«Заклятия на все случаи жизни». Что-то там было про проблемы с желудком… Вдруг его светлости снова приспичит меня соблазнить, а я, как обычно, не смогу противиться.
Конечно, в случившемся вчера были виноваты оба, и, по-хорошему, если подобное повторится, мне тоже будет полагаться расстройство желудка. Но! Должна же я несносному чародею хоть как-то отомстить! Если не за то, что, будучи под заклятием, планировал меня убить, так хотя бы за то, что в здравом уме и твердой памяти лишил меня силы.
Оставалось только раздобыть где-то мага, который согласился бы наложить заклятие.
— Его светлость, — превращая всклоченную после сна шевелюру в замысловатую прическу, которую потом надлежало украсить шляпой с плюмажем, осторожно начала Мадлен, — маркиз…
— Что с ним такое? — хмуро отозвалась я, раздосадованная тем, что никак не получалось переключить мысли на что-нибудь другое. Не успела проснуться, а голова опять занята Мораном.
Служанка негромко кашлянула:
— Пару часов назад, когда вы еще отдыхали, я проходила мимо вашей спальни и…
— И что?
— Маркиз был там, — после очередной выразительной паузы наконец отчиталась Мадлен.
— Был — где? — попыталась я уточнить.
— В коридоре. Дремал на стуле.
— Э-э-э… — Я не нашлась что сказать в ответ. Так и осталась сидеть, бездумно уставившись на умелые руки девушки, порхающие в зеркальной глади над моим отражением.
Интересно, и как, по мнению Мадлен, я на эту смоляную горку, обильно украшенную кружевами, водружу шляпу? Видать, насмотревшись на образы придворных жеманниц, девушка поставила себе целью перещеголять в мастерстве других служанок и теперь упражнялась на мне.
Вздохнула уныло. Сейчас опять начнет приставать с мушками и новомодной помадой, которой дамы при дворе любили оттенять губы, делая их похожими на алые сердечки или того хуже — пурпурные бантики.
Смотрелось пошло, смешно и глупо.
Ну а что касается Морана… Тоже мне, надзиратель. Разве не мог приставить кого-нибудь из своих бесчисленных слуг? Уверена, в Оржентель притащилась вся маркизова охрана. Вот бы и сторожили меня по очереди. Я разве против?
— Мне кажется, его светлости было не очень удобно спать у вас под дверью, — уколола меня и мою совесть Мадлен.
Довольно болезненный получился укол.
— Значит, попрошу маркиза спать где-нибудь в другом месте.
Девушка неодобрительно покачала головой.
— Многие дамы жаждут его внимания, мечтают о том, чтобы околдовать господина стража. А он ведь тоже не каменный. Долго ли сможет без ласки и женского внимания?
Послышался какой-то скрежет. Не сразу сообразила, что звук этот производят мои зубы.
— И знаете что? — захлебывалась Мадлен. — Ни одну из них не смущает роль любовницы. Я тут такого наслушалась от прислуги… — Наклонилась ко мне, натянутой точно струна, которая того и гляди может лопнуть. Или взорваться. Струна, конечно, не взорвется. А вот я — запросто.
Глаза у служанки заговорщицки блестели, ей явно не терпелось поделиться со мной собранными за вчерашний день сплетнями. Вот только, боюсь, не смогу спокойно сидеть и слушать о планах здешних пираний относительно стража. Если бы не артефакт, сковавший мою силу, наверняка посреди спальни уже полыхал бы маленький костерок.
А так существует большая вероятность, что, не сумев дать волю чувствам, я сама сгорю. От внутреннего пожара, который могла легко спровоцировать заточенная во мне магия, сдобренная щепоткой ревности. Или, скорее, горсткой. Да нет, какой там горсткой — горой!
Гремучая, опасная смесь.
— Все, хватит, Мадлен! — обрубила резко. — Личная жизнь маркиза — это личная жизнь маркиза.
— Какие все-таки странные отношения у магов, — чуть слышно пробормотала девушка, опуская мне на голову широкополую шляпу.
Которая, как я и предвидела, ни в какую не хотела на нее опускаться. Подскакивала, словно у меня волосы вдруг превратились в пружины.
— Может, лучше зонтик? — виновато заюлила служанка, переборщившая с яичным белком, что должен был придать упругость локонам, а не превратить меня в украшенного бантиками дикобраза.
— Тащи сюда свой зонтик, — отбросила в сторону головной убор, увенчанный павлиньим пером. Настроение, не в пример сотворенной Мадлен прическе, не спешило подниматься.
Знакомиться с красотами Оржентеля в полуденный зной — занятие малоприятное. Не прошло и четверти часа после начала променада, как я умирала не только от скуки, но и от жажды. И мечтала лишь об одном: сорвать с себя василькового цвета платье и утопиться в ближайшем фонтане.
И если с раздеванием все же решила повременить (хватило вчерашнего!), то желание превратиться в русалочку только усилилось после состоявшихся вскоре разговоров. В одном я приняла непосредственное участие, другой услышала случайно.
— Александрин, пройдитесь со мной, — подхватила меня под руку, точно закадычную приятельницу, королева. Фрейлины, повинуясь монаршему взгляду, слаженно отступили и последовали за нами, сохраняя дистанцию. — Мне сказали, вы вчера почти выиграли в карты. А потом. — Ее величество многозначительно замолчала и с легкой иронией в голосе произнесла: — Почти проиграли.
— Ошибка, которую никогда себе не прощу, — потупилась, чувствуя, как щеки заливает румянец.
— Хорошо, что у вас такой заботливый муж, оберегающий вас от опасностей придворной жизни.
Кстати, где он?
Морана не было за завтраком, состоявшимся за невесомым пологом шатра в самом сердце оржентельского парка. У небольшого, обложенного камнем пруда, в котором сновали юркие золотые рыбки. Во время променада маркиз тоже нигде не просматривался. Как и Адриен. А также змея Серен. Отчего я нервничала и все утро выдвигала предположения одно другого тревожнее.
— Ничего, Александрин, вы еще привыкнете к дворцовой жизни и коварству некоторых придворных. Главное, всегда будьте бдительны. Здесь вы у всех на виду, малейшая оплошность может стоить вам репутации. Или вашему супругу, — тем временем, войдя во вкус, проводила со мной воспитательную беседу правительница. Отвлеклась немного, бросив взгляд на мое запястье, обвитое пыточным украшением. — Какая милая безделушка! Подарок маркиза?
Я бы с удовольствием эту «милую безделушку» кому-нибудь передарила.
Слабо улыбнувшись, кивнула в ответ. Понимая, что другой такой возможности — остаться с королевой наедине — в скором времени может и не представиться, попыталась перевести разговор в другое русло, желая ненавязчиво расспросить ее величество об арестах магов и о том, возможно ли с одним из них повидаться.
— Мэтр Легран! — услышав имя магистра, вмиг растеряла все свое благодушие женщина. Крупное и вместе с тем совершенно невыразительное лицо ее исказила гримаса ужаса и ненависти. — Что за вздор! Встречаться с богоотступником! Как вам такое могло прийти в голову?!
— Мой брат когда-то у него учился, — сказала первое, что пришло на ум. Ощущение, будто на душе кошки скребут, сменилось болезненным чувством, словно теперь ее полосовал когтями зверь покрупнее. — Мэтр Легран — благородный человек. Верный короне подданный. Он один из самых добрых и отзыв…
— Прекратите! Немедленно прекратите! — взвилась королева.
Наши локти больше не соприкасались. И ласковыми взглядами награждать меня перестали. Весь страх перед демонами, что в течение долгих месяцев довлел над королевством, жил в сердце каждого вальхеймца, казалось, сконцентрировался в этой рослой, нескладной женщине — правительнице Вальхейма.
— Я хочу, чтобы мой сын, когда придет его время взойти на трон, правил процветающим государством, а не руинами. Чтобы моя новорожденная дочь в будущем не трепетала от ужаса, склоняясь над колыбелью младенца, как это делаю сейчас я. — Голос ее величества звучал глухо, словно доносился из-под могильной плиты, которая, по мнению Алайетт, непременно накроет все королевство, если обвиненные (возможно, огульно) маги не будут уничтожены. — Чтобы в Вальхейм вернулся мир, зло должно быть искоренено — даже самые его зачатки. И чем скорее, тем лучше. Его величество слишком милосерден, отправляя нечестивцев на суд. Как по мне, их нужно казнить! — истерически вскрикнула королева, ускоряя шаг. — Немедленно!
У страха глаза велики, а от ужаса и вовсе можно ослепнуть.
— Но ведь среди арестантов могут быть и невинные люди, которым обвинение предъявлено по ошибке.
Алайетт горько усмехнулась.
— Пока мы будем пытаться отделить зерна от плевел и вырывать сорняки, может произойти непоправимое. Лучше очистить поле — наше с вами королевство, Александрин, — святым огнем, чтобы в будущем оно снова давало всходы.
Вот и поговорили. Мэтра Леграна только что сравнили с сорняком и пожелали ему скорейшей гибели на костре. А я-то, наивная, надеялась на содействие. На помощь.
Но меня даже не стали слушать.
Ее величеству резко расхотелось со мной прогуливаться. Жестом подозвав другую фрейлину мне на замену, королева быстро зашагала по аллее, над которой смыкались пышные кроны деревьев.
Я осталась стоять, оглушенная монаршими словами, а вокруг струился нескончаемый поток придворных, пока кто-то не схватил меня за руку и не затараторил в самое ухо. Девушкой, прервавшей ход моих безрадостных мыслей, оказалась Софи. В отличие от других фрейлин, она мне нравилась. Никогда не пыталась пустить шпильку в мой адрес и даже порой за меня заступалась перед ядовитыми созданиями вроде Жанны — моей извечной соперницы в словесных баталиях.
— Пойдем скорее! Пойдем! Посмотрим, как тренируются стражи! — в ажиотаже частила девушка, бросая нетерпеливые взгляды в конец аллеи, по которой прогуливались расфуфыренные сеньоры и обмахивающиеся веерами дамы. Где-то среди них затерялась оскорбленная моими вопросами правительница.
Ох, как бы мне этот наш разговор боком не вышел.
— Они в пылу битвы такие красавчики! — не замечая или же не желая замечать, что мне сейчас не до красавчиков, продолжала тянуть меня за собой Софи. — Хотя и не в пылу тоже хороши. Александрин, ну что же ты еле ноги переставляешь? Не хочешь полюбоваться на мужа?