— Я сейчас распоряжусь, ваша светлость.
— Распоряжу-усь, — протянул Хидэёси, передразнивая его, — пойди и найди хорошую спелую дыню. И принеси сюда. Твои неотложные дела подождут, пока ты ее почистишь. Ты ведь не разучился чистить дыню, а, Мицунари? — он подмигнул.
— Что вы, ваша светлость, — Мицунари едва заметно улыбнулся одними губами, — принести вам что-нибудь еще?
— Что угодно, лишь бы оно не напоминало финансовый отчет, — Хидэёси рассмеялся и жестом отпустил Мицунари. Тот поклонился и исчез в листве.
Хидэёси прикрыл глаза. Может, ему стоит приказать постелить себе прямо здесь? Или в чайном домике возле реки? Он со вздохом отмел эту мысль. Мицунари притащит туда вооруженную охрану из пяти десятков гвардейцев, и они всю ночь будут звенеть оружием и скрипеть доспехами. Он уже давно убедился, что Мицунари теряет всякое понятие о границах, когда речь заходит о его, Хидэёси, безопасности или здоровье. Впрочем, это распространялось гораздо шире. Хидэёси не исключал, что если спросит точное число лепестков на цветах в своем саду, то Мицунари без запинки выдаст точную цифру. И ничего не нужно будет проверять. За все эти годы Хидэёси привык, что Мицунари не ошибается практически никогда…
…Если бы это касалось всех вопросов… Хидэёси вздохнул и устроился поудобнее. Он знал, что долго ждать не придется.
И точно. Не успел он толком погрузиться в размышления, как послышался шорох шагов и Мицунари уже склонился над столиком, опуская на него блюдо с аккуратно нарезанной дыней. В том, что он резал ее сам, можно было не сомневаться: все дольки были абсолютно одинаковыми. Хидэёси наклонил голову, рассматривая Мицунари. Вот уж кого не коснулось дыхание времени… Этот человек почти не изменился за все те годы, которые Хидэёси его знал. Все та же безукоризненно прямая спина, аккуратные ухоженные руки с округлыми розовыми ногтями. Тщательно, волосок к волоску уложенная прическа. И ни малейшего намека на седину. Те же движения, никакой суетливости, даже когда Мицунари выглядит изумленным или испуганным. И тот же взгляд, слегка настороженный и проницательный. Хидэёси усмехнулся. Его верный, идеальный Мицунари.
— Садись, — Хидэёси потянулся к блюду с дыней, взял дольку и отправил ее в рот. Тщательно пожевал и зажмурился, довольный.
— А теперь рассказывай.
Мицунари сел напротив и, слегка помедлив, произнес:
— Речь пойдет о юном господине Токугаве, ваша светлость.
Хидэёси хмыкнул. Мицунари никогда не называл Хидэтаду по имени, даже когда тот был совсем ребенком. Только «юный господин Токугава» и никак иначе. Ничем другим он не выдавал больше своей неприязни, но Хидэёси был уверен, что Мицунари не нравится Хидэтада. И чем дальше, тем больше росла эта уверенность. Хидэтада с Мицунари был настолько же изысканно вежлив, и Хидэёси подозревал даже, что между ними когда-то давно уже произошло нечто такое, что поселило в их сердцах обоюдную неприязнь. Можно было предположить, что Мицунари перекладывает на сына отношение к его отцу, но с Иэясу он вел себя совершенно по-другому. И в юности, и сейчас. Хидэёси не спрашивал о причинах ни того, ни другого, ему просто нравилось наблюдать.
— Да?.. — он отвлекся от своих мыслей, — так что же у нас опять натворил юный господин Токугава? Снова пил всю ночь с моим племянником?
Слово «племянник» Хидэёси особенно подчеркнул. То, что кто-то по своей вине впал в немилость, вовсе не отменяет уз родства.
— Ваша светлость… — Мицунари едва слышно вздохнул, — вы и в прошлый раз не отнеслись серьезно к моим словам. И, тем не менее, я бы хотел вам напомнить, что да, несколько дней назад юный господин Токугава принял посланника от рода Асано и немедленно выехал в их поместье. Где провел ночь и вернулся к себе только к обеду. А вчера… — глаза Мицунари засветились торжеством, — вчера юный господин Токугава, воспользовавшись паланкином с вашим гербом, тайно посетил находящегося под стражей Като Киёмасу. И оставался у него с середины стражи змеи до конца часа кота[15]. Как только мне доложили об этом, я немедленно отправился к вам.
— Вот как… — протянул задумчиво Хидэёси. Он приказал содержать Киёмасу под стражей, потому что очень сильно на него разозлился. Он понимал, что это излишне, достаточно было одного приказа, но ему хотелось сполна продемонстрировать Киёмасе свое недоверие. Понимал ли это Мицунари? Или принял за чистую монету?
— И?..
Мицунари удивленно поднял брови:
— Вы действительно не находите в этих действиях ничего подозрительного? В течение нескольких дней юный господин Токугава посещает двоих людей, вызвавших ваш гнев и находящихся под арестом…
— …И, по странному совпадению, фигурировавших в так рьяно защищаемом тобой докладе, а, Мицунари? Тебе это беспокоит?
— Нет, ваша светлость, — Мицунари посмотрел ему прямо в глаза. Его взгляд был абсолютно спокойным. — Господа Асано и Като могут считать себя оскорбленными и быть недовольными принятым вами решением.
— …И в связи с этим сговариваются против меня, используя в качестве посредника наследника семьи Токугава? Ты это имеешь в виду?
— Нет, ваша светлость, — Мицунари снова вздохнул и, не отводя взгляда, медленно произнес: — Я имею в виду, что, возможно, господин наследник семьи Токугава использует их недовольство.
— Так… — Хидэёси взял с блюда еще один кусочек дыни и принялся старательно его жевать. — Мицунари, а ты помнишь, сколько лет Хидэтаде?
— Да, ваша светлость, — без заминки ответил Мицунари. — В этом же возрасте господин Иэясу выступил с авангардом из пятисот человек и захватил несколько приграничных крепостей семьи Ода. А годом позже заключил союз с господином Одой Нобунагой, отказавшись от вассалитета клана Имагавы. Я умоляю вас, ваша светлость! Отнеситесь к этому делу со всей серьезностью. Ведь речь идет о ваших близких родственниках, пусть даже и вызвавших ваше недовольство.
Мицунари поклонился так низко, что коснулся лбом досок настила.
Хидэёси нахмурился и задумался. Насколько же все-таки хорошо Мицунари его знает. Иногда даже казалось, что этот человек читает его мысли. Хидэёси похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся.
— Ты слишком недоверчив, Мицунари. Тебе везде мерещатся то заговоры, то обман, то мошенничество. Что еще придет в твою голову? Что Хидэтада пытается отравить меня своим чаем? Или, пользуясь правом носить оружие наедине со мной, перережет мне горло и тайно сбросит тело в реку?
Мицунари поднял голову. В его глазах отразился настоящий ужас:
— Ваша светлость!
Хидэёси рассмеялся и похлопал Мицунари по щеке.
— Ваша светлость… Прошу, умоляю вас, разрешите мне всецело расследовать это дело. Может, вы и правы, и я гоняюсь за туманом, но что если я не ошибаюсь в своих подозрениях?
Хидэёси снова задумался. А потом взял с блюда кусочек дыни и сунул его в рот Мицунари.
— Хорошо, если тебе так будет спокойнее. Докладывай мне обо всем, что удалось узнать. Но, знаешь что, Мицунари? — он внимательно посмотрел на вассала. — Если ты поссоришь меня с Иэясу, я пришлю ему твою голову в подарок, в качестве знака примирения.
Хидэтада шел по дорожке, стараясь держать спину ровно. После того как он принял сначала горячую ванну, а потом облился ледяной водой по совету господина Киёмасы, он чувствовал себя намного лучше, но все равно предпочел бы полежать до вечера где-нибудь в теньке. Но визит к его светлости был назначен на полдень, и даже немного опоздать Хидэтада позволить себе не мог. При виде завтрака его едва не стошнило, да и времени уже оставалось очень мало, поэтому Хидэтада ограничился лишь приведением себя в относительный порядок.
…И очень обрадовался, когда узнал, что его светлость примет его в саду. Находиться в помещении сейчас было для Хидэтады пыткой.
— О… Мицунари, взгляни-ка… а вот и наш заговорщик! — Хидэёси приветственно махнул рукой и покосился на почти пустое блюдо. — Вот незадача, а дыню-то мы с тобой всю съели. Ну, ничего. Хочешь, можешь прямо сейчас спросить у него, где он провел эту ночь? — Хидэёси усмехнулся и снова подмигнул Мицунари. И вдруг выразительно хмыкнул, глядя, как приблизившийся к ним Хидэтада медленно опускается на колени.
— …А впрочем, это излишне, не находишь? Мальчик мой, не желаешь ли поведать нам, кто это так жестоко с тобой обошелся?
Хидэтада выразительно посмотрел на Мицунари. Тот поймал его взгляд и слегка сощурил глаза.
— Ваша светлость, я приношу вам свои глубочайшие извинения и умоляю простить меня за то, что я решился появиться перед вами в подобном виде. Но я бы никогда не посмел лгать вам, сказавшись больным, — сказал Хидэтада.
— Нет, ты посмотри на это, Мицунари. Светлая мысль не напиваться перед визитом ко мне даже не посетила его голову. Подумай об этом на досуге.
— Ваша светлость. Я бы никогда не позволил себе настолько отвратительно поведения, — Мицунари поклонился, выпрямился и посмотрел на Хидэёси с некоторым недоумением. Хидэёси закатил глаза.
— А, забудь. Кроме того, это моя вина. Ведь в отсутствие родного отца именно я должен следить за поведением и здоровьем мальчика. А получается, что моя родня его спаивает… что я скажу Иэясу?.. — Хидэёси сокрушенно развел руками.
Хидэтада густо покраснел и опустил глаза.
— Мицунари, оставь нас. Я не хочу смущать этого юношу и в присутствии посторонних исполнять… хм… свой отцовский долг. И распорядись, чтобы принесли холодной воды, — Хидэёси не сдержался и откровенно рассмеялся.
Мицунари поклонился нарочито медленно, показывая, что он все понял, поднялся и вышел. Отойдя немного, на расстояние, с которого сидящие в беседке его уже не могли видеть, он махнул рукой. К нему тут же приблизился слуга и низко поклонился.
— Отнесешь воды его светлости. И держись поблизости. Смотри внимательно. Если его светлость прикажет принести чайные приборы — потом возьмешь чашку, из которой он пил, и отнесешь моему лекарю. Все запомнил?
— Да, мой господин, — слуга снова поклонился и исчез в листве сада.