Тай негромко рассмеялась:
— Могу уверить вас, что она знает об опасностях двора и очень осторожна…
— А также тренирована, я понял это. Но что сможет самый лучший боец безоружный против, предположим, двадцати вооруженных воинов или против яда, дурманящего разум? Или против артефактов, ослабляющих магию? Она молода и может не сразу сориентироваться…
— Знаю, и рада, что вы присматриваете. Иначе наша гвардия ходила бы за ней, вызывая негодование двора. Кто с ней сейчас?
— Вернель вызвался побыть рядом и проводить её в ваши покои. Ему вы, надеюсь, доверяете?
— Полностью. Благодарю вас.
Тема для разговора была исчерпана и он с ужасом ждал, что вот сейчас она встанет и уйдет. Но она не уходила. Сидела так тихо, что он и дыхания её не слышал. Зато чувствовал другое. Тот самый аромат, что мерещился ему в выгоревшей комнате замка Наместника в Лиметте. Явственно пахло весной: зеленью, талой водой, солнцем, прогревшим землю. Жизнью, что набирает силу и вот-вот взорвётся буйством красок.
Она пахла обещанием всего самого лучшего, что только может быть. Он чувствовал этот аромат, не обонянием даже, а, будто бы, всем своим существом. Так это не мерещилось ему в Лиметте? Он действительно ощущает это? Значит Марвин прав и магия их мира просыпается? Он читал в старых книгах, что маги древности не только видели магию, как они сейчас, а ощущали её всеми органами чувств. Тогда это казалось сказкой, а сейчас он сам ощущает дивный аромат.
Он не доносился ветром, как обычно бывает с запахами, а был ровным, словно часть ауры Альтеи. Мало того, когда она сейчас была рядом, так близко, этот дивный аромат оседал на языке и имел для него тот же вкус, что и фрилл: весны и радости. Только был намного сильнее, полнее. Он пьянил и кружил голову так, что Мар, видимо, перестал соображать совсем, потому, что когда ему послышался шорох и он подумал, что она сейчас уйдет, выкрикнул:
— Не уходи!!!
Мало того, что он обратился к ней на "ты", что не допустимо, так ещё и тон был умоляющим!.. Мар зажмурил глаза, ожидая какое-нибудь едкое замечание, на которые, как он слышал, леди Гарнар была щедра. Советники короля и вовсе обзавелись новыми прозвищами, благодаря ей. И были они такими меткими, что вряд-ли достойные мужи с ними уже когда-нибудь расстанутся. Попасть на язык к леди Гарнар теперь страшился каждый. Пришла и его очередь. Мар замер, ожидая, а она молчала.
Тогда решился заговорить он. Он должен был сказать ей это ещё в Лиметте и вряд-ли ему ещё предоставится возможность поговорить с ней с глазу на глаз, скоро, во всяком случае. Набрал воздуха и произнес, как прыгнул в воду:
— Простите меня.
— За что? — спокойно и прохладно интересуется леди Гарнар. — Вы тогда не сделали ничего, что не было бы оговорено договором.
Вот как она думает о нем?.. А как ещё она могла бы думать? Мар сжал зубы. Его сейчас реально скрутило от отвращения к себе. Перетерпел этот момент и ответил:
— За всё. Простите меня за всё.
Повисла тишина и тут ему в голову пришла ужасная мысль. Он заговорил, торопясь и не подбирая теперь слов:
— Это не обяжет вас ни к чему. Мне и прощение ваше не нужно, я даже не хочу его. Искренне вы меня не простите, такое нельзя прощать, а лукавство или этикет никому из нас не нужны.
— Тогда зачем вы вообще говорите это?
— Просто чтобы вы знали, как мне жаль. Как жаль что всё произошло с теми, другими девушками. И жаль, что с вами всё было так ужасно и неправильно: не с тем, кого вы выбрали бы сами, с врагом. И сколько раз вы были при смерти по моей вине! Я знаю, что сожаления ничего не меняют и не лечат, но я хочу, чтобы вы знали, что достойны всего самого лучшего, что только может быть: уважения, почитания. Я и сам, когда пришел в себя немного, мечтал о том, как бы я ухаживал за вами, если бы мы встретились раньше или позже того ужасного времени. Но ничего не поправишь! Я сломал вам жизнь и хочу, чтобы вы знали, как я виню себя за это!
— С чего вы взяли, что сломали мне жизнь? — негромко рассмеялась Тай. — То, как носятся в Дормере с невинностью просто поражает. Я вовсе не воспринимаю всё так трагично, как вы. В конце концов, мы оба использовали друг друга. Признаться, я думала, что вы станете обвинять меня в обмане и в подлоге.
— С чего бы я стал это делать? — изумился Мар. — Вам надо было спасать сестёр. А людей у вас было всего ничего: служанка и трое воинов.
— Вы ведь не сказали королю, что нас трое сестёр?
— Нет, конечно! Он и так повёл себя с вами не лучшим образом. Кто знает, на что он решился бы, если бы знал, что не все потомки Гарнарских погибнут, если он попытается принудить вас с сестрой к чему-нибудь.
Тай сидела у ствола борхи, подтянув колени к груди, и чутко прислушивалась к тому, что он говорит ей. Не только и не столько к словам, сколько к голосу. Пыталась понять, насколько он правдив и искренен с ней. Не пытается ли манипулировать, высказывая то, чего, на самом деле, не думает и не чувствует. Как его братец. Сравнивала звучание его голоса с неким внутренним камертоном, что подскажет ей, не лжет ли он.
— Вы догадались? — надо разговорить его, тогда многое станет понятнее.
— О том, что ваши люди прикидывались? Конечно! Старик и два дурачка. Это, если хотите, классическая военная хитрость: прикинуться в сложной ситуации мертвым, больным или дурным.
— Ваши маги купились.
— Маги — это не совсем военные. Квадр раскусил бы сразу. Он и вас раскусил, что касалось подготовки и выправки, мечтал встать с вами в спарринг. Уверил меня, что вы не посрамили бы честь Гарнара, — вспоминал Мар, невольно улыбаясь. — Он догадался и о том, что вы ушли в Гарнар через Великий Лес. Васкин всё не мог поверить, что вы способны на такое безумие. Какой он?
— Великий Лес? Прекрасный, разумный, одинокий.
Мар разговорился. Он, наверное, за несколько прошедших дней не наговорил столько, сколько сейчас, но остановиться не мог. Да и не хотел. Он так долго мечтал встретить её! Почему он должен сдерживаться сейчас? Помолчит ещё, когда она уйдёт…
— Я планировал обойти запрет на причинение себе вреда с помощью него. Собирался отправиться туда и чтобы он сожрал меня для всеобщего блага и спокойствия.
— Он не стал бы жрать вас! — возмутилась Тай. — Великий древний разум! Скорее, он попытался бы вылечить вас!
Вот это было совсем лишним! Собиралась разговорить его, а сама болтает невесть что! Но контролировать себя становилось всё труднее. Радость, непонятная и никогда не испытываемая ею лёгкость, пузырилась в венах и лишала самообладания. Хотелось смеяться, плакать, обнять весь мир…и его. Так хотелось обойти дерево, утонуть в его глазах и объятиях. И не думать, обманывает ли он её, и на сколько.
Вот она сила притяжения пары! Она не только велика, она ещё и рождает такую эйфорию, что меркнут не только доводы разума, но и инстинкт самосохранения. Понятно теперь почему так неотступно шли навстречу друг другу королева Лирэль и пришедший из-за грани воин Вальгор! Ведь было столько предсказаний, что любовь приведет их к смерти. Им самим снились сны… Этому просто невозможно противостоять! Ещё немного и сама Тай, как бабочка в огонь, полетит и сгорит. Как удержаться? И надо ли удерживаться, если это её судьба?
Стало страшно. Она, чтобы быть к нему ближе, положила руки на ствол борхи, которого касался он. Молчит. Обиделся? Нет. Покладисто согласился с ней:
— Да, я был тогда совсем ненормальным. Это никак не оправдывает меня, конечно…
— Перестань оправдываться и рассказывай! — не выдержала Тай реверансов и бесконечных извинений. Сколько можно!
— Ладно. Я и правда собрался было в Великий Лес. Парни не пустили. Васкин вырубил меня, а для него, который трепетал тогда перед чинами, это был подвиг и истинное проявление дружбы. Я очнулся привязанный к кровати так, чтобы не смог шевельнуть ни ногой, ни единым пальцем рук, во рту кляп. И это было правильно, нельзя было дать мне возможность творить заклинания, я бы в том состоянии снёс замок и город, вероятно, впридачу. Совсем не соображал. Они держали меня так несколько дней, пока Лавиль не убедился, что я хоть немного пришёл в себя. Но, — хитро смеётся Мар, — менталисту вовсе не нужны руки, чтобы колдовать. Я отомстил: все эти дни устраивал им коллективные глюки и тему, каждый раз выбирал новую, чтобы не привыкли.
Тай уже не хихикала, как в начале рассказа, а смеялась в голос. Он продолжал:
— Конечно, я не касался их потаённых страхов. Это было бы жестоко. Но поиздевался над ними от души. Прислугу пришлось отпустить на время из замка. Люди не тренированные совсем не отличали реальность и грёзы, так сказать. Готовить парням пришлось себе самим, по очереди — в замок вообще никто кроме них войти не мог. Гарнизон я не тронул, так что безопасность не пострадала, а я был отмщен.
Мар закончил свой не слишком весёлый, если вспомнить как всё было, рассказ и слушал как затихает её смех. Он чувствовал себя совсем пьяным от её близости, от счастья. Язык развязывался сильнее. Его несло:
— По правде сказать, это не самое безумное, что я делал тогда. Взять ту же слежку за вами. Это было обхождение клятвы, но мне было плевать. Я боялся, что что-то случится с вами в дороге и хотел знать, куда вы едете. Хорошо, что вы стряхнули слежку и ушли. Это я тогда думал, что смог бы со стороны наблюдать за твоей жизнью и помогать, по мере надобности… Я не смог бы…
— Почему? — спросила Тай потому, что он прервался и слишком долго молчал.
— Потому, что похож на отца. Меня как заклинило тогда на тебе. Я не смог бы остаться в стороне. Лез бы и лез, пока это не привело бы к трагедии, — опять замолчал, а потом всё же продолжил. — Знаешь, я запускал магический поиск по нескольку раз в сутки и, когда меня било за нарушение клятвы, радовался, что ты жива.
— Это же убивает!!! — помимо воли воскликнула Тай.
— Ну, я — сильный маг. Тогда от этого был хоть какой-то толк… Перестал делать это, когда связь оборвалась и меня не ударило. Я поначалу решил, что ты умерла… Едва не сошел с