Время мучительно тянулось. Она снова стала совсем мрачной и замкннутой, как в первые дни в замке. Даже Наместник, который являлся только к ночи, заметил её состояние. Он перестал шутить, стал отчуждённым. Но ночью обнимал её по прежнему. И она с невыразимым облегчением подчинялась ему. Спала на горячей груди и неразрешимые вопросы, на время, отступали.
Так прошло больше недели. Магистр Лавиль с трудом переносил её подавленное состояние, верил тому, что она страдает, теряет, если не физическое, то ментальное здоровье. И, кажется, начинал всерьёз ненавидеть своего патрона.
Однажды, когда никого из прислуги не было рядом он усадил её в кресло, сел напротив и сказал, глядя ей в глаза с подкупающей искренностью:
— Моя леди. Если вы дадите мне малейший повод, я оспорю контракт, что вас связывает.
Замялся, подбирая слова:
— Если же вам на ум не придет ничего, то я могу подсказать вам факты, которых будет достаточно.
Тай потрясённо воззрилась на него, а потом всё же спросила севшим голосом:
— Вы пойдёте на подлог… ради меня?
— Мне невыносимо видеть ваши страдания! — лицо лекаря исказила мучительная гримаса. — Мне отвратительно само моё участие в подобных историях!
— Но, ваши клятвы? Что будет с вашим призванием?
— За свои ошибки надо платить. Моё время, видимо, пришло.
Тай была поражена и испугана. Если она выпустит его из комнаты, не пойдет ли этот благородный дурак сочинять прошение в Магический Совет? Или оно уже составлено? Забыв о требованиях этикета, она схватила Дамиана за руки и, проникновенно глядя в глаза, попросила:
— Обещайте мне, что не сделаете этого. Обещайте! Не смейте губить свою жизнь! Если вы друг мне, то ведите себя разумно. А будущее знают только боги.
Я, в свою очередь, обещаю вам, что если со мной произойдет что-то ужасное, я сразу приду к вам за помощью. Пока я справляюсь, — неловко улыбнулась она. — Может быть, плохо, но справляюсь. Ну же, обещайте!..
На подобные уговоры она убила ещё час и, в итоге, обещание было получено. Когда он ушёл, Тай впервые написала Наместнику и попросила его поужинать с ней. Писала каракулями. Провинциальной леди простительно. Через пару часов ей принесли записку, где он соглашался и напомнил своё требование: одеться согласно своему статусу.
Тай позвала ту самую, приятную ей девушку из прислуги. Она уже сопровождала её в библиотеку и с не меньшим пылом, чем она сама, рылась на полках с книгами, была молчалива и, явно, не сплетница. Вдвоём они отправились в забитую битком гардеробную супруги или любовницы прежнего наместника. В положенное время Тай вошла в столовую.
Глава 12
В каком бы настроении ни ожидал её Наместник, одно её появление привело его в неописуемую ярость.
— Что вы творите? — рявкнул он, как только она вошла.
— Исполняю ваше повеление, Командующий, — смиренно проворковала Тай, склонившись в нарочито униженном поклоне. — Оделась и выгляжу согласно своему положению.
— А ваше положение?…
— …Это положение шлюхи, Командующий. У меня теперь и документ имеется, подтверждающий это.
Тай выпрямилась, но глаза не поднимала. Тон её был прохладен и любезен, будто бы она вела светскую беседу, а не стояла перед ним в "этом"!
"Это" было чёрным платьем изящного и простого кроя. Вот только сшито оно было из тончайшего кружева, безо всякой подкладки, и надето на голое тело. Смотрелось убийственно эротично.
— И вы решили продемонстрировать это всем? — зарычал он.
Вопреки всему, что она сделала, основное, что он испытывал сейчас- это жгучую ревность к тому, что ещё кто-то мог видеть её такой. Ведь шла сюда она не через его покои, а в обход, и могла по пути встретить кого угодно.
— Я была в накидке, а потом отдала её служанке, — любезно ответила она ему.
— Что ж, присаживайтесь, леди, — это слово он выделил особенно ядовитым тоном.
Подошёл, чтобы усадить её за стол, и едва не набросился на неё. Вблизи она выглядела ещё желаннее. Сжал зубы и вернулся на своё место. Ели молча. Хотя едой это можно назвать с натяжкой. Скорее, делали вид.
— Вы сегодня не притрагиваетесь к вину, леди Ривз. Попробуйте, оно не хуже, чем в прошлый раз, — издевался он над ней.
— Сегодня я воздержусь, — приторно ласково отвечала она.
— Боишься, что поплывешь и снова забудешься? — голос звучал вкрадчиво, хотя от злобы у него уже темнело в глазах.
— Да, Командующий, вы на диво проницательны сегодня, — наконец, она посмотрела прямо и взгляд не отвела. Бросала вызов, мерзавка. Опять.
Что с ней не так? Ведёт себя как безумная: дерзит, провоцирует. А через мгновение застывает как барышня, которая от этикета не отступала никогда в жизни. Кто она? И почему его не раздражает неповиновение? Наоборот! Хочется спровоцировать её в ответ, чтобы понять: где она настоящая.
Ему нельзя терять контроль!.. Она ухмыльнулась и благие намерения посыпались. Игра затянула окончательно:
— Этот бокал ты выпьешь, там зелье. А потом можешь играть в мученицу, — приказал он сквозь зубы.
Она выполнила приказ, одним махом выпив вино. Уставилась на него с любезной, скучающей миной. Захотелось стереть это выражение с её лица, но пока он держался.
— Что сподвигло вас написать мне, леди Ривз, и настаивать на встрече? Да ещё преподнести мне такой вдохновляющий подарок, что у меня руки чешутся скорей приступить к его распаковке?
Он откровенно насмехался над ней:
— Ваш рыцарь мне все уши прожужжал о том, как вы больны, а тут такое рвение!
— Вам сложно поверить в то, что мне хочется вашего общества, милорд?
— Я скорее поверю в это, чем в то, что у такой суки может проснуться совесть! — презрительно бросил он, прекратив потуги казаться любезным.
Слова теперь жалили, как осы:
— Вы влюбили в себя идеалистичного глупца и едва не сделали его клятвопреступником. Вы в курсе, что он уже написал пасквиль, обличающий меня, и только ваши просьбы не дали ему его отправить? Пока. В данный момент, этот идиот размышляет над тем, как обойти обещание и спасти вас от меня, пусть даже и против вашей воли.
— Вы знали? — потрясённо выдохнула она.
— Я знаю всё, что происходит в замке и, по большей части, в городе, — отрезал он.
— Почему вы не остановили его сразу?
— Ждал, какое решение примете вы.
Он сбросил маску и был сейчас тем самым Чёрным Палачом, что одним словом обрекал на смерть тысячи людей. Не отпускал её взгляд, играя с ней как кошка с мышью:
— Если бы ты приняла неверное решение, я уничтожил бы тебя, не раздумывая! — бросил яростно.
А потом его голос стал наливаться томительной нежностью истинного маньяка:
— Но ты, всего-то разочаровала меня, а потому, пока мы продолжим нашу игру… Ответь мне, милая, почему ты не воспользовалась его дуростью?
— Я не могла так поступить с ним, — он всё ещё не отпускал её взгляд и солгать она не смогла.
— Почему?
— Он хороший человек, — тут солгать она не захотела.
— А я? Каким человеком ты назвала бы меня?
Гибким, текучим движением он встал со своего места, двинулся и оказался за её спиной, навис над ней, схватил за плечи и застыл так. Жадно вдыхал воздух около её волос. Потом опустился ниже, покрывая её шею невесомыми поцелуями. Они были так нежны и так контрастировали с жёсткой хваткой на плечах.
— Ну же, дорогая, ответь мне, — прошептал он, чуть прикусив ей кожу.
Она не собиралась говорить этого, но слова жили собственной жизнью:
— Думаю, нас с вами нельзя назвать хорошими людьми.
Он с силой сдернул её со стула, прижался к её спине. Поцелуи теперь жалили. Руки легли на грудь и требовательно сжали её. Она застонала, а он ласково рассмеялся. Мороз шёл по коже от этого смеха, но требовательные руки на теле и поцелуи смягчали для неё угрозу, которую нес этот смех, и боль, что приносили слова:
— Ты чертовски права. Такую змею сложно встретить даже при дворе. Ты лжёшь как дышишь, меняешь личины в мгновение ока. Считываешь слабости и так филигранно играешь на них, что тебя не заподозрил бы и святой. Ты подобна моему братцу и, пожалуй, стоит отвезти тебя ко двору. С такой фавориткой он будет непобедим и велик, как он и видит в своих влажных мечтах.
Он рывком развернул её лицом к себе. Одной рукой прихватил за шею и подбородок, фиксируя голову и заставляя смотреть себе в лицо. Другой рукой нежно провел от шеи по руке вниз и резко дёрнул. Раздался треск и рукав оказался у него в руке.
— Что вы делаете? — выдохнула она.
— Распаковываю свой подарок, — невозмутимо ответил он, отбрасывая рукав прочь. — Хотя ты права, не стоит торопиться.
Над пальцами у него зажёгся небольшой огневик. Руку с шеи он так и не убрал. Повёл рукой и часть подола упала на пол, открыв ноги. Обнажил левую грудь. Она попыталась вырваться. Он чуть сжал руку на её шее:
— Стой ровно и не мешай мне. Дёрнешься, и подпалишь свою атласную кожу. Со шрамами к моему братцу уже не сунешься.
Он продолжил методично срезать с неё куски платья так, чтобы остатки его, до времени, держались на ней. Поневоле, Тай восхитилась его мастерством. Огневик резал лоскут за лоскутом, но кожи пока не касался.
Всё то время, что он изгалялся над ней, мерзавка стояла спокойно со скучающим выражением на лице. Он тщетно всматривался в этот прекрасный лик и ждал хоть тени эмоции Напрасно. Тогда он позволил огневику чуть обжечь её раз, другой. Даже мускул на лице не дрогнул.
— Истинная змея, — пробормотал он, — холодная, умная, бездушная.
— Скарх, — выплюнула она. — Вы называете нас скархами.
— Прав был тот, кто назвал вас так. Вы лжёте и изворачиваетесь до последнего, а потом впиваетесь своей ядовитой пастью так, что не оторвать! — шептал он так, как страстный возлюбленный шепчет признание в любви, и жалил поцелуями её лицо и плечи.
— Я ещё не впилась, — бросила она и вскрикнула от неожиданности. Он прикусил её за шею, довольно ощутимо.
— Впилась. И хорошо знаешь это, — звучало капитуляцией.