Аман наладил процесс их очищения и оцифровки во Франции, а потом передал семье…
Вета Рыскина
После гибели отца Александра Меня я почувствовала себя одинокой и бессильной: того, на кого я возлагала такие надежды, уже не было на свете. И помимо боли за эту человеческую трагедию было ещё чувство, что захлопнулось какое-то окошко, через которое можно было увидеть Небо. Мне уже недоставало вечерних разговоров с моим Небесным Отцом, я чувствовала, что существуют какие-то тайны жизни и смерти, тайны бытия Божьего, и удивительному священнику они были известны. Конечно, на свете есть много других священников, но этот был евреем, у кого ещё я решилась бы спросить: а как же быть с верностью вере отцов? С моей любовью к маме и нежеланием её огорчать? И многое-многое ещё…
И в какой-то момент одиночества и отчаяния я стала просить Бога: «Помоги мне, Отец мой Небесный, найти правильный путь к Тебе!» И почему-то взывала и к погибшему священнику (хотя практика молитвенного обращения к усопшим праведникам, мученикам и святым была мне тогда неизвестна). Я бормотала что-то бессвязное: «Отец Александр, помоги мне, пожалуйста, я не знаю, куда мне идти, что делать, вообще ничего не знаю! Я так хотела увидеться с тобой, так надеялась на тебя, и вот теперь от кого ждать ответа? Помоги же мне!»
И вот на следующий день после этой молитвы я вышла в обеденный перерыв погулять, несмотря на проливной дождь. Но как будто что-то влекло меня по этим мокрым улочкам Замоскворечья, сквозь стену дождя. Я вышла к метро «Новокузнецкая» и подошла к знакомой церковной лавке, стала рассеянно разглядывать выставленные в стеклянной витрине незнакомые книги – Псалтирь, молитвослов, жития святых. Книг было немного, и все видны сквозь стекло, но зачем-то я тоскливо спросила: «А из книг отца Александра Меня у вас ничего нет?» Продавщица не успела ничего ответить, только бросила на меня такой взгляд, как будто я спросила у неё какое-нибудь там «Руководство по изготовлению взрывчатки в домашних условиях»!
Но в этот момент молодая женщина в куртке с надвинутым на глаза капюшоном, тоже разглядывающая витрину лавки, взяла меня за руку, отвела в сторону и сказала: «Значит, так. Я продиктую, вы запоминайте, а лучше запишите». Я послушно вытащила из сумки блокнот и ручку и стала записывать: Дом культуры им. Серафимовича, где читает лекции на библейские темы талантливый молодой учёный Георгий Чистяков в недавно основанном Общедоступном православном университете имени отца Александра Меня; адрес клуба, расписание лекций; телефоны и имена кого-то из её друзей, бывших прихожан отца Александра Меня и его духовных детей. И ещё прозвучала фамилия священника, ученика и друга Меня – Борисов, о. Александр Борисов. Я потрясённо смотрела в её лицо, в голубые глаза за мокрыми от дождя стёклышками очков и успела пробормотать только: «Спасибо вам!» – прежде чем женщина деловито закончила: «Мой телефон – пишите. Меня зовут Марина… До свидания, я спешу».
Обратно на работу я летела, как на крыльях, радость переполняла меня, не помню, шёл ли ещё дождь, но в моём восприятии мира уже вовсю сияло солнце, и я шептала на бегу: «Спасибо тебе, отец Александр! Спасибо Тебе, Господи, Отец мой Небесный!»
Лина Салтыкова
Как только началась перестройка, у отца Александра появился такой замысел: он решил опекать Республиканскую детскую больницу; как потом оказалось, это было провиденциально. Главный врач встретил нас довольно любезно, но вообще священник в больнице вызывал всеобщее удивление, я помню, за нами бегала вся больница. И если сначала мы опекали одно отделение, то постепенно распространились на всю больницу. Первые годы были очень тяжёлые. Благодаря отцу Александру, его имени, его известности, даже после его гибели всё для больницы (медицинское оборудование, лекарства) привозили из-за границы.
У нас у всех единая точка зрения на наше служение: мы лишь помогаем, а работает отец Александр. За все эти годы мы поняли, что помощь приходит всегда сверху, молитвами отца Александра, и иногда в его манере, такой шутливо-великодушной, я бы сказала. Постоянно происходят чудеса. Например: нужно построить этот дом – и вдруг приходит человек и говорит: «Я готов купить для вас землю». Потом звонит другой человек и говорит: «Вот, я посмотрел у вас на сайте, вы хотите дом построить, я готов помочь, приезжайте, пожалуйста!» Ну вот как это понимать? Отец Александр продолжает и сегодня нас опекать.
Владимир Спиваков
Настоящий переворот в моём сознании совершил Александр Мень. Услышал о нём я случайно. Кто-то из знакомых рассказал, что есть такой православный священник, еврей по национальности. Меня это заинтересовало. Из любопытства поехал на лекцию отца Александра в Институт стали и сплавов. Был потрясён, вышел из аудитории другим человеком. С тех пор старался не пропускать публичных выступлений этого проповедника. Потом мы познакомились, и отец Александр даже благословил меня. С его уходом из жизни идеи, которые он нёс людям, не умерли. Я встречал последователей Меня в Канаде, США, Аргентине, Европе. Удивитесь, но с просьбой помочь достать книги отца Александра на английском языке ко мне однажды обратился бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр, с которым мы познакомились на домашнем концерте у французской пианистки. После выступления разговорились, и я увидел в крупном политике тонко чувствующего, ранимого человека. Не случайно в последние годы Блэр обратился к религии. Отсюда и его интерес к наследию Меня.
Есть люди, рядом с которыми ты становишься иным, по-новому начинаешь смотреть на мир. Такими были и Юдина, и отец Александр Мень, оказавший на меня огромное влияние. Я, признаюсь, получил однажды благословение отца Александра Меня. При этом я был комсомольцем, учился в консерватории.
…И уже после его трагической гибели в память об этом человеке и его идеях я подарил новому храму в Пушкино колокола. Чтобы в звоне колокольном, который навылет проходит всё творчество Сергея Васильевича Рахманинова, все мы соединились. И чтобы я тоже эхом остался в этом звуке.
Одна из последних лекций отца Александра, на которой я присутствовал, проходила в Доме медработников на бывшей улице Герцена. К этому месту у меня особое отношение, трепетное, с ним связаны хорошие воспоминания. Мы там иногда играли, подхалтуривали в студенческом оркестре. Официальное название коллектива – Оркестр клуба медработников, под управлением дирижёра по фамилии Чалышев. Но в действительности в оркестре можно было отыскать от силы двух-трёх случайных медработников – где-то на задних пультах, а впереди сидели такие скрипачи, как Виктор Третьяков, Олег Каган, Владимир Ланцман… Мы получали по пять рублей за выступление – и это было счастье. Мы играли очень серьёзный репертуар – симфонии Шуберта, Гайдна, Моцарта… Играли в полную силу. Здорово играли!
Так вот, после одной из репетиций я увидел листочек с датой лекции. И в тот вечер осмелился и подошёл к отцу Александру. Мы познакомились, он спросил, как меня зовут, чем занимаюсь… И неожиданно добавил: «У вас хорошее лицо, я вас благословляю на все ваши добрые дела».
И это благословение однажды осуществилось довольно неожиданным образом. Как-то после концерта в Канаде, в Ванкувере, ко мне обратилась женщина. Она была родом из России, собирала медикаменты для детей, больных раком. А когда дошло до дела, оказалось, что доставить их в Россию никак не получается – какие-то бесконечные таможенные сложности и проволочки. Я сразу же позвонил нашему консулу, договорился, и после этого удалось быстро переправить груз через Сан-Франциско в Москву. Когда мы с этой женщиной разговорились, выяснилось, что она считает себя духовной дочерью Александра Меня. Показывала мне его письма, они, насколько я знаю, даже напечатаны. Вот такие случайные взаимосвязи, хотя, конечно же, далеко не случайные.
Соломон Волков и Владимир Спиваков
Соломон Волков: У каждого из нас есть книги, с которыми мы не расстаёмся. А что ты берёшь с собой в дорогу?
Владимир Спиваков: На гастролях у меня с собой обычно несколько книг. Набор каждый раз меняется – по настроению, внутренней потребности или импульсу. Скажем, последнее время почти всегда беру замечательный труд отца Александра Меня «Сын Человеческий», почти всегда томик Бродского или воспоминания о нём.
Волков: Книгу «Сын Человеческий» ты первой назвал, скорее всего, не случайно?
Спиваков: Я её очень люблю. Дело не только в самой истории, которая волновала и волнует миллионы людей на протяжении тысячелетий. Меня покорило какое-то совершенно личное участие автора в каждом шаге Иисуса Христа. Его книга не просто для всех, она для каждого. Отец Александр выступает как живой свидетель этих событий – вот это меня потрясло до глубины души. Читая, забываешь, что это дела давно минувших дней. Понимаешь, что человек пропустил всё это сквозь себя, через свою душу, своим сердцем почувствовал, сам прошёл весь крестный путь…
Само начало прекрасно: «Весной 63-го года до н. э. на дорогах Палестины показались колонны римских солдат. За ними со скрипом тянулись обозы, грохотали тяжёлые осадные орудия, в тучах пыли блестели панцири легионеров и колыхались боевые знамёна».
Волков: Прямо булгаковская интонация…
Спиваков: Отец Александр, скромно называвший свой труд «очерком», хотел сделать Евангелие более понятным, близким и доступным современному человеку, пробудить интерес, заставить задуматься. Мне это очень близко по духу…
Труды отца Александра в Европе начали издавать гораздо раньше, чем в России. У меня был замечательный друг – доминиканский священник, член Французской академии отец Каре. Он читал проповеди в Нотр-Даме, был духовником всех больших артистов – Эдит Пиаф, Жана Маре, Кокто… Когда я задал отцу Каре вопрос об отце Александре Мене, оказалось, он его не только знает и уважает, но даже читает в переводе на французский.
Я до сих пор воспринимаю смерть отца Александра как личную трагедию. Каждые пять лет отмечаю день его гибели мемориальными концертами в России.