Судя по кожаным гетрам и куртке, он ездит на мотоцикле. Где его мотоцикл, шлем, перчатки? Почему он вообще шел пешком вдоль дороги?
Может быть, его на дороге остановили грабители, отняли мотоцикл? Это могло объяснить рану на голове. Тогда почему он не рассказал Грейс или Марку о том, что с ним произошло? Возможно, слишком напуган. Хотя такого сильного мужчину не так-то просто напугать. Да и рана на голове могла оказаться не такой уж пустяковой, как уверял Марк. Люди с сотрясением мозга порой ведут себя странно, совершенно дезориентированы в пространстве и времени. Иногда жертвы ограблений и других преступлений начисто забывают, что с ними произошло.
И Грейс решила поговорить с Джоном Доу.
Он проснулся от резкой головной боли. Когда открыл глаза, в висках застучало еще сильнее. Поначалу он не мог поверить своим глазам. Серые стены, решетки. Как он оказался в тюремной камере? Что такое натворил? Головная боль усиливалась с каждой минутой, становилась совершенно невыносимой. Самое плохое, он почти ничего не помнил. Разве только того приземистого копа, который сказал, что он сильно пьян. Но и тогда показалось, что полицейский ошибается. Опьянения он не чувствовал. А почему так болит голова? И не только голова, но еще нога и правое плечо?
Больше всего тревожила полная потеря памяти. Может быть, через какое-то время ему станет лучше, и все прояснится? Скоро его должны выпустить. Он надеялся, что спустя какое-то время начнет лучше соображать. Ведь ему еще предстояло объясниться с приземистым копом.
В этот момент он услышал, как открывается дверь камеры, спустя мгновенье вошла женщина-полицейский. Он сразу же ее вспомнил. Эта женщина в полицейской форме с прекрасными голубыми глазами разговаривала с ним, когда его доставили сюда.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
Голос ее звучал гораздо дружелюбнее, чем до этого.
– Я чувствую себя так, словно меня только что переехал грузовик.
– Может быть, именно это с вами и случилось?
Новый приступ головной боли заставил его поморщиться.
– Офицер полиции, мой коллега, сказал, что вы шли вдоль дороги.
Он ничего не ответил, поскольку сам не помнил, как и почему оказался там.
Ее хрипловатый низкий голос, совсем не подходящий женщине-полицейскому, успокаивал. В сущности, их разговор не был похож на допрос.
– А где ваш мотоцикл?
– Мой мотоцикл? – Он удивленно поднял брови. – Вы же сами сказали, что я шел вдоль дороги пешком.
– На вас были кожаная куртка и гетры, – видя его замешательство, смущенно проговорила она. – Вот я и подумала, что вы ездите на мотоцикле.
Он сжал голову руками и скрипнул зубами. Казалось, еще минута, и голова просто взорвется.
– Что с вами? – участливо поинтересовалась она. Его обдало свежим ароматом ее духов.
– Может быть, отложим этот разговор? У меня просто раскалывается голова.
– Я хочу осмотреть вашу рану. – Ее дыхание обожгло ему лоб. – Возможно, она куда серьезнее, чем выглядит на первый взгляд. Думаю, причина вашей головной боли именно в этом.
Женщина-полицейский наклонилась к нему так близко, что он ощутил тепло ее тела. И поежился. Только теперь понял, что очень сильно замерз. Из-за страшной мучительной боли во всем теле он не ощущал даже холода.
– Ой! – воскликнул он, когда женщина коснулась его головы кончиками пальцев.
– Простите. – Она осторожно провела рукой по его волосам.
Это прикосновение странным образом успокоило его и уменьшило боль.
– Сейчас я проверю ваши зрачки.
С этими словами она направила свет фонарика прямо ему в глаза. Глазные яблоки пронзила страшная боль.
– Похоже, сотрясение мозга. Я считаю, вам нужно срочно поехать в больницу, – тоном, не терпящим возражений, заявила она.
– Если оставите меня в покое, со мной точно все будет в порядке, – нетерпеливо махнув рукой, возразил он. – Мне просто нужно немного поспать.
Возможно, сон его действительно освежит, нестерпимая боль уйдет, а предметы вокруг перестанут вращаться.
– Я не могу этого допустить. У вас явно сотрясение мозга. Вы ничего не помните. Вам необходима консультация врача.
– Я никуда не поеду.
– Вы помните, что с вами произошло? Где ваш мотоцикл и бумажник? Как вас зовут?
Но все эти вопросы остались без ответа. Кровь стучала у него в висках. Каждый вдох причинял резкую боль.
– Помолчите. Сейчас я не в состоянии поддерживать разговор. Каждое ваше слово причиняет мне боль.
Он с ужасом осознал, что не помнит о себе практически ничего. Возможно, память вернется, когда перестанет болеть голова.
– Если скажете, как вас зовут, я оставляю вас в покое. Обещаю. И еще, попробуйте встать и посмотреть мне в глаза.
– Да не хочу я вставать.
«Почему бы ей просто не уйти?» – с досадой подумал он.
– Не хотите или не можете встать? Это разные вещи, – язвительным тоном заметила она.
Боль запульсировала в висках с новой силой. Он невольно поморщился и приложил руку ко лбу. Как ни странно, несмотря на настойчивость, эта женщина производила на него приятное впечатление. Ее присутствие действовало на него даже как-то успокаивающе.
– Послушайте, вы красивая женщина. И даже нравитесь мне. Но сейчас прошу оставить меня в покое. Я неважно себя чувствую.
– Я и не собиралась с вами заигрывать. – Ее голос задрожал от негодования. – Уверяю вас, вы совершенно не в моем вкусе. Я просто беспокоюсь за вас.
– Вы уверены, что дело только в этом? Еще никогда полицейские не гладили меня по голове.
– Так, значит, вас уже задерживала полиция?
Он хотел покачать головой, но понял, что в таком состоянии этого делать не стоит.
– Нет, просто к слову пришлось.
– Ну, хорошо. Тогда я вызову «скорую помощь».
Ему ужасно не хотелось в больницу.
– Подождите, – попросил он.
Она стояла перед ним, нахмурившись. Голубые глаза потемнели и стали похожи на море во время шторма. Он сел на кровати, потом осторожно встал. Эти простые движения стоили ему невероятных усилий. Он всеми силами сдерживался, чтобы не застонать. Сжав зубы, приподнял голову и посмотрел прямо в ее прекрасные глаза. Одним словом, сделал все, как она хотела.
– Ну, что, удовлетворены?
Женщина осмотрела его с головы до ног тем цепким взглядом, каким обычно полицейские окидывают подозреваемых, и удовлетворенно кивнула. Он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не упасть на кровать.
– А теперь скажите, как вас зовут.
Он едва держался на ногах. Впервые за все это время, подумал, что, возможно, женщина права, и ему действительно необходимо показаться врачу.
– Я не помню, – признался он, по-прежнему глядя ей в глаза.
«Я не помню». Эти слова эхом разнеслись по камере.
Грейс растерянно заморгала. Некоторое время молча смотрела на него, стараясь понять, говорит ли он правду.
Или у него амнезия?
В принципе, вполне возможно. У него довольно серьезная рана на голове и все признаки сотрясения мозга. Возможно, именно поэтому он не смог ничего рассказать о себе и совершенно дезориентирован. Как ни странно, эта мысль ее успокоила. И почему она так о нем беспокоится, вполне могла бы оставить его в камере на ночь, а утром выпустить вместе с остальными.
– Значит, вы не помните, как вас зовут? – констатировала Грейс, не в силах в это поверить.
– Да, не помню.
– А вы знаете, какой сейчас год?
Как ни странно, он ответил правильно.
– А кто сейчас президент Соединенных Штатов?
Он не ошибся и в этом. Судя по виду, он едва держался на ногах, чувствовалось, что у него очень болит голова. Грейс твердо решила отвезти его к врачу.
– Пойдемте, – она помогла ему выйти из камеры и подвела к своему столу, где лежала кожаная куртка и остальные вещи. – Я позвонила Паркеру и попросила отвезти вас к врачу. Он будет здесь с минуты на минуту.
– Боже, как вы меня осчастливили, – саркастическим тоном проговорил незнакомец.
– Я думала, вы действительно обрадуетесь, – она слегка обиделась. – Ведь вы уже знаете этого человека. В вашем теперешнем состоянии это большое преимущество.
– Да, у меня проблемы с памятью. Но не стоит обращаться со мной, как с умственно неполноценным, – возмутился он.
Губы Грейс тронула едва заметная улыбка. Надо отдать ему должное. Даже в таком положении Джон Доу находит в себе силы шутить.
– Все равно лучше, чтобы в больницу вас отвез человек, которого вы хоть немного да знаете. – Она упрямо гнула свою линию.
– Ну, вас-то я знаю еще лучше. И с вами приятнее иметь дело, чем с тем копом.
Грейс покраснела от смущения.
– Я бы с радостью отвезла вас в больницу, но мой рабочий день заканчивается только через полчаса.
– Внимание, – раздался из рации глубокий голос одного из патрульных офицеров. – Я на месте. Но со мной задержанный. Паркер пока не может покинуть свой пост. Поэтому Брукбэйкер, новый шериф, распорядился, чтобы вы сами сопроводили Джона Доу в больницу.
– Пойдемте, – обратилась она к Джону Доу, накинула на плечи кожаную куртку, закинула за плечи рюкзак со своими вещами и направилась к выходу.
Мужчина с огромным трудом встал со стула. Некоторое время пошатывался. Как и в камере, он едва держался на ногах. Поморщившись от боли, надел кожаную куртку.
Они молча дошли до машины.
– Так, значит, я теперь Джон Доу? – проговорил он, когда они сели. – Вообще так именуют неопознанные трупы. Или подозреваемых, личность которых не установлена.
– Вы правы, – согласилась она и притормозила на светофоре.
– А что, если память никогда не вернется ко мне? Как вы тогда узнаете, кто я на есть самом деле?
Грэйс искоса взглянула на него в зеркальце заднего вида. Глаза его были наполнены болью и ужасом.
Глава 2
Трейс задумалась. Действительно, как они смогут установить его личность?
– Возможно, все не так серьезно. Посмотрим, что скажет врач. – Она тщательно подбирала слова. Джон Доу иронически хмыкнул.