многих тюков с книгами; и на наших глазах уже в новой квартире со сказочной быстротой установился порядок – укрепили книжные полки, стеллажи, шкафы и тому подобное…
Владимир Леви
Умение побудить к работе других: деятельное доверие. «Я стараюсь делать только то, что кроме меня не может делать никто другой. Если находится кто-то, умеющий сделать лучше или быстрее, отдаю это ему…» Вокруг отца Александра всегда было много добровольных сотрудников и помощников – в основном, конечно, из паствы. Команда, и не одна даже, а несколько. Удивительно: люди-то были в большинстве далеко не подарочные – тяжёлые, сложные, изломанные, часто и бестолковые – а всё слаживалось, всё крутилось. Организатор весёлый был, праздничный организатор!
Зоя Масленикова
В те времена ни о какой работе с прихожанами, кроме исповеди во время богослужения и исполнения церковных треб, речи не могло быть. Всё, что отец Александр делал, все его общения с духовными чадами выходили за рамки дозволенного властями. В лучшие времена общения проходили в домике при церкви, в худшие времена – на квартирах, по пути от церкви к дому, в электричке, по дороге в Москву и так далее. Некоторые прихожане как бы «висли» на отце Александре, связи были радиальные – все устремлялись к нему. А он всегда следил за тем, чтобы собой, своим ярким могучим образом не заслонять Христа, а быть только проводником к Нему. Но в этих условиях, когда каждый хотел поговорить с отцом Александром и нужно было ждать по многу часов своей очереди, чтобы с ним побеседовать, – он никому не отказывал. Возникла потребность в новых формах общения, чтобы опытные прихожане могли помогать начинающим, объясняя им основы церковной жизни. И тогда появилась идея организовать малые домашние группы. Обычно раз в неделю небольшой группой (семь-двенадцать человек) мы собирались у кого-то дома и вместе читали Евангелие, молились, проходили катехизацию, т. е. познавали основы веры. Через какое-то время выявилось несколько талантливых катехизаторов, которые занимались подготовкой к крещению и воцерковлению тех, кто был крещён в детстве. Собираясь вместе, мы учились быть христианами.
Михаил Мень
Есть такое понятие: работать командой. У меня было полное ощущение, что в том, чем занят отец, есть команда, есть люди, расставленные по местам, и отец чётко работает в этой команде. И у него не было никаких своекорыстных интересов, кроме работы на эту команду. «Будешь хорошо работать, – говорил он, – и всё Бог даст». Сейчас это кажется чем-то странным. Вот об этом в связи с отцом не говорится, а ведь это поразительный феномен – изо дня в день выполнять задание свыше… Каждый день, проживаемый как целая жизнь.
Юрий Пастернак
Весной 1986 года спрашиваю у батюшки благословение, чтобы снять дачу на лето неподалёку от Новой Деревни. «Это очень хорошо, – отвечает батюшка, – география в нашем деле очень важна. Можно, конечно, общаться и на расстоянии. Я чувствую вас и молюсь о вас, но ничто не заменит непосредственного контакта».
Я подхватываю: «Да, хочется быть поближе к вам!»
«Почему ко мне? Ко всем нам, – возразил отец Александр, – ко всем!»
Михаил Работяга
Иногда отец Александр Мень, навещая какую-нибудь одинокую старушку, брал с собой нескольких московских прихожан, с которыми у него были совместные проекты и планы. Причём объяснял и свой приход с нами, и наши ей приношения как её помощь нам, в том смысле, что в её доме мы могли бы спокойно обсудить свои дела. Старушка расцветала не только от внимания самого отца Александра, но и от нашего посильного участия. Таких старушек было много, только я знал семерых.
Когда появилась первая возможность организовать ряд структур при приходе церкви Сретения в Новой Деревне (общество «Культурное возрождение», при нём – издательство и журнал «Путь»), надо было зарегистрировать это юридически (устав, печать и т. п.). Это было ещё при отце Александре. Поручили это дело мне. Я обратился к Илье Заславскому, депутату Октябрьского района Москвы. Тем не менее первая попытка регистрации не прошла, и документы попросту исчезли… На моё счастье, секретарём у Ильи Заславского оказался мой приятель, с которым мы когда-то вместе работали и дружили. Он выяснил, что документы отца Александра Меня пропадали из открытого шкафа в приёмной, проследил за тем, чтобы последующие документы не удалость выкрасть…
Марина Роднянская
«Спросите себя, для чего я причащаюсь?» – говорил отец Александр, – и ответ будет – для себя. Но причащаться мы должны не для себя. Мы, христиане, – десант, посланный в мир. Бог на нас рассчитывает. Должна быть полная отдача. Но её не может быть вне общины».
София Рукова
Как-то летом 82-го или 83-го года отец Александр после воскресной литургии позвал меня в свой кабинет. Там сидела незнакомая мне женщина. И отец сказал мне: «Вот, это Мария Андреевна… я прошу вас съездить с ней… на разок… там несколько человек… и – что-нибудь почитать с ними (разумелось Священное Писание)… поделиться опытом молитвы… ну, там сами увидите». Мы вышли с ней – на улице нас ждал какой-то мужчина. Его звали Георгий Петрович Шиловский, а его жену – Женя (Евгения Семёновна). Вместе с ним мы поехали в Заветы, как коротко мы называли станцию Заветы Ильича.
Этот «разок» превратился у нас во многие годы тесного общения, когда мы делились друг с другом, вместе молились о наших и иных болящих, о трудных ситуациях, читали Священное Писание; но центром молитвы стал Канон Божией Матери «Многими содержим напастьми». Наши встречи много лет регулярно происходили каждое воскресенье после литургии. Именно для этой группы я попросила однажды свою крестницу Наташу Ермакову изобразить на листке бумаги «носилки расслабленного», куда мы могли бы складывать во время молитвы наши записочки с именами болящих и страдающих. Но Наташа создала нечто лучшее: нарисовала эти носилки на ткани, они чрезвычайно понравились отцу Александру, и он с радостью освятил их в алтаре. Теперь они висят у меня на стене, и я уже мысленно погружаю туда сегодняшних страдальцев (нередко и себя саму) и представляю Господу.
Через несколько лет, когда Георгий Петрович уже переселился с семьёй в Новую Деревню (это было его мечтой – быть поближе к храму), мы уже не могли собираться в «Новых Заветах» каждое воскресенье после литургии, но любовь друг к другу и родственная духовная связь, создавшаяся в те годы, сохранились навсегда. Кто-то уже покинул этот мир, но остающиеся не забывают друг друга.
А почему Новые Заветы? Вот почему. Уже в следующее за описанным вначале воскресеньем я попросила отца благословить меня снова на поездку в – и тут у меня совершенно помимо моей воли вырвалось – в Новые Заветы. У отца расширились глаза: «Куда?!» Я повторила: «В Новые Заветы… ну, куда вы просили в прошлый раз…» И тут он рассмеялся: на тот момент я начисто забыла, что у станции совсем иное название, конечно, я не раз читала его в расписании поездов, знала, но у меня оно никак не отразилось в памяти. Так и пошло: иначе ни саму станцию, ни эту мою малую группу я даже не могла называть, и отец всякий раз при упоминании улыбался.
Это было 1 января 1988 года. После литургии и новогоднего молебна отец Александр, как было заранее договорено, пришёл к нам в малую группу, которая собиралась в доме тогдашнего церковного старосты Георгия Петровича. У меня был обычай: устраивать в Новый год беспроигрышную поздравительную лотерею. В качестве выигрышей, за неимением средств, я использовала дешёвые наборы пластмассовых мини-игрушек для малышей: это были то дикие или домашние животные, то дорожные знаки, то фигурки людей разных профессий (санитар, связист, парашютист и т. п.). К каждой такой игрушке я сочиняла текст с соответствующим пожеланием, который в шутливой форме содержал некий духовный подтекст.
В тот день для такой лотереи я нашла набор «Теремок», где было семь маленьких зверушек: мышка, лягушка, ёж, петух, лиса, волк и медведь. К каждому из них я написала соответствующий текст. Каждый тянул бумажку с названием зверушки. Надо было видеть всех участников, а особенно отца Александра, буквально взорвавшихся от весёлого смеха, когда он, такой большой и даже величественный в своём облачении вытащил… мышку величиной не более трёх сантиметров! При ней был такой текст: «Мышка. Маленькое существо, любознательное, всюду проникающее, любительница странствовать. Её несправедливо называют «Норушкой» (что значит «замкнутая в себе»). А между тем её боятся могучие слоны. И это она явилась тем недостающим звеном, которое помогло её куда более сильным соседям вытянуть Большую-пребольшую Репку. И, наконец, именно она, странствуя по необозримому Полю, открыла Теремок и явилась основательницей Семьи Нового Типа. Пусть же в Новом, 1988 году она поможет вам обрести многие Ценные Качества». Все понимали, что Поле – это Россия, Теремок – Сретенский храм в Новой Деревне, Большая-пребольшая Репка – бесчисленные труды отца, а «слоны» – его гонители. Не предвидели только того, что именно в 1988 году для отца приоткроются двери на страницы журналов, на радио и телевидение.
Для этой группы по нашей просьбе отец написал молитву, которая теперь известна под названием «Молитва о единении»: Господи Иисусе Христе! Ты сказал нам: где двое или трое собраны во имя Моё, Я там среди них. Ты не хотел, чтобы люди шли одиноко по жизни, Ты собрал нас, чтобы мы были единой семьёй. Дай нам силы победить себялюбие, гордость и властность. Дай нам исполнить Твою новую заповедь, чтобы мы любили друг друга, как Ты возлюбил нас. Дай нам терпение, снисхождение и власть над собой. Да будем мы едины, как Ты един со Отцом и Духом, по Твоей молитве и заповеди, чтобы в этом тёмном мире просветился наш свет, от Тебя идущий, и люди познали любовь Твою в любви Отца, в спасении Сына и в причастии Святого Духа. Аминь.[33][34]
Олег Степурко
В приходе была очень интересная форма молодёжной тусовки. В певческом домике, который сняли в Новой Деревне, тусовались «прихрамывающие», т. е. те, которые работали при храме, например, пели. Эти люди создавали новодеревенский фольклор, частушки. Вспоминаю такую частушку: «Как пойду на солею, вижу Мишу с Олею». Это про Мишу Завалова и его жену Олю Ерохину.