– В хорошем смысле, – немедленно оговорилась она. – Дом выглядит по-другому. Особенно мне понравилось мандариновое дерево. Надо непременно поставить такое в своей гостиной.
Почти полчаса она с азартом рассказывала о том, что по столице пошло странное поветрие. Все холостяки женятся на своих подопечных. Дескать, те выпустились из своих пансионов, а теперь приличным невестам не хватает благородных мужей.
Пока она рассказывала светские сплетни, нам привезли тележку с разными вкусностями, какие нашлись в закромах у повара. На подносе стоял высокий кофейник, пухлый чайник, кувшин с лимонадом. Фарфор был украшен лилиями. Похоже, слуги случайно обновили свадебный сервиз, а я-то ломала голову, под каким предлогом оставить его опекуну. Как удачно получилось!
Ричард ошибки, естественно, не заметил и спокойно принял из рук горничной чашку с кофе.
– Виола только окончила пансион, – невозмутимо пояснил он.
– Да неужели? – У герцогини сделалось пресное лицо, но от куска шоколадного торта на десертной тарелке она не отказалась. – Вообще-то, господин Ховард, я приехала лично пригласить вас на бал. Приходите со своей…
– Подопечной, – кивнул Ричард, всем своим показывая, что точно знает, для чего приехала гостья.
Похоже, до нее дошли слухи, что в доме Ховарда тоже поселилась коварная выпускница пансиона благородных девиц (чтоб им пусто стало, этим пансионам) и уже практически захомутала очередного холостяка. Теперь у половины дебютанток столицы случится затяжной траур, и на бал к герцогине Эттвуд они явятся в черном.
Она отломила кусочек торта и только положила его в рот, как тихий звонкий голос, звучащий ниоткуда, проговорил:
– Дорогуша, ну куда ты в себя закладываешь сладкое? Тебе и так не помешает похудеть.
Я оцепенела. Ричард поменялся в лице. Дама подавилась, отставила тарелку на кофейный столик и схватилась за чашечку с кофе.
– В вашем возрасте, мадам, надо пить теплое молоко, а не кофе. Давление будет шалить, – проговорила чашка.
И немедленно стало ясно, отчего именно этот сервиз продавался с большой скидкой и нас назвали самыми любимыми покупателями. Где известный керамист еще найдет таких глупцов?
– Это работа великого Люция! – пунцовея в цвет амариллиса, выпалила я. – У него фарфор разговаривает!
– А какие песни исполняет! – прогудел кувшин для лимонада и глубоким басом, расплескивая лимонное питье, начал исполнять гимн нашей славной Пармиины. Хорошо, что не скабрезную песню, хотя у Ричарда сделалось такое лицо, словно его обругали бранными словами.
Герцогиня вылетела из дома, как ошпаренная, словно вдогонку ей неслась мухоловка Патрик. В смысле, он очень хотел подогнать расфуфыренную даму, но хулигана заперли в чулане. В том самом, где прежде хранили сервиз.
– С другой стороны, герцогиня мне никогда не нравилась, – задумчиво проговорил Ричард, следя за тем, как проклятущий сервиз упаковывают обратно в коробки, чтобы припрятать на дальние полки. – Невыносимо болтливая.
Стало очевидным, что теперь по столице поползут самые отчаянные сплетни. И мы с опекуном в них уже жили в грехе. В таком грехе, что нас не спасет ни одно покаяние.
Когда на следующий день пришла записка от Джози, в которой она просила меня срочно приехать на важный разговор, я почти была уверена, что слухи докатились до сожженной драконом гостиной тетушки Уинслет. Каково же было мое удивление, когда я увидела подругу рыдающей в платочек.
– Виола, у меня страшная весть! – воскликнула она, хорошенько высморкавшись. – Берримор со мной разводится!
– В смысле – разводится? – не поверила я своим ушам.
– В самом прямом! Вчера прислал письмо, что ни за что не хочет оставаться моим мужем. Назвал меня своенравной, деспотичной и угнетающей! Понимаешь? Я угнетаю его мужское достоинство! Было бы что угнетать. Накапай мне валерьянки, а то руки трясутся.
Ошарашенная новостями, я налила в стакан воды и начала отсчитывать капли. От внезапно пришедшей в голову страшной мысли рука дрогнула, и из флакона выплеснулся целый поток остро пахнущей настойки. Взболтав стакан, в три глотка я прикончила успокоительное и проговорила:
– Выходит, что у меня больше нет жениха?
– Какого еще жениха? – на секунду перестав всхлипывать, хриплым голосом спросила Джози.
– Патрика! – воскликнула я. – Берримор больше не будет Патриком.
– Не напоминай мне об этой ужасной истории, – категорично заявила подруга. – Патрика он тоже упомянул. Сказал, что никогда в жизни так не позорился перед уважаемым господином и продолжать не собирается.
– Но что же мне делать? – в отчаянье вопросила я. – Как же цветочная лавка?
– Найдем тебе другого жениха, – отмахнулась она. – Или лучше скажи, что Патрик сбежал от семейной жизни. Бросил замечательную невесту на произвол судьбы, неблагодарный паршивец. И Берримор поступил так же. Боже великий, да мы теперь почти кармические сестры!
В особняк Ховардов я возвращалась в растрепанных чувствах. В голове не было ни одной идеи, что делать. Мне так близко удалось подобраться к мечте о собственной цветочной лавке! Оставалось протянуть к ней руку, но мечта опять упорхнула за линию горизонта, и добраться до нее не было никакой возможности.
Стоило войти в холл, как дворецкий передал просьбу Ричарда немедленно зайти к нему в кабинет. Казалось, на плечи опустилась тяжелая каменная плита, не позволяющая выпрямить спину. Хорошо, что успела принять лошадиную дозу успокоительного. Без валерьянки, наверное, расплакалась бы.
– Заходи, Виола, – пригласил опекун, когда с замирающим сердцем я поскреблась в дверь его кабинета. – Присаживайся.
Он указал на кожаное кресло для посетителей.
– Как дела у подруги? – деловито спросил Ричард.
– Ошарашила одной новостью… – медленно проговорила я и быстро облизала пересохшие губы.
– Бумаги на отказ от опекунства и передачу наследства готовы. – Он вытащил из ящика стола две кожаные папки и положил на затянутую зеленым сукном крышку. – Твоему жениху придется подписать брачное соглашение. Он ведь не против его подписать?
Мы встретились глазами. Сердце на мгновение остановилось, и я выпалила на одном дыхании:
– Патрик сбежал!
– Куда? – удивленно уточнил Ричард.
– Не знаю, но далеко.
– Ничего страшного, мы его непременно догоним, – как ни в чем не бывало отозвался он. – Сейчас свяжусь с сыскным агентством…
– Не надо! – Я по-настоящему испугалась и, прикрыв глаза, проговорила: – Патрика нет.
– Так он сбежал или умер?
– Его просто нет! – Мне было страшно посмотреть на опекуна. – Я его придумала, а муж Джози согласился мне подыграть. Нет никакого жениха и свадьбы не будет.
– Неужели? – В голосе Ричарда прозвучала ирония.
Я вскинула голову и уставилась на него. Опекун откинулся в кресле и смотрел с откровенной насмешкой. Внутри похолодело.
– Так ты догадался с самого начала? – выдохнула я.
– И дал тебе неделю, чтобы рассказать правду. Сначала решил, что твой Патрик – простой мошенник и хочет денег, но потом стало ясно, что вы с ним практически незнакомы. Так зачем тебе деньги, Виола?
– На цветочную лавку, – призналась я. – Хочу самостоятельной жизни и открыть цветочную лавку… Ты теперь меня выдашь замуж, так ведь? За кого-нибудь другого. Я даже платье уже купила.
– И сервиз, – любезно добавил Ричард.
– Да, и его тоже купила.
– Завидная невеста с приданым. – Опекун словно издевался.
– Все-таки выдашь… – пробормотала я себе под нос.
Между нами повисло долгое молчание. Не сводя с меня испытывающего взгляда, Ричард вымолвил:
– У меня даже кандидат есть. Он не против цветочной лавки и даже грядок на заднем дворе, если тебе захочется оранжерею.
– Кто? – едва дыша, прошептала я. Чувствуя, как по спине проходит озноб.
– Я.
У меня натуральным образом отпала челюсть.
– Но почему ты хочешь на мне жениться? – выдохнула я, отгоняя от себя странную мысль, что полюбила особняк Ховардов, и хозяин этого особняка, мужчина с сильными руками и крепким телом, умеющий издавать книжки с картинками, мне тоже очень нравится.
– Ты превратила мой дом в оранжерею, завела клыкастую мухоловку, ославила меня на всю столицу, отпугнула всех невест и сплетниц. Я просто обязан взять на себя ответственность и жениться на тебе.
– Но ты же мой опекун! – воскликнула я. – Что люди подумают?
– А люди, – он весело улыбнулся, – пусть завидуют молча.
Мы поженились спустя месяц, оскорбив герцогиню Эттвуд второй раз. Она рассчитывала лично устроить венчание, а на нее забыли возложить столь важную миссию. Джози с Берримором тоже присутствовали в храме. Муж вернулся к подруге, и она вела себя как шелковая.
Через некоторое время недалеко от издательства «Ховард и сын» открылась цветочная лавка, единственная во всей столицы, где продавались букеты, собранные по строгим канонам флориографии. На любой вкус: праздничные, прощальные, приветственные. И знаете, я едва не натравила на мужа мухоловку Патю, когда этот… страшный мужчина торжественно вручил мне заказанную вывеску.
На деревянной табличке кружевными красивыми буквами было выведено «Цветочное недоразумение».
– Что тебе не нравится? – недоумевал Ричард.
– Какое еще недоразумение? – ругалась я. – Здесь должен быть «Цветочный переполох»!