беллеСтристики…
— Беллетристики, Пал Палыч. У вас в середке лишнее «с» произнесено…
— Разве?.. Ну, неважно. Можно это «с» отнести за счет присвиста при произношении. Да. В райкоме на совещании было сказано: «Отдельные работники мало расширяют кругозор». Не могу же я там заявить, что именно ты задерживаешь меня в смысле кругозора?!
— Помилуйте, Пал Палыч… Разве я на такое осмелюсь?.. Все, что могу, делаю в данном смысле. В прошлом квартале сказки Горького для вас законспектировал. На Гоголя такую картотеку сделал, что хоть в музей выставляйте. Опять же из «Онегина» цитаты и выписки подработал…
— А за что я тебя держу? Если хочешь знать, твою штатную единицу мне уже который год норовят срезать. Пристают: «Ну зачем вам нужен второй плановик?» А я не отдаю — и все. Но ты обязан наращивать темпы расширения моего кругозора. Ты мне темпы давай!
— Слушаюсь. Буду стараться еще более сжато, так сказать… А сейчас, если разрешите, я вас кратенько проинформирую касательно третьего тома «Войны и…».
— Ладно, выкладывай. Только без художественных красот и там разной психологии. Ты факты давай. Факты и цифры. Ясно тебе?
— Безусловно. Ну вот… В общем и целом, Пал Палыч, третий том посвящен как раз Отечественной войне тысяча восемьсот двенадцатого года…
— Ну, это я сам знаю: Наполеон, Бородино, пожар Москвы, Суворов…
— Кутузов, Пал Палыч, а не Суворов…
— То бишь Кутузов… Я их давно путаю. Но ты мне конкретно расскажи: что с ними со всеми сделалось? Там еще такая девчонка была, потом один толстяк, потом ряд офицеров…
— Точно. Наташа Ростова, Пьер Безухов, Андрей Болконский, Николай Ростов, Васька Денисов и…
— Ты не части, не части! Разве их всех упомнишь при таком перечислении?.. Знаешь что, брат Гурбенко?.. Ты приготовь-ка мне лучше какой-нибудь такой… ммм… подробный график на них на всех. Ну, и тут же — на каждое действующее лицо по анкеточке. Кто родители; чем занимались; что прежде делал сам… И так далее. А потом можно уже — сводную таблицу. На этой таблице дашь, понимаешь ли, скажем, линию Наташи голубой краской, Пьера — так, что ли, он называется? — коричневой. У Васьки у этого будет зеленая линия… Тогда я разложу перед собой все материалы, изучу и — того: пойму все быстро, с охватом во взаимодействии, так сказать, всех элементов. Тебе ясно задание?
— Яааасно…
— Ну вот, ступай теперь. А на той недельке заявишься уже с матерьялами. Вот так. Все. Ступай и скажешь там, чтобы подали мне на подпись, если что есть еще…
— Слушаюсь…
— И смотри: ты отчетность по «Войне и миру» не задерживай! В темпе чтоб! Оперативность покажи… Нам уже давно пора бы заняться «Анной Карениной»… Тоже путаная история с ней, насколько я могу понять… Недавно мне зам нач нашего главка Прохоров говорит: «Если вы меня будете резать с реализацией транспортного плана, то я окажусь под поездом, как все равно Анна Каренина». А я стою дурак дураком, понятия не имею: кто такая, из-за чего она полезла под поезд?
— Так ведь я же вам грубо ориентировочно излагал, что как раз Анна Каренина…
— Ладно, сейчас мне некогда. Потом подработаешь поподробнее и доложишь. А теперь иди… Нет, нет, «Войну и мир» оставь у меня. Это тоже свое действие оказывает, если на столе — художественная литература. Ну ступай… Да, да! Войдите! Кто там еще?
— Вы позволите, Пал Палыч?
— А, давай, давай, Свистунов… Так вот, Гурбенко. У меня к тебе — всё. Ступай и готовь мне сводку, о которой мы говорили. Садись, Свистунов. Книгу можешь отодвинуть. Не место ей, конечно, среди деловых бумаг… Но уж больно я люблю литературу. Вот взялся «Войну и мир» перечитывать… оторваться нельзя. Особенно там эта Надежда Ростова…
— Она — Наташа, Пал Палыч…
— Или Наташа… в общем, целиком и полностью поэтический образ… Так что там у тебя, Свистунов?
— В отношении снабжения метизами я пришел. Варакуксинский завод задерживает наши наряды, Пал Палыч…
И завязался деловой разговор. Проблема расширения кругозора П. П. Косякова была отложена.
Примета, которая оправдалась
Из протокола, составленного в отделении милиции:
«В 12 часов дня в Петельском переулке гражданин П. С. Козоев, до того момента спокойно шедший в сторону Бугаевской улицы, внезапно побежал поперек переулка. В то же время гражданин Г. Д. Чупуренко, шедший в обратном направлении, в свою очередь бросился бежать наискось и поперек. Близко к тротуару переулка на четной стороне оба названных гражданина столкнулись и вследствие этого упали. Гражданин Чупуренко при падении стукнулся головою об Петельский переулок, а гражданин Козоев сперва рухнул на Чупуренко, затем скатился с него на мостовую и тем самым подшиб еще гражданку Сниткину Аграфену Павловну, 1892 года рождения, каковая в свою очередь упала от толчка на хозяйственную сумку, несомую ею в правой руке. Вследствие изложенного все находившиеся в сумке продукты и товары пришли в состояние потребительской негодности. На вопрос: с чего это он побежал с такой скоростью и почему не смотрел, куда бежит и на какие предметы натыкается? — гражданин Козоев заявил, что бежал с целью не дать переходившей через переулок черной кошке, ему доселе неизвестной, перебежать ему дорогу. А гражданин Чупуренко со своей стороны заявил, что и он желал обогнать означенную кошку. Гражданка же Сниткина заявила, что никакой кошки не видела. Видела она этих двух граждан, которые мчались прямо на нее, но по старости Сниткина не смогла убежать с дороги, а посему и понесла убытки на почве разбития, сминания и сплюснутия, а также полного смешения продуктов в сумке. А также имели место у Сниткиной из-за падения и толчков на ее собственной коже ссадины, синяки и даже легкий вывих плеча. Затем гражданин Фуфряков Н. Т. со своей стороны заявил жалобу в отношении якобы принадлежащей ему черной кошки…»
Впрочем, лучше опишем, как разбиралось это сложное дело в отделении милиции — в результате чего и возник приведенный выше протокол…
К барьеру, за которым расположен стол дежурного по отделению, постовой милиционер из Петельского переулка подвел двух граждан. А за ними, всхлипывая и плача, плелась старуха. Еще дальше двигались свидетели и любопытные, а замыкал процессию немолодой человек, несший на вытянутых руках нечто черное. Постовой обратился к дежурному со следующими словами:
— Вот, товарищ лейтенант, ни с того ни с сего эти двое учинили между собою драку и данную как раз бабку сшибли с ног вместе с ее сумкой…
— Пьяные? — осведомился дежурный.
— Вроде нет, товарищ лейтенант… На запах не пахнет. И ступают твердо… если, конечно, не считать хромоты от ушибов.
— Кккакие мммы пьяные? Ммы пполностью ттрезвые! — заикаясь и подмигивая левым глазом вследствие тика, возразил один из приведенных.
— Тогда из-за чего подрались?
— А мы же абсолютно не дрались вовсе, товарищ лейтенант! — фальцетом пояснил второй участник происшествия.
Старуха тем временем, утирая слезы, рассматривала содержимое своей видавшей виды хозяйственной сумки.
— А вы, бабушка, как думаете?
— Думаю: это — звери какие-то, вот вам крест… чистые лошади… Я себе шла с магазину домой. Никого не трогала — так? И вдруг — нате вам: налетели оба, ненормальные! Мало того, что промеж себя кулаками, еще и на меня свалились — сперва один, потом другой!.. Вот, погляди сам, сынок: что они натворили…
И старуха раскрыла перед дежурным свою сумку, в которой колыхалось странное месиво из молока (две разбитые бутылки), огурцов, морковок, размокшей вермишели, какого-то порошка и еще чего-то, что определить на глаз уже не представлялось возможным…
— За что же вы бабку-то так обидели? — укоризненно обратился дежурный к тем двум.
— А мммы пппро нее меньше вввсего ддумали — ппро вашу бббабку!
— Тогда зачем ее было ронять?
— Простите, но если мы сами объективно не имели возможности устоять на ногах, как же мы могли обеспечить устойчивость данной бабки?!
— Иду я, никого не трогаю, слышишь, дочка? — это старуха рассказывала уже сотруднице милиции, которая принесла дежурному казенные бумаги. — Даа… и вдруг ка-ак эти вот бугаи на меня накинутся, словно паровозом переехали… Ты погляди: чего они мне с покупками натворили! Поверишь? — тут еще жидкого мыла пузырек был да наждаку я купила ножи чистить…
— Давайте по порядочку возьмем. С чего все началось? Ну вот вы, гражданин, расскажите.
— Охотно. Я вышел из дому, поскольку мне безотлагательно надо в прачечной получить белье.
— Так. Получили?
— Нет… Представьте: не дошел! А почему? Иду я, следовательно, по Петельскому переулку и вдруг вижу: персонально мне хочет перебежать дорогу — кто? — абсолютно черная кошка.
— Ттточно! Ккккак уголь все равно!
— А вы знаете, товарищ лейтенант, какая это страшная примета, когда — черная кошка?.. Вот я лично ни в одну примету не верю абсолютно, но в отношении черной кошки я многократно убеждался, что объективно ее недооценивать нельзя!
— Ттточно!
— Кого недооценивать?
— Да кошку! Черную. Если она там темно-серая или полосатая, — знаете, еще такие бывают раскраски, как арбуз…
— Какой еще арбуз?
— У меня арбуза в сумке не было, сынок! Это он путает!
— Нет, я говорю: кошки бывают абсолютно как арбуз полосатые. Но те как раз безвредные. А эта как нарочно: будто из чернил сделанная… И вот видите: до чего она нас всех довела… бандитка!
— Это кошка — бандитка? А что она вам сделала?
— А через кого я попал именно к вам? Абсолютно через нее! Главное, я ее предупредил сперва, чтобы она не думала бы перебегать мне дорогу!
— Как это «предупредил»?
— Ну, пугнул, если хотите…
— Да если бы ты меня пугнул, я бы сама с дороги свернула, идол ты этакий!
— Я абсолютно не вас пугал, бабушка, не вас, — понятно? Я сперва обратился к данной кошке: «Дескать, уходи с дороги! Не смей перебегать!»
— Вы слышите, товарищ офицер? Я же вам говорю: они оба психи. Он с кошкой зачал разговаривать по-человечьи!