— Хоть время и терпит, но нам уже сейчас стоит обдумывать вопрос о том, как наладить контакт с королём Дормера и каким образом вести переговоры с ним, — она, как обычно, была по-военному немногословна и сразу переходила к сути.
Её короткая речь вызвала эффект лавины. Кричали почти все, многие повскакивали со своих мест. Кто-то упрекал её за то, что она портит прекрасный день, другие пытались вносить предложения по сути дела. Тай не останавливала эту вакханалию. Её время говорить ещё не пришло.
Понемногу, волнение и шум пошли на спад. Самыми упорными оказались, что не удивительно, жители Нижнего Севера. Они больше всех пострадали от войны, горели ненавистью к Югу и хотели только одного: чтобы Врата были закрыты как можно дольше. А что? Они сумеют обеспечить себя всем необходимым. Остальному миру без их минералов придется гораздо хуже. И Север, в итоге, сможет диктовать Югу свои условия.
Им дали выговориться. В конце концов, в каждой их семье были погибшие от рук солдат короля и именно они первыми встали на защиту Перешейка, и понесли большие потери. Но потом со своего места встал лорд Ланель и, наконец, воцарилась тишина.
— Пусть наша княгиня скажет нам. Почему ваш чудесный план нельзя претворять в жизнь? — спросил он её с тем хитрым видом, с каким экзаменовал по своему предмету.
Да-да он был тем самым преподавателем политики и интриг. Вообще-то, их было двое, но лорд Лариди предпочитал язык фактов и цифр, поэтому и заведовал Тайной Канцелярией княжества, закопавшись в отчёты и донесения шпионов по самую маковку. Лорд же Ланель делал упор на психологии разных рас и существ, их мотивах, тайных порывах.
— Вырождение, — произнесла княгиня одно слово и очень тепло улыбнулась старому лорду. Какой бы ехидной сволочью он не был, но тем что все они выжили, она, во многом, обязана ему и его наставлениям: таким безнравственным, но таким настоящим.
Лорд просиял. Он правильно оценил реакцию ученицы, как признание своих заслуг и разошёлся ещё больше:
— Верно. Если мы надолго замкнёмся на ограниченной территории, то непременно выродимся физически и магически. Ибо магия и психология разумных существ не выносят принуждения.
Разулыбался с таким невинным видом, что все приготовились услышать очередной шедевр в его исполнении. Лорд не обманул их ожиданий:
— Вы лучшая ученица, что у меня когда-либо были, Ваша Светлость. И я льщу себя надеждой, что скоро увижу вас у себя в гостях или получу личное приглашение в замок. Уверен, нам есть, что обсудить. Осталось только спросить вашего наставника…
— Хельм Коиру, — обратился он к старому воину с самой дружелюбной из своих улыбок, — ты, надеюсь, больше не сочтёшь, что общение со мной может повредить нравственности твоей ученицы? Тем более, что её нравственности, как я слышал, пришёл конец именно под твоей опекой?
Повисла просто гробовая тишина. Муха пролетит — услышишь. Это прямое оскорбление достоинства княгини. Все растерялись, что делать? Хватать выжившего из ума старика, убить его на месте? Ждали реакции Альтеи.
А она едва не смеялась. Они что, думают, что она сейчас закричит: "Я не такая!" и потребует их всех подтвердить это сомнительное утверждение? Это факт, его не скрыть. Да и не нужно. Какая вообще разница?
Кровь фейри в ней давала себя знать. Да к тому же, имея в нянях ведьму и таких вот оригинальных, в массе своей учителей, проводя столько времени в казарме, она никогда не была пуританкой и по воспитанию. Невинность сохранила до Лиметты скорее не потому, что "нельзя", а потому, что "не хотелось". Поэтому она откинулась на спинку кресла свободным, гибким движением и с холодноватой улыбкой медленно произнесла:
— Кстати, о моем моральном облике и о наших перспективах…
Лорды остолбенели, не дыша и не отрывая от неё взгляд. Они видели всё: как бьётся жилка у неё на шее, как мягко обрамляют прекрасное лицо выбившиеся из косы локоны, какие зелёные, цвета молодой травы, у неё глаза. Её тело, призывно изогнувшееся, голос звали их…
Леди Сель смотрела на Альтею, словно видела первый раз в жизни, а старый Ланель едва не зааплодировал. Он не ошибся в девчонке! Сила королев прошлого была в ней! Никто не смог бы противиться её внезапно явившейся им красоте, привлекательности, этому неуловимо изменившемуся голосу. Прикажи она — и любой из них пошёл бы и умер, ради одного её взгляда. Сколько бы времени ни прошло теперь, никто из этих мужчин её не забудет. Будут, хоть никогда и никому не признаются, в тайном уголке своего разума и сердца помнить, желать. И этого уже не изменить.
— Понимает ли она сокрушительную силу своей красоты? — всмотрелся он в лицо княгини.
Нет, вероятно. А значит, на один разговор у них будет больше. Нельзя часто являть эти чары, так можно и с ума свести всех окружающих мужчин, как Цирцея.
Альтея, тем временем, достала из пространственного кармана те самые контракт и соглашение о его исполнении, скопировала, а оригиналы убрала назад. Движение руки — и каждому из присутствующих легли в руки два листка.
— Изучите здесь. В дальнейшем жду ваших предложений, касательно стратегии ведения переговоров с королём Дормера. Связаться с ним возможно по вашим каналам, лорд Лариди? — тот кивнул. — Мы не будем торопиться, — легкомысленно улыбнулась она. — Дадим им время осознать потерю. Скажем, полгода или год, а после будем обсуждать условия.
Помедлила немного, чтобы дать всем возможность дочитать, щёлкнула пальцами и листки испарились.
— Все свободны, кроме тех, кто желает говорить со мной приватно.
Лорды молчаливо потянулись к выходу. Многие чувствовали себя пришибленными пережитым всплеском чувств и тем, что прочли в контракте.
— Интересно, что сделает король со своим братом за то, что тот про…блудил Гарнар, причём в самом прямом смысле этого слова? — пробормотал кто-то довольно громко и этим выразил мысли всех.
Глава 27
Оставшихся оказалось одиннадцать человек. Они перешли в меньший зал, уселись за стол. Принесли вина. Альтея махом выпила бокал, потянулась, чтобы налить ещё и наткнулась на недоуменные взгляды наставников. Раньше она не позволяла себе пить.
Криво улыбнулась всем и никому конкретно, налила, отсалютовала им бокалом и отпила вино, мелочно наслаждаясь эффектом. Пусть это по-детски, зато так легче. Не все, однако, осуждали её. У некоторых были откровенно сочувствующие взгляды. Они были особенно неприятны.
— Я никогда не говорил тебе, что предавать легко или приятно, — перешёл на привычное "ты" Ланель. — Это, своего рода убийство своего самоуважения и доверия другого. А убийство никогда не бывает лёгким, даже для бывалого воина. Потому идти на него можно, если только имеешь крайне весомые поводы. Твои поводы были весомыми? — скорее сочувственно, чем язвительно улыбнулся он. — В любом случае, бремя тебе уже нести, потому есть ли смысл горевать заранее? Улыбнись! Разве ты не стоишь Гарнара и его богатств? — протянул насмешливо. — Думаю, что у короля ещё будет возможность оценить, чего ты стоишь и он поймёт своего брата.
Тай допила и второй бокал. Гарда было дёрнулась, чтобы что-то сказать ей, но Хельм ухватил её за руку и глянул жёстко и предостерегающе.
Лорд Лариди, вперил в неё свои бледно голубые, похожие на лёд глаза, словно пытаясь заглянуть, что творится у неё в голове. Он был самым молодым из её учителей, предсказуемо красив, предсказуемо ненормален. На подобную должность попасть и удержаться другой не смог бы. Он нравился Тай. Одно время она даже раздумывала над тем, чтобы получить свой первый опыт любви с ним. Он раскусил её. Не смеялся, а очень доходчиво объяснил, что такой больной ублюдок ей не нужен. Привёл пару примеров из своего прошлого и настоящего.
И Тай отступила, но вовсе не из-за отвращения, как думал он. В его откровениях она слышала совсем не то, что лорд Лариди пытался до неё донести. Он жаждал любви, принятия, теплоты и нежности. Того, что могло исцелить его раны. Она этого дать не могла, а играть с ним было бы жестко.
Тай вообще считала себя не способной на сильные чувства до Лиметты. Если отбросить всю боль, что принесла ей поездка на юг и всю моральную шелуху, то она сейчас оказалась именно в том положении, которое её наиболее устраивало. Она никогда не хотела под власть мужа, даже если та будет ограниченной. Принципы мачехи, которые та пыталась вбивать в неё, вызывали только зубную боль и дикий протест.
Отец тоже был достаточно консервативен. Или он просто существовал, а не жил? Радость он находил только в служении своему народу и в детях. Женщинам, мачехе, радостям жизни места в его сердце не было. Он всегда был отстранён и холодноват. Тай считала себя такой же. Хотела свободы и независимости.
Она с рождения готовилась занять положенное ей место. Без ложной скромности, заслуживала его, слышала эту землю. И сама мысль, что ей придётся, хотя бы в угоду этикету, прислушиваться к мнению постороннего мужика, который не знает и не чувствует об этой земле десятой доли того, что знает и чувствует она, вызывала зубовный скрежет. Сейчас же, даже самые консервативные лорды Нижнего Севера не смогут упрекнуть её, если она не выйдет замуж. Будут сочувствовать и оплакивать её неудавшуюся женскую судьбу.
— Так что, спасибо тебе за ещё один подарок, Командующий! Ты подарил мне свободу распоряжаться собой. И я порадуюсь ей, если тоска не прикончит меня раньше! — мрачно думала она, наливая третий бокал.
— Нет нужды так переживать, моя леди! — открыл рот, наконец, Лариди. — Могу уверить вас, что герцогу Дальбо ровным счётом ничего не грозило бы, даже если бы он сделает нечто похуже, чем….хмм то, что он сделал. Король Эльдар крайне своеобразная личность, что делает политические игры с ним очень интересными, и в этом, я уверен, вы ещё убедитесь сами… Но если он к кому-то и питает чувства близкие к тем, что можно назвать любовью, то это не его королева или многочисленные любовницы, а его брат.
Тай вспомнила состояние, в котором встретила Командующего в Лиметте, всё, что знала об его отношениях с братом и фыркнула. Лариди, однако, остался невозмутим и стоял на своём: