была пронизана Божиим Светом, а Любовью Божией обращён к миру, к родной Церкви, ко всем своим духовным чадам, к каждому из них неповторимым образом!
Мы не смеем говорить о своей оставленности, об одиночестве, о сиротстве! Отец Александр не умер, а приобщился к Жизни Божественной, остался для своих – знаемых и незнаемых – пастырем добрым, молитвенником, ходатаем, заступником! И зовёт он каждого, кто его любил, кто в нём видел образ истинного христианина, на Путь Крестный и к славе Воскресения! «Будьте мне последователями, как и я последователь Христов!»[138]
Анна Борзенко
О последней встрече с отцом Александром. Не было её. И надеюсь, не будет. Потому что каждый раз, когда берёшь в руки красный «Молитвенник», или «Проповеди», или любую из книг отца Александра, происходит встреча. Ты приезжаешь туда, в «тот единственный дом, где с куполом синим не властно соперничать небо», – встреча. Ты встречаешь любое, даже малознакомое лицо из батюшкиного прихода, – встреча. Ты знакомишься с новыми людьми и рассказываешь им об отце – встреча. Ты идёшь с внуком в Палеонтологический музей или в Зоологический – встреча. Ты видишь ласточек – встреча (он тебе подробно рассказывал о ласточках в Коктебеле). Ты видишь красивый цветок на помойке – встреча. И об этом он говорил. Идёшь в метро и вдруг слышишь: «Призрачно всё в этом мире бушующем…» – сердце отчаянно бьётся, просто выскакивает из груди, – встреча. Ты убираешь квартиру слева направо – встреча: он тебя этому научил. Ты слушаешь его лекции в Ютубе и убираешь при этом кухню – встреча. Кстати, один из его способов, которым и по сей день пользуюсь: мыть посуду и чувствовать себя в храме одновременно. Этот список можно продолжать до бесконечности. Потому что она всегда есть – наша Встреча. И последней не будет никогда – очень в это верю.
Ирина Букринская
Однажды я получила привет и утешение от отца Александра в день его рождения. Я уже работала в любимой Пироговке и поэтому не смогла поехать 22 января в Новую Деревню. Я была очень расстроена этим и после уроков, грустная, шла по переходу к метро. Вдруг уличный музыкант, который довольно часто сидит в этом переходе, стал играть песню «Призрачно всё в этом мире бушующем, есть только миг – за него и держись…» (это одна из любимых песен отца). В одну секунду всё вокруг преобразилось, я почувствовала, что отец Александр меня ободряет, что он «держит руку на пульсе», как он любил говорить, и стало очень весело, всё наполнилось той особой радостью, от которой хочется летать, которая не от нас зависит.