Димитрий Александрович КрючковЦветы ледяные
Цветы ледяные
Тебе – Мария!
О милая, веруй в любовь!
Любовь заключить в иго строк,
В размеренный, рифменный шаг –
Не значит ли лечь в саркофаг,
Тому, кто безумствовать мог.
О милая, веруй в любовь!
Упорное, словно агат,
Любовное горе молчит –
Не мудрый ли редкостный клад
Вдали, под землею, хранит.
О милая, веруй в любовь!
Ты знаешь печали без слез,
Без смеха и крика восторг –
Так в море влюбленный матрос
Проходит бессмысленный торг.
О милая, веруй в любовь!
Есть тысячи певчих дорог,
На них я причудник и маг,
Но кто бы безрадостный мог
Любовь заключить в саркофаг?
О милая, веруй в любовь!
13 сентября 1913 г.
«Не будь, как Марфа, суетлив…»
Не будь, как Марфа, суетлив,
Будь, как Мария, веще-чуток,
Мир так таинственен и жуток.
Как над водой – склоненье ив.
Будь вечно радостно-крылат,
Великодушен, юн и добр,
Пусть зевы гибельные кобр
Ужалы темные таят.
Уже к концу склонился день,
Тускнеет яркое светило,
И ярость света поглотила
Несыто-жаждущая тень.
Зажглись вечерние огни…
Для сердца ночи нет – нетленно
Оно горит и бьется пленно
И рвется с криком: «Раввуни!»
«Наводящие жуть вечера…»
Наводящие жуть вечера,
Но углам смутноликие тени,
Завтра тоже, что было вчера,
Ночью – страхи и муки молений.
И лампады огонь желтоок.
Снов неясны и темны пределы –
Отогнать я, бессильный, не мог
Скучной памяти острые стрелы.
Завтра тоже, что было вчера,
Паутинчато-серые сети,
Наводящие жуть вечера
И мечты о покинутом свете.
Акростих
Феодору Сологубу.
Феатром будничным наскучив,
Его покинув жалкий плен,
Отплыть ты хочешь ныне в тучи.
Душою маг, а телом – тлен.
От пыльных дол тебе не скучен
Ракитный путь в иной предел,
Усмейным зовом кличут кручи,
Сияньем сыплет солнцестрел.
Отравно зыбкое мечтанье –
Лечу и сам тебе вослед.
Отринув сумраков познанье
Гоню мечту земных побед.
Услада нежит чашу губ,
Букв странно-мило сочетанье –
Утомно шепчешь – Сологуб.
Зимним вечером
Вчера упал пушистый, первый снег…
Вы вечером пришли – и томный и печальный.
На тонкий лед едва застывших рек
Фатою лег убор зимы венчальный.
Ваш томный взгляд был нежно утомлен
И смуглых щек померк румянец алый –
О милый спутник мой, о гость мой запоздалый,
Как Ваш приход мной был благословлен.
Пел клавесин прозрачно нежный звук.
Тетради нот свои раскрыли чары
И вспышки пламени в камине были яры,
Узор мелодии вился из милых рук.
Ваш голос пел страдания Орфея,
Желаньями любви бесплодно пламенея.
Снегопад
В бесснежном холоде
Чужими
Бродили
И о лесов минувшем золоте
Словами странными, иными.
Мы говорили…
И вдруг откинули оконный
Полог –
Лежит везде немой бездонный
Желанный снег!
И снова день, как сон, недолог,
И груди рек
В ледяной искрятся кольчуге…
И гимны мы слагаем вьюге:
О снегопад,
Сменивший скучный листопад!
Заворожи,
Запороши
Девичий след на тротуаре,
Осеребри налеты гари…
Вновь на аркадах
Снега схима
И сердце холодом палимо
В желанных взглядах.
Утраченной невинности наряд
И санный бег,
Ледяный панцирь рек –
О снегопад!
Гаданье
Я пойду сегодня ворожить:
На церковной паперти я стану
Ровно в полночь; вьюге – океану
Я велю мой след запорошить
И к ночным я голосам подстану –
О Царице стану ворожить.
В темной глади злых зеркал
Пламя
Вдруг заколебал
Вещий дух…
Точно кто-то прошептал,
Знамя,
Рея, развевал
И потух.
В бесконечной тьме ходов
Золотой
Мне мелькнул
Милый локон…
Кто-то нижет жемчуг слов.
Чередой
Потонул
В нишах окон…
Потухнет краткий день, зажгутся фонари
И я пойду по улицам гадая.
В случайной встрече имя узнавая…
Сиянье электрической зари
Укажет путь. Лицо свое скрывая,
Гадать я стану, как зажгутся фонари.
Зимние лилии
Как звук далекий осень скоротечна.
Чуть прошуршав, исчезла в даль времен
И сад моих стихов уныл и обнажен
Безжалостно, безгрезно и извечно.
А там, где фей был призрачный дворец.
Сугробы снежные слепят глаза мне бело,
Аллея грез фату снегов одела,
На ветках – мертвенный, сверкающий венец.
О чудо! Где нога твоя легко ступает
И след в снегу оставит за собой.
Чаровной, заколдованной чредой
Вдруг лилия внезапно расцветает.
О шепот радостный волшебных, зимних лилий!
О мука сладкая воскреснувших бессилий!
«Я унесен на талой льдине…»
Я унесен на талой льдине
В далекий, хмурый океан,
Я здесь один в его пустыне,
Я бурей яростною пьян.
Я знаю, льдистые приюты
Поглотит солнечный Дракон
И эти клики влажной смуты
Со мною канут в вечный сон.
Но унесен на талой льдине
Я славлю ярость гневных чар
И гибну в суетной гордыне
Поклонник огненной святыни,
Завидев солнечный пожар,
Несущий смерть холодной льдине.
«Дни медлительны и спутаны…»
Феодору Сологубу.
Дни медлительны и спутаны
И тоской напоены,
Светлой дымкою окутаны
Голубые ночи сны.
Мы окованы, закованы
В золотые цепи Дня,
Ввечеру мы очарованы
Алым полымем огня.
Потому мы любим сонные
Поцелуи как в бреду,
В снах объятия нескромные
И томительное «жду!»
Потому мы любим серые
Тени вечера в углах,
Крепче любим, слаще веруем,
Делим тьмы манящий страх.
Дни медлительны и спутаны,
Сны пленительно ясны.
Любим радостно окутаны
В сумрак ласковой волны.
«Мной мир преображен!..»
Мной мир преображен!
Из тонкого стекла
Стеною окружен
Не ведаю я Зла,
Ни радостей Добра,
Ни горечи разлук –
Мой дух – как лет пера
Без света и без мук.
Любовь за той стеной
Как яркий истукан,
Но между ним и мной
Стекольчатый туман.
И я смеюсь, пою
В кругу стеклянных стен
Ужель не разобью
Прозрачно-хрупкий плен?
«Лишь для обрядов, для молитвы…»
Лишь для обрядов, для молитвы
Сплетай восторженные руки!
Другим – любовные ловитвы,
Тебе – Голгофы крест и муки.
И только в чине постриженья
Рассыпь девические косы,
Ответь, при ладана моленьи,
На неизбежные вопросы.
Другим – любовь и сны и маки!
Тебе – лампадные огни,
Седые, гаснущие дни
И на Распятьи в полумраке
Мучений радостные знаки
И каждодневное «Распни!»
«Сердце лапой звериною схвачено…»
Сердце лапой звериною схвачено,
Баюном снеговым омиражено,
Утро будет огнем омаячено
И моление будет уважено.
А пока шепотанья и лепеты,
Все неясно, все смутой отравлено
И в зыбучие, липкие трепеты
Сердце страхом ночным замуравлено.
За стеной – баюна ликование,
На иконах – минувшие праздники,
Чьих-то губ неживых целование…
И тихонько лепечут указники:
«Преклонись, преклонись пред престолами
За дверями – дыханье Блаженного,
Окропим мы пахучими смолами
Трепетания сердца плененного.
Обовьем пеленами; надгробные
Пропоем мы стихи, с целованием
Мы опустим в жилища утробные
Тело с сладостно-горьким рыданием.
Ангел двинет надгробное каменье,
В третий день засверкает лучение,
Снова будет прошедшее знаменье,
Снова день твоего воскресения».
Тише вы, шепотанья и лепеты,
Мне блужданье надолго назначено.
Страхи, радости, муки и трепеты,
Сердце лапой звериною схвачено.
«Если тени тихо плачут…»
Если тени тихо плачут,
Будет сон твой смутен значит…
Ты уснешь
И в кругу твоих видений
Ты увидишь солнце, тени,
Лето, рожь…
Точно шаловливый мальчик
Колокольчика бокальчик
Вдруг сорвешь
И у милой златорусой
Целовать хотел бы бусы –
Горьки будут те укусы
Пчел былых воспоминаний.
Детства радостных признаний,
В жарком воздухе плесканий.
И слезу
За слезою ты уронишь,