– Это все, что я могу тебе дать, Кора. Однажды ты поймешь, что это лучшее для тебя.
– Да пошел ты!
Я резко отвернулась и, не попрощавшись, быстро побежала к машине. Злые слезы рвались из меня, но облегчения не приносили.
Я ему не нужна. И никогда не была. Глупая наивная дурочка, пустое место, пешка в игре, слишком неудобная даже для игры. Меня просто нужно выбросить.
Лучше бы я никогда тебя не знала!
Глава 24
Кора
Надо уехать отсюда! Исчезнуть, чтобы никогда больше не видеть этого ужасного здания, суетливых людей вокруг, бездушных машин! Голова гудела, перед глазами все стало размытым, но я чувствовала, как пространство давит на меня. Я не могла даже расправить плечи.
Главное – не оборачиваться, не видеть, как он, отвернувшись, спокойно уходит обратно в стеклянную башню решать свои дела. Я знала, что он не пойдет за мной, не попытается остановить. Он все решил – за меня и для себя!
И выкинул меня из своего мира.
Тот ужас, который я пережила вчера, сделал меня сильнее, потому что он был рядом. Герман. А сегодня он растоптал меня. Он. Не Даниз, не предательство Аделины и равнодушие отца, которого у меня и не было никогда настоящего.
Растоптал мою веру в него, в себя. И мою… любовь. Первую.
Трясущимися руками я вытащила брелок из сумки и не сразу увидела мужскую руку перед глазами.
Резко обернувшись, отчего брелок со стуком упал на асфальт, я увидела перед собой… Гену.
Разочарование тупой болью ударило в грудь.
– Что нужно? – грубо спросила я. Мне было плевать на вежливость и манеры. Этот человек тоже пешка, как и я, но он хотя бы играл с открытыми глазами.
Гена быстро наклонился, поднял брелок и сказал без тени эмоции:
– Шеф сказал, вам нельзя садиться за руль. Я отвезу вас домой!
– Ваш шеф мне никто! – Я попыталась вырвать у него ключ, но безуспешно, конечно. – Я сама решаю!
Я понимала, что этот мужчина ни в чем не виноват, он выполняет приказ, мне было стыдно перед ним, но еще больше во мне горела обида. На того, другого. На настоящего Аида.
– Садитесь. – Гена уже завел двигатель.
Ему было неудобно в моем «гольфе», хотя он и отодвинул кресло максимально назад, а еще у него на коленях лежала папка, которую еще нужно куда-то отвезти…
– Н-не надо… Я сама доберусь, я в порядке, правда.
– Садитесь, – повторил он. – С А… с Германом Всеволодовичем не спорят, Каролина.
Дорогу домой я помнила плохо, не уверена даже, что говорила Гене адрес, хотя… глупо думать, чтобы такой человек, как Аид, не позаботился о мелочах. У него все продумано до самого конца.
Переживания оборвались в одно мгновение – еще секунду назад я чувствовала, что растворяюсь в своей боли, та Кора, которую я знала всю свою жизнь, исчезает, а сейчас уже никаких мыслей и ощущений. Я даже боли не чувствовала, просто смотрела, как за окном мелькали березы, почти полностью сбросившие листву. В этом году осень наступила рано, а нам с бабушкой еще нужно посадить на зиму тюльпаны. Те, что купил Герман…
Я резко села на сиденье. Оранжерея, мой любимый сад, магазин, коттедж, в котором мы с бабушкой живем, – все это останется в прошлом. Вместе с папой, его семьей и… Германом. Только так у меня будет мизерный шанс спасти хоть часть себя. Такой, как раньше, я никогда не буду, это невозможно, но та, прежняя жизнь окончательно меня убьет.
– Приехали, держите ключи, Каролина. – Гена, не дожидаясь моего ответа, просто сунул мне в ладонь брелок.
– Спасибо! Подождите. – Я наконец очнулась от своих мыслей. – А… вы как же? Отсюда не просто выбраться без машины. Давайте я вам такси хотя бы вызову!
Мужчина усмехнулся, молча покачал головой и просто пошел пешком обратно. Из-за поворота показался автомобиль, остановился напротив Гены. Аид и это предусмотрел. Я грустно усмехнулась и побрела к коттеджу. Слез на глазах уже не было.
Бабушка разговаривала по телефону и не слышала, как я пришла, так что у меня было время сбежать в ванную и попытаться привести себя в порядок. Я прижалась лбом к зеркалу и закрыла глаза. У меня только бабушка. Единственный родной и близкий человек, который меня по-настоящему любит. Она и есть моя семья.
– Кора, милая, ты вернулась? – Бабушка заглянула в ванную. – Все хорошо? Твоя мачеха заходила, спрашивала, знаю ли я, куда ты поехала. К этому Аиду Аракчееву?
Я вздохнула и слабо улыбнулась. Трудно врать любимому человеку, но разочаровывать бабушку я не стану.
– Просто круги наматывала по дорогам. Все хорошо, бабуль. Я хочу уехать из этого дома. Как можно скорее.
Бабушка грустно кивнула, поправила прядь волос, выбившуюся из моего пучка, и сказала:
– Давай собирать вещи.
Вот так просто. Без долгих обсуждений, причитаний и горестных вздохов. Я думала, будет сложнее расставаться с вещами, но оказалось, что нам не так много хотелось забрать отсюда. Мы переехали сюда на все готовое. Несколько раз в год Геля с бабушкой составляли список того, что нужно по хозяйству. Так что очень много вещей здесь просто нам не принадлежат.
– Посмотри вот эти варианты, Кора. – Бабушка гуглила сайты сдачи квартир. – Недалеко от нашего магазина и две комнаты.
– Вариантов много, – согласилась я. – Отберем три-четыре и завтра съездим и посмотрим. Дианка говорила как-то, что ее знакомые ищут, кому сдать квартиру. Все будет хорошо, ба!
Мы решили пока никому не рассказывать о наших планах, потихоньку все собирали и паковали. Механическая работа очень помогала от боли в душе. В оранжерею я не могла пойти – там все напоминало о нем. О Германе.
Вечером перед сном позвонил Сева. По его словам, просто так, пожелать мне спокойной ночи. Я вежливо его поблагодарила и быстро нажала на отбой. Решила, что, если еще раз позвонит, внесу его в ЧС. Никаких больше контактов с этой семьей!
Бабушка уже спала, а я сидела в темноте на подоконнике и смотрела в темноту. Пальцы выводили на стекле букву А.
Мы съехали из коттеджа через три дня. Пока грузчики занимались нашими коробками, я прощалась со своими цветами. Говорила с ними и просила прощения, что оставляю их. Если бы я могла, обязательно забрала бы их с собой. Я написала подробную инструкцию для будущего садовника, зная, что такая хозяйственная дама, как моя мачеха, точно не допустит, чтобы оранжерея потеряла респектабельный вид, а сад запустел.
– Кора, милая, не плачь, пожалуйста! – У бабушки самой слезы на глазах, но она пыталась меня успокоить. – Мы все правильно делаем. Нам пора уже.
Я кивнула, мы вместе вышли из оранжереи, держась за руки, медленно прошлись по саду, прощаясь с ним. Никому из главного дома мы не стали ничего говорить. Я решила, что завтра позвоню Геле, ключи и все самое важное мы оставили на столе.
– О господи! – испуганно воскликнула бабушка. – Не даст ведь спокойно уехать.
Геля бежала по дорожке, и я понимала, что ба совершенно права.
– Кира Андреевна, Кора, что происходит? Зачем вы вызвали грузовик?!
Последние три дня она к нам не приходила, ее дочь и муж тоже нас игнорировали. Все было прекрасно.
– Геля, мы уезжаем, – сдержанно произнесла бабушка. – Спасибо, что давали нам жить, но дальше мы сами.
– Т-то есть как? – Мачеха непонимающе смотрела на нас, потом перевела взгляд на грузчиков, которые терпеливо ждали нас у машины.
– Вот так. Уезжаем. Геля, ключи на столе в гостиной, там я оставила инструкции для сада и оранжереи. Если будут вопросы, звони завтра.
Геля нервно поправила ворот на своем модном пальто и поджала губы.
– Я все расскажу Арсению! Это черная неблагодарность с вашей стороны!
– Делай что хочешь!
Папа не позвонил – ни завтра, ни через неделю. Мы с бабушкой обживали нашу новую квартиру, сняли недорого и близко от магазина. Если не наводили уют, то работали в магазине. Все шло так, будто ничего не изменилось. Игнат стал приезжать каждый день, мы с ним старались не вспоминать нашу последнюю встречу. Но он точно знал, что я больше не выхожу замуж.
– Значит, Арсений решил не закрывать наш магазин? – наверное, в сотый раз спрашивала его бабушка и получала в сотый раз терпеливый ответ «нет».
Я улыбалась и уходила с Дианкой в холодильник за цветами для очередной композиции. Подруга посматривала на меня сочувственно, но с разговорами не лезла в душу. Я была ей очень благодарна.
А по ночам ко мне приходил он. Во снах. И я ничего не могла поделать, гнала его от себя, а потом бежала по желтому полю из нарциссов, когда он уходил.
Дважды звонил Сева, и я дважды пропускала его звонки, а потом все-таки внесла его в ЧС.
Сегодня у бабушки плановое обследование сердца, я отвезла ее в клинику и сама оплатила прием и анализы. Раньше это всегда делал папа.
Через два часа, когда я приехала ее забирать, она сидела в коридоре бледная, осунувшаяся, но пыталась улыбаться. У меня все внутри опустилось.
– Что случилось? – Я бросилась к ней. Но ответил мне ее врач, как раз подошедший к нам.
– У вашей бабушки ишемическая болезнь, – говорил он так, будто уже читал некролог. – Без операции на открытом сердце, увы, не обойтись.
– Это сложная операция?! Какой прогноз? Когда нужно делать? Мы все оплатим! – Я прекрасно знала, сколько у нас денег, и если папа выплатит нам зарплату как обычно, то…
– Это очень дорогая операция, милая, – бабушка ответила за врача. – Слишком дорогая.
– Насколько дорогая? – В душе похолодело: неужели придется просить отца?
– Подготовка, сама операция и последующая реабилитация… около трехсот тысяч, – сказал врач.
– Не рублей, Кора, а долларов, – добавила бабушка, и я медленно прислонилась к белой стене клиники. – У нас нет таких денег.
– Есть благотворительные фонды, они проводят сбор средств…
– Без операции… – начала было я, но, увидев взгляд врача, запнулась и спросила уже другое: – Когда нужно сделать операцию?
– У вас есть два месяца, это максимум.
Мы ехали обратно в магазин и молчали. А вечером, когда бабушка с Дианкой обслуживали клиента, я вышла на улицу и позвонила Арсению. Я была согласна на что угодно.