Магнитогорский сад — опорный пункт опытной станции. Там, где он раскинулся, был пустырь. Сад родился в послевоенный год. Директор металлургического комбината Григорий Иванович Носов прислал телеграмму. Он просил опытную станцию помочь заложить сад при промышленном предприятии.
В Магнитку выехал Жаворонков.
— Какая помощь нужна, чтобы создать совхоз-сад? — поинтересовался директор.
— Земля, люди, желание и деньги.
— Деньги дадим, землю выделим, полезные люди сами найдутся, а желание?
У Носова была хорошая память. Он знал, как закладывался сад в Кузнецке и прочитал строфу из стихотворения Маяковского о том, что будет здесь город и саду цвесть.
— В Магнитке тоже будет город-сад! — добавил он. — Надо жить настоящим, а думать о будущем. Не так ли, Павел Александрович?
Про Носова говорили: у него железное правило, сказано — сделано. В послевоенный год труднее всего было с деньгами, но директор нашел их для создания лесопарковой зоны комбината. Сад-совхоз заложили. О непредусмотренных расходах узнал заместитель министра черной металлургии и прислал грозную бумагу о прекращении финансирования «надуманного мероприятия». Носов прочитал ее, выругался, поставил в левом углу размашисто «Н» цветным карандашом и вызвал референта.
— Сунь куда-нибудь в папку и забудь. Не нам судить о близорукости. Мы делаем живое дело.
В саду-совхозе теперь чистой посадки 250 гектаров. Из Магнитки сейчас вывозят не только металл, но и отправляют яблоки в другие города Урала.
Прав был Иван Владимирович Мичурин, когда писал магнитогорским садоводам:
«Конечно, дело создания своих магнитогорских садов — дело трудное, но это не значит, что оно невозможно. При наличии энтузиазма оно восторжествует подобно тому, как восторжествовало великое дело создания крупнейшего в мире металлургического комбината Магнитогорска».
Сады цветут наперекор суровой природе. Значит, есть польза людям от трудов тех, кто когда-то мечтал и кропотливо занимался садоводством в здешних местах.
Уральское наливное плодоносит, но это уже вчерашний день челябинских селекционеров. Цветут, плодоносят дети этого могучего сорта, пустившие крепкие и глубокие корни в здешнюю землю. Яблоки третьего поколения источают душистые ароматы, вызывают здоровый аппетит у тех, кто отведает их сочной мякоти.
Придет погожий осенний день, и крупные, солнцем налитые яблоки будут ласкать глаз своей красотой уральца и сибиряка, утолять их аппетит, как утоляет его наш хлеб насущный.
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ МЕЧТЫ
Биография человека неотделима от его любимого дела. Когда слушаешь Марию Дмитриевну Волчанскую, кажется, что она прирожденный садовод и всю жизнь занимается только этим делом. А между тем, когда Мария Дмитриевна пошла учиться в сельскохозяйственный институт, о садах имела самое смутное представление. Ткачиха по профессии, родом из Иванова, красоту соцветий и богатство красок она хорошо знала лишь на полотне. Работала на фабрике и одновременно занималась на рабфаке, как многие ее сверстницы. Думала, что будет потомственной ткачихой, а потом вдруг подала заявление в сельскохозяйственный институт.
Все в душе ее перевернул один день. В том году, за месяц до ее приезда в город Козлов, где она сдавала приемные экзамены, умер Иван Владимирович Мичурин.
В городе и институте все дышало делами неутомимого ученого. О нем говорили как о живом, и присутствие ученого чувствовалось в аудиториях института, где совсем недавно студенты с увлечением слушали его лекции.
Возле могилы Мичурина, рядом с институтом, студенты заложили фруктовый сад, а позднее высадили тысячи грушевых и яблоневых деревьев на улицах города.
Что-то шевельнулось тогда в сердце Марии Дмитриевны. Все годы учебы в институте ее не оставляла мысль посвятить себя садоводству. Всякий раз, проходя по главной аллее сада, где из живых цветов был выткан портрет Мичурина, она все большей больше задумывалась о великом назначении садоводства, не зная еще, станет ли ее призванием новое дело агронома-питомниковода.
Мария Дмитриевна получила направление на Кавказ — в край садов и цветов. Студенты завидовали ее счастью, но она неожиданно для всех попросилась на Урал, где садоводство только развивалось.
— Маша, ты с ума сошла! — говорили ей. — Кавказ променять на какой-то Урал!
Ее искренне жалели. Но Мария Дмитриевна была довольна выбором, не завидовала тем, кто поехал на юг России. Так летом 1940 года она оказалась на Южном Урале.
Ее направили в Гумбейский плодопитомнический совхоз. Здесь она встретилась с Алексеем Волчанским, агрономом-садоводом, так же как и Мария, не искавшим в своей работе торной дороги. Он хотел прокладывать в ней свои заветные тропы. Алексей поддержал Марию и протянул ей руку друга на всю жизнь.
— Где труднее, там и интереснее. Будем вместе работать и бороться… — он недосказал, но Мария поняла его и согласно кивнула головой.
Совсем рядом билось сердце индустриального гиганта. Раньше о Магнитке Мария Дмитриевна только читала в газетах, слушала по радио. Теперь ей предстояло выращивать саженцы для магнитогорского сада.
Недаром говорят, приживчивое дерево из тычка растет. Агрономы Волчанские горячо взялись за дело. Только бы развернуться им да показать себя в полную меру сил и способностей!
Но помешала война. Алексей Сергеевич ушел на фронт, был тяжело ранен. После госпиталя вернулся в Челябинск, и его направили в Бродокалмакский детский дом, где нужен был специалист. Супруги Волчанские организовали здесь школу по садоводству, заложили при детском доме сад.
Прошло еще четыре трудных, но не бесцельно прожитых года. К этому времени сад Челябинской плодоовощной опытной станции имени И. В. Мичурина получил перспективные сорта яблонь и груш. Их следовало размножить для внедрения в массовое производство. И на базе подсобного хозяйства тракторного завода был организован Смолинский плодопитомнический совхоз.
Волчанских перевели на новое место работы.
Сады без питомника, что дети без матери. Волчанские принялись за выращивание саженцев фруктовых деревьев, рекомендованных челябинскими селекционерами. У них часто бывал Павел Александрович Жаворонков. Он был глубоко убежден, что через несколько лег плодопитомник явится прочной базой для продвижения сортов опытной станции в сады Урала и Казахстана. Его горячая убежденность вселяла в Волчанских уверенность в полезность начатого дела. Они знали, что им необходимо ежегодно выпускать сотни тысяч саженцев и двигать достижения селекционеров в широкое производство.
Если селекционеры, подобно конструктору, создают новую машину, то плодопитомник, как завод, ставит на поток эту машину. Так решили для себя агрономы Волчанские. Перед совхозом возникли непредвиденные трудности. Недаром говорят: новым гордись, а со старым борись. Все еще живуче было укоренившееся мнение: сады на Урале — праздная затея, на селе и без них работы хватает.
Плодопитомник получил первые саженцы. Их следовало высаживать в хозяйствах, а смельчаков и охотников не находилось. Волчанских направляли в районы. Они убеждали, что сады принесут пользу и доход хозяйствам:
— Ну посадите. Убедитесь. Саженцы дадим бесплатно.
К энтузиастам относились по-разному; больше скептически. Но даже там, где встречали приветливо, высказывали недоверие.
— Возни-то много. Дешевле яблоко на базаре. До садов ли теперь?
Волчанские страстно агитировали, а из поездки чаще всего возвращались без результатов. Выращенные, подготовленные для посадок саженцы приходилось сжигать на кострах.
— Было, все было, — вспоминает теперь Мария Дмитриевна. — Саженцы-то покупали только коллективные сады, а теперь уверовали в садоводство все колхозы и совхозы. Только в 1964 году нашим плодопитомником выращено свыше 500 тысяч саженцев. Посмотрели бы, что делалось осенью. К нам приезжали на машинах из целинного края.
Глаза Волчанской гордо светятся, в голосе звучит теплота и сердечность.
— Теперь в письмах сообщают, что деревья плодоносят. А какие яблоки! Любо посмотреть и приятно покушать. Благодарят.
— Благодарить-то надо селекционеров, это их заслуги, — замечает Алексей Сергеевич.
— Конечно, — соглашается Мария Дмитриевна. — Только за последнее десятилетие наш ассортимент полностью обновился. И это сделали селекционеры. Та же Челябинская опытная станция вывела для нас сейчас наиболее перспективные, крупноплодные сорта яблок.
Каждодневно занимаясь своим кропотливым делом, требующим большого внимания, Волчанские не только выращивают посадочный материал для совхозных и колхозных садов, они отбирают самое лучшее, что дают селекционеры Урала и неутомимо размножают их новые сорта. Среди них 27 сортов шадринского садовода-мичуринца Аркадия Бирюкова: Чехонте, Находка, Шадринское белое, Аркад Бирюкова, Дочь Украинская и другие.
Смолинский плодопитомник сейчас — огромнейшее хозяйство. Только сад под чистыми посадками без дорог и межквартальных полос занимает площадь почти в 700 гектаров. Ежегодно продает около 400 тысяч саженцев, которыми можно засадить свыше тысячи гектаров яблоневых садов.
Совхоз имеет разветвленную сеть питомников на местах, помогает там создавать «даточные» сады для размножения саженцев. И Челябинская область по производству саженцев за Уральским хребтом идет впереди в Российской Федерации. Она дает в год до одного миллиона саженцев плодовых культур. Они, как и плоды, отправляются отсюда вагонами в Целинный край и Сибирь. Смолинских «питомцев» можно встретить и в Монголии.
В какое время года ни повстречался бы с агрономами Волчанскими, они всегда озабочены, у них много работы. Даже зимой, когда все в природе отдыхает, они оберегают фруктовые деревья и школки саженцев. Их могут попортить мыши и зайцы. И хотя еще с осени произведена вспашка всего сада, обвязка деревьев и разбросана отравленная приманка, все равно на сердце неспокойно. Нет ничего страшнее мышей, которые могут в одну зиму уничтожить весь сад.