Белокурый маг вскинул брови, потом прижал руку к себе, словно потянул за веревку. Пока я поднималась на ноги, мадам Бен Аммар крикнула у меня из-за спины:
– Не спускайте с нее глаз! Не позволяйте ему касаться ее, ясно?
Стуча каблуками по мрамору, белокурый маг приблизился ко мне и помог подняться.
– Извините, мисс Лукас.
Я прошла мимо него и опустилась на колени перед стулом Ксавье.
Лодыжки и запястья его были прикреплены к стулу железными кандалами. Одна туфля куда-то исчезла, листья падали из штанины и кучкой ложились у обтянутой носком стопы. Рукава белой рубашки треснули: из светлой кожи Ксавье пробивались длинные шипы. Вокруг глаз и на левой щеке появились новые синяки, густо-бордовые и черные. Под носом запеклась темная струйка крови. В длинных черных волосах росли крупные красные тюльпаны. «Красные тюльпаны для настоящей любви».
На миг глаза его засияли звездами, на губах мелькнула слабая улыбка облегчения.
– Клара! – шепнул он, потом его голова резко повернулась в сторону, ударившись о дерево стула. Когда Ксавье снова посмотрел на меня, его радужки стали матово-черными. – Дуреха! – пророкотал он совершенно другим голосом. – Чудовище!
– Ты отдала меня другому! – обвиняюще выплюнула моя магия. – Самой тебе силы никогда не хватало!
Ксавье снова открыл рот, чтобы заговорить, потом раз – и его челюсти сомкнулись. Он зажмурился и сжал кулаки.
– Прости, я не могу… – Зубы Ксавье окропила кровь. Он прикусил язык в попытке заглушить мою магию.
Я потянулась к нему, прикоснулась к его руке, но тотчас отпрянула от резкой, раздирающей боли. Кончики пальцев обожгло, словно я провела ими сквозь пламя. Ксавье – нет, овладевшая им магия – скривил губы в довольной улыбке.
Мадам Бен Аммар, нахмурив лоб от тревоги, схватила меня за руку.
– Мисс Лукас, Клара, держись от него подальше – неизвестно, что выкинет твоя магия, несмотря на все наше сдерживание.
– Она и Ксавье может навредить, – парировала я, вырываясь из ее тисков. – Это моя сила, ответственна за нее я.
Ведьма открыла рот, чтобы возразить, но справа от меня снова раздался шепот магии.
– Верно, – зашипела она. – Это касается только нас с тобой.
Раз – Ксавье вытянул указательный палец, и длинный зеленый побег тотчас пробился из-под земли и обвил мои запястья, приковывая к месту. Пошатнувшись, я дернула за стебель, но он оказался толстым, как плетеный шнур. Буквально на миг кандалы на запястьях побелели, и Ксавье – или магия внутри него – зашипел от боли.
– Клара!
Я оглянулась на мадам Бен Аммар, точнее, на место, где она только что стояла с другими членами Совета, но из трещин в мраморе пробивались новые темно-зеленые побеги с шипами. Они быстро вытягивались, создавая колючую стену, заслонявшую нас с Ксавье от других, старших волшебников.
Зеленый барьер вырос до плеч мадам Бен Аммар. Ведьма потянулась ко мне сквозь шипы, но вскрикнула от боли.
– Не надо! – велела я ей, дергая за побег свободной рукой. – Я вернусь к вам, как только смогу.
Колючие стебли взметнулись к потолку, словно прутья клетки, полностью скрывая от меня других магов.
Я услышала возглас мадам Бен Аммар – и за сплетением колючек вспыхнул яркий огонь. Побеги начали воспламеняться, в воздух потянулись тонкие струйки дыма. Я гордо улыбнулась, но за моей спиной раздался драматический вздох магии.
– Неужели придется? – спросила она.
Потом сила снова вытянула палец Ксавье, на сей раз к сводчатому потолку. Откуда ни возьмись собрались тучи. Дождь полил как из ведра, туша огонь. Брешь в колючках, которую прожгла мадам Бен Аммар, заросла новыми шипами, еще крупнее прежних.
Среди колючек зацвели кроваво-красные розы размером с колесо телеги.
Ксавье снова закричал, когда кандалы ярко вспыхнули и обожгли его еще раз.
– Прекрати! – заорала я. – Ты делаешь ему больно!
Я тщетно цеплялась за побеги вокруг своего запястья. Странная, неправильная улыбка исказила лицо Ксавье, наблюдавшего за моими усилиями. Глядя на свою магию, подчиняющую его своей воле, как столь долгое время она пыталась сломить меня, я чуть не задохнулась от ярости. И сильнее дернула за побеги:
– Магия, отпусти его! Ты не имеешь права так к нему относиться!
Подбородок Ксавье вызывающе поднялся, голова наклонилась набок. Он прислонился к подлокотнику стула, открыл рот и изрыгнул веточки алого тысячелистника. Откашлявшись, Ксавье снова сел прямо и уставился на меня темными, как ночь, глазами.
– Я имею на это полное право, – возразила магия. – Ты была слишком слаба. Бросила меня. Отдала ему. – Глаза друга прищурились, уголки губ изогнулись вверх. – Ксавье этого тоже хотел. Я читаю его сердце как книгу. Ему была нужна только эта сила. О тебе самой он и не думал. Ты дура. Безоглядно доверяешь другим, так отчаянно хочешь, чтобы тебя любили, что готова даже магию свою отдать. А теперь посмотри на себя. – Глаза Ксавье заблестели. – Ты по-прежнему во мне нуждаешься. Знаешь, что без меня ты – ничто.
– Я здесь потому, что люблю его! – воскликнула я так горячо и громко, что моя магия заставила Ксавье отстраниться. – Это не слабость.
– Ты любишь не того.
– Клара! – крик мадам Бен Аммар снова донесся сквозь рев дождя. – Клара, ты в порядке?
Яркая вспышка молнии озарила зал, и все вокруг задрожало. Споткнувшись, я схватилась за стул, чтобы не упасть.
Моя магия удовлетворенно усмехнулась, даже когда снова ожили кандалы.
– Совет хочет наказать Ксавье, и не без причины. Он трус, как и ты.
Когда эта сила жила внутри меня, она кричащими красками рисовала мои истинные чувства. Когда я вспоминала наше детство, магия заставляла цвести колокольчики; когда радовалась – ландыши.
Сейчас в волосах Ксавье цвели красные тюльпаны, символы истинной любви.
Голос моей магии всегда звучал злобно. Он рассказывал мне о худших моих качествах, унижал меня и подавлял.
Я не доверяла ни одному ее слову. Только цветы, которые она выращивала, говорили правду – говорили об истинных чувствах Ксавье.
– Ты лжешь, – заявила я, приблизившись.
Магия вытаращила глаза Ксавье, зарычала и попробовала вырваться из кандалов на запястьях, но они сидели крепко.
– В тебе есть жестокость, Клара Лукас. Ты хочешь могущества. Хочешь славы. Совсем как твоя мать.
Только я видела свою мать. Видела, как она стремится причинить боль другим. Причинить боль мне. Жить по-своему для нее было важнее всего. Даже важнее собственной семьи.
Я такой, как она, не была.
– Ты скажешь что угодно, только бы меня ослабить! – крикнула я.
Перед мысленным взором встал папа; свет, снова зажигающийся у него в глазах, когда я наконец благословила его. У меня получилось – я подчинила магию себе и спасла ему жизнь. И могла сделать это снова.
Вытянув руку, я схватила Ксавье за запястье, хотя оно обжигало, и все внутри меня умоляло его отпустить.
– Я говорю лишь о том, что знаю. И я знаю тебя, – парировала магия. – Думаешь, я причинила боль твоему отцу самостоятельно? Да то желание жило в тебе. Внутри тебя живет ненависть. К отцу, к его глупостям… К твоей матери…
– Молчи! – велела я, напряглась и растянула колючий побег так, что смогла схватить Ксавье за другое запястье. Обе ладони заболели. На глаза навернулись слезы, руки затряслись от боли, я упала на колени перед креслом, глядя в глаза своей магии.
Члены Совета пробивались сквозь колючий барьер. Ветер выл, металл звенел, молнии сверкали, кандалы на Ксавье сияли тем ужасным светом. Барьер стоял. Мои чары были способны на любые бесчинства.
Только я сильнее.
– Ты ошибаешься насчет меня, – заявила я магии куда увереннее, чем прежде. – Да, мне доводилось совершать ошибки, причинять людям боль. Но я не монстр. Я хорошая, добрая и сильная. Хочу помогать людям. И тебя до сих пор терпела. Я уже справлялась с тобой. Сама создавала порталы. Исцеляла людей. Благословила папу.
Магия открыла рот Ксавье, но я опередила ее, сказав:
– Командую тобой я.
Моя сила смотрела на меня глазами друга, наблюдая, выжидая, оценивая, как змея перед броском.
В одной из книг о благословениях, принадлежащих Ксавье, говорилось, что налагающий должен полностью контролировать свои чары. И я с этим справилась. Я стала им хозяйкой.
– Магия! – позвала я. Сила в теле Ксавье подалась вперед, вырываясь из кандалов и глядя на меня голодными глазами. – Если ты останешься в нем, Совет отнимет тебя у него. А затем уничтожит. Ты этого хочешь?
Магия не ответила. Она продолжала ерзать, вырываясь из моих тисков.
– Я предложу тебе дом. – Я прижала обожженную ладонь к груди. – Приму тебя такой, какая ты есть. Позволю тебе раскрыть свою силу. – Губы Ксавье растянулись в довольной улыбке, и я подняла руку. – Но правила устанавливать мне. Ты не станешь никому вредить. Если такое случится, я обращусь в Совет – и его члены заберут тебя навсегда. Тебе понятно?
Магия скривила губы Ксавье:
– Ты подавляла меня. – Наклонив его голову в сторону грозы и шипов, она сказала: – Посмотри на чудеса, которые мы могли бы творить вместе. Если бы ты меня использовала…
– Я тебя не боюсь, – перебила я, и магия отстранилась, от удивления выпучив глаза Ксавье. Это было правдой. Я вытерпела ужаснейшую боль в жизни. Едва не потеряла отца из-за собственной силы. Но победила. – Используя тебя, я буду творить собственные чудеса, – пообещала я. – А вот тебе нужно выбирать. Либо ты существуешь внутри меня, либо не существуешь вообще.
За моей спиной оглушительно грянул гром. Обернувшись, я увидела, что молния прожгла в колючем барьере большую прицельную брешь. Та уже зарастала, но мадам Бен Аммар протиснулась сквозь нее и выпрямилась в полный рост. Ладони у нее трещали от электричества.
– Не дай ей меня уничтожить, – шепнула моя магия. Когда я снова повернулась к Ксавье, его черные глаза блестели от страха. – Забери меня, пожалуйста, забери меня! – Сила развернула ладонь Ксавье, на которой теперь розовела слабая отметина – знак нашей клятвы. Еще осталось черное кольцо вокруг большого пальца.