Ксавье потер плечо:
– Те снадобья учат направлять свою магию с помощью легких заклинаний; однажды получится и нечто серьезное, вроде благословения.
Я фыркнула:
– Со снадобьем я ужасно напортачила.
Ксавье задумчиво поджал губы:
– Не знаю, сказал бы я, что «ужасно». Просто ваша сила чрезмерна. Полагаю, снадобье у вас получилось действенным. Без вкусовых ощущений тошноту почувствовать сложно. Но получилось… чересчур. Хочу побольше прочесть об этом, как только удастся…
– А как насчет благословения?
– Да, конечно, – отозвался Ксавье. – Раз ваша магия пожелала отцу зла, вы должны пожелать ему хорошего. Подумайте о сильном положительном посыле. О чем-то вроде «чтобы тебе…» – Ксавье махнул рукой в мою сторону. – Лучше, если заклинание придумаете вы сами. Фразы должны быть уникальными для вас. Именно поэтому их нужно произносить именно вашим голосом. Ничего не получится, если я озвучу свои слова.
Я желала папе самого лучшего на свете. Мира, который он создавал мне своими ободряющими словами и утешающими объятиями. Уверенности, что рядом со мной отец проживет долгую счастливую жизнь. Свободы жизни, не обремененной этим проклятием. Моя мать бросила папу, обрекла на одиночество, страх и сомнения. Теперь, повзрослев, я хотела вернуть ему все, что она у него отняла.
– Пусть каждый удар твоего сердца будет наполнен миром, уверенностью и свободой, – прошептала я.
У Ксавье заблестели глаза. Он кивнул.
– Красиво. Благословение сложно накладывать, потому что нужно искренне любить или убедить себя, что любишь человека, которого благословляешь. Сосредоточьтесь на любви к отцу – и вы совершенно точно почувствуете, что ваши пожелания исполнятся. Крепко держитесь за мир, уверенность и свободу внутри себя, пока готовитесь передать их отцу.
Я уселась на стул напротив Ксавье, закрыла глаза и представила, что передо мной сидит папа. Затем ссутулилась и сделала несколько ровных глубоких вдохов. На этот раз магия ощущалась как часть меня, а не как постороннее, воюющее со мной нечто.
– Пусть каждый удар твоего сердца будет наполнен миром, уверенностью и свободой. – Я открыла один глаз, совсем как когда мы с Ксавье играли в прятки. – Этого достаточно? – спросила я. – Могла я снять проклятье уже сейчас, сама того не ведая?
– Нет. Вы должны касаться отца руками. И, как я говорил, научить свою магию исполнять вашу волю.
– Как я пойму, что способна на это?
– Вы произнесете благословение и, когда магия повинуется, почувствуете это ладонями. – Ксавье согнул обтянутые перчаткой пальцы. – Покажется, что ваши руки будто сотворены из звездной пыли. Что они шипят и горят. Ощущение престранное.
Я наклонила голову и прищурилась.
– Вам доводилось накладывать благословение?
– Да. Однажды, – голос Ксавье звучал тихо.
– И о чем оно было?
Ксавье фыркнул.
– Вы очень пытливая, мисс Лукас.
– В смысле, дерзкая?
Ксавье покачал головой:
– Вы вроде меня. Любопытная.
Он поднялся во весь свой чрезмерно высокий рост, вытянул руки и потер глаза, как ребенок, пробуждающийся ото сна.
– Пойдемте, покажу вам книги о благословении. Раньше я ими пользовался.
Я проследовала за ним вверх по винтовой лестнице, там и сям испещренной солнцем, льющимся в окна.
– Мне угадать, кого вы благословили, или сами скажете? – спросила я.
Вздохнув, Ксавье поднялся в холл второго этажа и повернулся лицом ко мне.
– Предлагаю игру.
Я нахмурила лоб.
– Игру?
– Да. Если вы так горячо желаете узнать мои секреты, то для начала должны рассказать мне кое-что о себе.
Я усмехнулась:
– Должна? И должна для начала?
Ксавье закатил глаза:
– Ну хорошо. Я благословил Инес, прежде чем она уехала в Альбиль.
Ксавье направился в библиотеку, я со всех ног – следом.
– А зачем ей?..
Он вошел в комнату и перебил меня, подняв руку:
– Мы с вами договорились.
– Вы и так все про меня знаете. Рыжие волосы. Дикая магия. Любопытство. По-прежнему смогу одолеть вас в состязании по ходьбе.
Пока я отмечала пункты, загибая пальцы, Ксавье порылся в кармане пиджака и вытащил золотое кольцо.
– Кому оно принадлежало? – спросил он.
У меня сердце упало. Раз – и одна из книг слетела с полки.
Ксавье вскинул брови.
– Теперь мне еще интереснее.
– Оно принадлежало моей матери, – пробормотала я, а книга быстро вернулась на место. Под ложечкой засосало при мысли о ней – и о друге, принявшем вчера от меня оплату, словно мы были совершенно чужими.
Ксавье положил кольцо на дубовый стол.
– Спасибо, – проговорил он уже мягче, не поддразнивая меня. – Теперь ваша очередь.
Ксавье подошел к самой ближней к камину полке и пальцем провел по корешкам книг. Я шагнула к столу, что выглядел свободнее, на нем в серебряной раме стоял набросок семейного портрета. Три улыбающиеся девочки обнимали своего смущенного, краснеющего брата.
– Что за благословение вы наложили на Инес?
Стопка книг с грохотом упала на ближний ко мне стол, заставив меня схватиться за грудь.
– Извините! – пробормотал Ксавье, выдвинул стул, и я присела.
Затем разложила упавшие книги на столе. Каждая была с яркой обложкой, потрепанными краями и названием, напечатанным серебром: «Полное руководство по проклятиям и благословениям», «Критическое исследование силы голоса и намерения», «Не говори зла».
Ксавье наклонился над моим плечом, прижав длинные пальцы к обложке последней книги. Он задел меня рукавом, наклонил голову, и его волосы свесились вниз. У меня аж лицо защипало, оттого что Ксавье оказался так близко. От него пахло апельсинами и гвоздикой, как от хорошего зимнего чая.
– Я благословил Инес смелостью, – проговорил он, открыл книгу и перелистнул страницы.
Инес всегда была тихой, даже среди родных. Ксавье умел ее развеселить. Теперь, когда семья уехала… ему имело смысл наделить сестру храбростью, раз они оказались порознь.
Ксавье показал на главу под заголовком «Визуализация».
– Я представил, как Инес разговаривает с незнакомыми людьми. Без страха гуляет по рынку. Дает отпор задирам. Те сцены рисовались мне яркими красками. Я вдыхал запах ночного воздуха, слышал толпу, чувствовал пульс сестры. Представить, что это правда, было легко. Я держал сестру за руку и ощущал, как мое намерение перетекает к ней.
Даже сейчас Ксавье говорил об Инес с большой нежностью. Он взглянул на стоящий на столе портрет и вздохнул.
Мне претило видеть друга таким грустным, особенно здесь, в библиотеке. Он сильно изменился, но это все равно казалось неправильным. Здесь, в этой комнате, мы смеялись. Читали часы напролет. Помнилось, как от долгого лежания на половике у меня болел живот. Как пахли страницы, как они шуршали, когда мы с Ксавье переворачивали их. Как трещал огонь в камине, как пламя грело нам щеки.
– Помните, мы устраивали состязания? – подала я голос. – Выявляли, кто читает быстрее?
Как я и надеялась, Ксавье снова посмотрел на меня, изогнув бровь.
– Помню, что вы жульничали.
У меня вырвался смешок, слишком громкий для просторной библиотеки. В воздухе зашипели искры, такие мелкие и быстрые, что я усомнилась в том, не показалось ли мне.
– Это я жульничала? Вы никак не могли прочитать роман в пятьсот страниц за тридцать минут.
– А вы не могли прочитать целый учебник об использовании корнеплодов в снадобьях. Вместе с дополнениями и примечаниями.
Я закусила губу и надменно сосредоточила внимание на лежащих передо мной учебниках.
– Ну, может, я чуток пролистала. Но не могла позволить вам выиграть.
– Да, знаю. – Ксавье поднял кольцо со стола, стоящего напротив моего, и осмотрел его в свете лампы. – Отец когда-нибудь рассказывал вам о вашей матери? В детстве вы… не любили ее обсуждать.
Магия скрутилась у меня в животе, как мокрый половик. Улыбка померкла. Я по-прежнему не любила ее обсуждать. Но уговор есть уговор.
– По словам папы, Имоджен молилась, чтобы я выросла ведьмой, как она. – Я нервно сглотнула, чтобы сдержать дурноту.
Ксавье медленно кивнул, глядя на дверь. Бездумно опустив руку в карман, достал две жемчужные сережки, мой маленький кошелек с монетами и положил их рядом с кольцом.
– Не следовало мне это брать, – пробормотал он. – Вы уже даете мне достаточно.
По моей спине пробежала дрожь. В конце концов, я платила Ксавье своей магией. «И это хорошо, – пообещала я себе. – По ней я скучать не стану. Не стану».
Я бережно взяла сережки в руки. Папа подарил мне их на день рождения вместе со вкуснейшим, нежнейшим лимонным кексом.
Когда я снова подняла голову, друг уже выходил за порог.
– Спасибо вам, Ксавье! – сказала я ему вслед.
Он не оглянулся.
– Удачи вам в занятиях, мисс Лукас! – пожелал Ксавье и закрыл дверь.
Откинувшись на спинку стула, я хмуро посмотрела на сережки.
– Странный какой! – пробурчала я. Ксавье любезно вернул мне мое имущество, а сохранить магическую силу после того, как я научусь благословлять, не предложил. Многие говорили, что этот дар дороже золота и драгоценностей. Я так легко им пожертвовала. А Ксавье так же легко мою жертву принял.
«Следи за ним», – велела мне мадам Бен Аммар.
Той ночью магия шипела у меня в животе, как упрямый, не желающий догорать в камине уголек. Внизу старый дом скрипел и гремел, словно дыша, но эти звуки скорее умиротворяли, чем тревожили. У моей магии не было причин беспокоиться или тревожить меня. Окутанная ароматом цветов, которые собрала с пола, я лежала на кровати, смотрела в сводчатый потолок башенной комнаты и прижимала руку к животу. Среди черноты заколдованного потолка блистали белые звезды.
Было слишком поздно – о том, как справиться с моей магией, в такой час не спросишь.
Вместо этого я зажгла лампу и скользнула на пол, где теперь лежали книги, взятые из библиотеки Ксавье. Все были для меня новыми, некоторые – переводами с альбиланского. Открыв переведенный справочник под названием «Не говори зла», я перелистала страницы до той, что заложила лавандовым стебельком.