— Ладно, когда буду уходить, напомните, чтобы я его взял с собой, — сказал Адам, удалившись за напитками.
Хоне показалось, что ее гость считал Адама третьим лишним.
До них доносилось позвякивание стаканов, хлопанье дверок буфета и дверцы холодильника. Затем Арно заметил:
— Кажется, вы обеспечили Пейджу комфортную жизнь — штопаете его одежду, освобождаете от забот по кухне.
— Почему бы нет, — парировала Хона его замаскированный упрек. — Кухни, как и бунгало, — близнецы. Так же, как все остальное: буфеты, выдвижные ящики столов… вплоть до крючков для сушки чашек. — Сознавая, что ее болтовня не способствует установлению непринужденной атмосферы, Хона замолчала. Вернулся Адам с бутылкой вина, коктейлями и вазой со льдом.
— Все в порядке. Я позаботился об охлаждении напитков, — сказал он, поймав взгляд Хоны, устремленный на поднос. Обращаясь к Арно, Адам добавил: — Эти девушки, Хона и Дорис, почти ничего не смыслят в настоящих коктейлях. Если бы я не присматривал за ними, то на подносе не было бы ничего кроме теплой жидкости. Но мои постоянные придирки спасают дело.
— В самом деле? — отреагировал Арно безразлично. Повернувшись к Хоне, он сказал: — Кстати, моя мама организует небольшую вечеринку для Исан в воскресенье. Ничего особенного — поужинаем, поболтаем. Она надеется, что вы навестите нас вместе с Дорис и друзьями. Вы придете?
«Не для этого ли приглашения он пришел ко мне?» — подумала Хона, но вслух сказала:
— В воскресенье? Конечно, буду рада прийти.
— И вы, если сможете? — обратился Арно к Адаму.
— Спасибо. Буду рад, если смогу узнать по телефону время вечеринки.
— Конечно, моя мать сообщит о времени через Дорис.
Далее разговор протекал не слишком оживленно. Адам, казалось, забыл о своем намерении пойти искупаться. Хона чувствовала, что ее гости надеются пересидеть друг друга: Адам — потому что отдыхал после работы, Арно — потому что еще не сообщил ей о настоящей цели своего визита.
Наконец она сама изменила ситуацию, решив покинуть мужчин, но Адам вежливо попрощался и ушел, помахивая заштопанным пуловером. Была или нет конкуренция между мужчинами, но Адам уступил Арно инициативу.
Оставшись с Арно наедине, Хона решила спокойно подождать от него объяснения цели визита.
Он начал без предисловий:
— Должен сказать, ваше посещение «Ла-Вуаля» в воскресенье очень важно для меня.
— Почему для вас? — удивилась она.
— Потому что на вечеринке будет присутствовать один человек. Я бы хотел, чтобы вы с ним увиделись. Или, лучше выразиться, пришли на очную ставку.
Хона насторожилась:
— Очная ставка с человеком, которого я не знаю? Что это значит?
— С человеком, которого, надеюсь, вы не знаете, но узнаете, более того, сможете отрицать в его присутствии, что он когда-либо знал вас прежде, — подтвердил Арно.
— Не понимаю.
— Позвольте мне объяснить. Дело вот в чем — этот человек у меня работает. Его имя Ноэль Боннер. Он занимается экспортом копры. Ему довелось быть в Сиднее в то же время, что и Пирсу.
— В Сиднее?
Арно кивнул:
— Вы, видимо, догадались. Он видел вас в яхт-клубе и других местах. Однажды он сказал мне мимоходом, что видел вас и прежде. Сначала он был не очень уверен, но потом отбросил все сомнения. По его словам, это было в Австралии, в Сиднее. И более того, он уверяет, что вы были в компании Пирса… Понимаете?
— Вы полагаете, он действительно мог видеть меня?
— Мог.
— И что же? — выдохнула Хона.
— А вот что, — ответил Арно. — Хотя все может оказаться глупой ошибкой, но пойти на риск стоит. И если вы сыграете свою роль хорошо, то очная ставка принесет пользу. Это лучше, во всяком случае, чем позволить распространять сплетни.
— Но положим, я знаю его и встречала в Сиднее?
Арно бросил на Хону оценивающий взгляд:
— Если бы вы встречались, то он бы не сомневался, был бы уверен в этом. Но даже если вы и видели его, то нужно ли признаваться в этом?
— Н-нет. Но если он станет возражать, скажем, назовет время и место, где он видел меня с Пирсом, что тогда?
— Тогда вы выложите все контрдоводы, которыми располагаете.
— Вы хотите сказать, — медленно произнесла Хона, — что я должна лгать? — Она чувствовала себя обескураженной и боялась услышать его ответ.
Она видела, как в карих глазах Арно загорается гнев.
— Не употребляйте слов, которых я не произносил! — возмутился он. — Я сказал «контрдоводы». Думаю, ваше женское чутье подскажет вам, как это лучше сделать.
— Но если он станет возражать, что я скажу в ответ, ведь я понятия не имею, насколько он осведомлен о наших с Пирсом отношениях?
— К сожалению, придется уповать на вашу интуицию.
Хона перевела взгляд на свои руки, тесно сомкнутые и покоящиеся на коленях:
— Мне тоже жаль, но я не буду встречаться с этим человеком. Я не смогу вести себя достойно на этой встрече. Не смогу загнать его в угол способами, которые вы предлагаете. Нет…
— Вы предпочитаете, чтобы он продолжал распространять слухи? Помните, стоит ему упомянуть о ваших отношениях с Пирсом в какой-либо беседе, как пойдут разговоры. Я думаю, помимо всего прочего, это поставит вас в довольно неловкое положение.
— Не считаете ли вы, мистер Лорд, что это — моя проблема, — запротестовала Хона.
— Вздор! — выпалил он. — Это не ваша личная проблема. Она имеет отношение и ко мне. Речь идет об избавлении моей матери и Исан от боли и унижения, которых они не заслуживают. И позвольте напомнить, что вы дали слово помогать мне в этом.
— Я только обещала не говорить и не делать того, что нанесет им душевные раны.
— Господи, что за педантизм! — взорвался он. — Так вы будете встречаться с Боннером или нет?
Видя, что он сомневается в искренности ее добрых намерений, Хона все же ответила тихо:
— Скорее, нет.
— Если вы твердо решили отказаться от очной ставки, то разрешите мне хотя бы обезопасить вас от каких-либо непредвиденных выпадов со стороны Боннера.
— Не понимаю, — нахмурилась Хона. — Что вы можете предпринять?
— Не важно. Это мое дело, — ответил Арно. Он встал, давая понять, что разговор окончен. — И все-таки, я могу надеяться увидеть вас в «Ла— Вуале» в воскресенье?
— Полагаю, что да.
— Отлично. Я все устрою наилучшим образом, — пообещал он на прощанье.
Оставшись одна, Хона размышляла над тем, могло ли ее новое столкновение с Лордом закончиться чем-нибудь другим. Бесспорно, он обладал колоссальной силой воли. Она черпала доводы исходя из угрызений совести, он — из убеждения, что цель оправдывает средства. Поэтому и победил.
Случилось так, что Дорис не смогла принять участие в воскресной вечеринке в «Ла-Вуале». Накануне у нее разыгрался ларингит. Прибывший по вызову Адам, запретил ей вставать с постели и разговаривать до тех пор, пока не спадет температура.
— Хорошо хоть Адам сможет доставить тебя в «Ла-Вуаль», — произнесла Дорис последние слова с разрешения Адама. В последующие дни Дорис пришлось общаться с окружающими посредством карандаша и блокнота.
— С ней ничего не случится? Ведь она останется одна на весь вечер, — с тревогой спросила Хона доктора в воскресенье.
— Не беспокойтесь. Температура поднялась лишь на два градуса выше нормы, — успокоил Хону Адам. — Перед тем, как мы уедем, я оставлю ей болеутоляющее. Она уснет, и я даю десять против одного, что Дорис не проснется, пока я не привезу вас обратно.
С самого начала пребывания на острове Хоне с трудом удавалось преодолевать соблазн делать покупки во французских салонах женской одежды и на базарах, торгующих экзотическими восточными тканями. Лишь однажды она поддалась искушению и купила закрытое платье алого цвета. Оно было сшито в китайском стиле, с довольно смелым разрезом на юбке.
Хона решила обновить покупку на воскресной вечеринке. Чтобы изменить свой повседневный имидж, она надела несколько серебряных браслетов, приобретенных на базаре, уложила волосы в высокую прическу. Яркий цвет платья требовал соответствующей косметики. Карандаш для бровей, тени для век, тушь для ресниц преобразили облик Хоны Трой.
Она всматривалась в свое отражение в зеркале и вспоминала резкие слова Арно, когда тот убеждал ее, что она обладает соблазнительными формами, хорошо сложена, привлекательна. Он говорил это бесстрастно, преследуя свои интересы, не испытывая к ней никаких чувств. Сегодня вечером снова он хочет использовать ее для определенной цели — развенчать некоего Боннера, который, возможно, способен разрушить их соглашение с Арно. Почему она позволяет Арно манипулировать собой? Если бы она могла совладать с тем, что творится в душе…
Судить о том, насколько изменился ее имидж, Хона могла уже по тому, как долго и внимательно рассматривал ее Адам, перед тем как завести машину.
— М-да, довольно экзотично, — пробормотал он, когда они сели в машину. — Можно узнать, это своеобразный протест против белого халата клиники или наряд исключительно для сегодняшней вечеринки?
В смущении она попыталась натянуть на колени плотно облегающую юбку.
— Исключительно ради сегодняшнего вечера, — ответила Хона. — Вам нравится?
Адам слегка присвистнул;
— Кому не понравится? — Затем добавил: — Впрочем, прическа «конский хвост» и медицинский халат меня вполне устраивают.
— Меня тоже, — улыбнулась Хона. — Я чувствую себя гораздо свободнее в повседневной одежде.
— Однако вы считаете, что обаяние служит «прекрасным дополнением» к такой одежде, если воспользоваться выражением домохозяек, забывающих положить тостики к предлагаемому постояльцу блюду.
— Вот именно.
Они рассмеялись, испытывая удовлетворение от непринужденного общения. Пока Адам вел машину, Хона размышляла. «По крайней мере, он воспринимает меня без комплексов», — решила она. Однако быстрый взгляд Адама обеспокоил девушку. В этом взгляде читалась похоть самца. Раньше Хона не замечала подобного за доктором.
Она отогнала эти мысли, полагая, что ошиблась в своем предположении. Ничего такого между ней и Адамом не могло случиться. Хотя бы потому, что они коллеги по работе. Кроме того, она уже знала, что такое любовь, и отметила, что в ее отношении к Адаму отсутствовали нежные чувства. Такие, например, какие она питала к Пирсу.