А вот слез, что там, да крику бабьего было, так это мы чувствуем и здесь. Бабы кричат, ребятишки ревут, старухи причитают, да воють… Божжа мой! Господи! Как сердце только не лопнет? А упокойничков наших, дедов и прадедов, что мы оставили сторожить нашу землю и права ваши казачьи, вместе со старенькими церквушками, тоже значит под воду? Топите, туда вашу… в закоп, в кровь, чтоб и не видать вас было! В пень, в колоду! Все уничтожайте, проклятые! Басурманы! Всю Рассею под воду! Нехай топнеть!.. Ух!.. Разз… А два памятника конным казакам? Это ить как понимать надоть? Памятники-то живым не становлють. Это выходит, что вот, мол, казачки дорогие, от вас ничего не осталось. Людей в Сибирь, а станицы под воду. Нету вас боле и все тут. И весь разговор с вами. Конец всему Войску Донецкому!
Что же оно такое? Кого просить, к кому оборотиться?.. Как-то там Степанидушка управилась с «переселением» если жива еще? Плачет поди!?..
Конечно, нужны такие строительства, слов нет. Как же без них? И здесь тоже сооружают. Орошение там, судоходство… Да не так же. Ну, отвели бы рукав в степи и там бы море это сделали. Так нет же.
Как у них поется: «до основанья, а затем»…
«Двадцать шесть метров глубина… это же во много глыбже Азовского. Господи! Зачем же так глыбоко-то? Теперь они там всю Рассею так перетащат, что и мать родная не угадает. Где водой, где лесами покроют. Людей переселят, перемешают всех, и концов не сыскать. А наши тут все спорят, как командовать-управлять в России потом. Чи делить ее, чи так оставить? Да их никто и не спросит. Там свои есть. Народ, который страдает и все переносит. И уж если своротит эту ненавистную власть, то сам и командовать будет… Или погибнет вместе с ними, окаянными. А пока что затопили мою станицу… Двадцать шесть метров. Зачем же так глыбоко-то?..»
«Русская мысль», Париж, 21 октября 1953, № 599, с. 4.
Публицистика
Уссурийцы
Краткая справка об образовании Уссурийского казачьего Войска по случаю столетия его существования
После удачной экспедиции капитана Невельского к устью реки Амура и открытия этого устья для навигации у Иркутского генерал-губернатора графа Муравьева Амурского, получившего этот титул за присоединение Амурского края, возникла мысль заселить немедленно этот богатый и не занятый никем край, на который китайцы всегда имели свои виды.
Для этого нужно было приготовить как можно скорее целые группы предприимчивых и смелых людей, привычных ко всяким лишениям, и конечно, самыми подходящими к такой миссии были всегда казаки. И потому решено было переселить туда большое количество забайкальских казаков, не игнорируя, конечно, и добровольцев, каковые всегда находились…
Край был богат всевозможной рыбой и разнообразными породами зверя и также лесами. Смешанная уссурийская тайга, тянувшаяся на сотни верст по реке, состояла из лиственных и лиственничных пород, заканчивающихся хвойными по мере приближения к вершинам горного хребта Сихотэ-Алинь. В низменных зарослях водился и водится до сих пор амурский тигр, забредший сюда и здесь акклиматизировавшийся. Фауна края пополнялась представителями животного мира из Сибири и была необычайно разнообразна. В крае давно «старатели» примитивным путем разрабатывали золотые речные богатства и промывали золотой песок.
В то время край населяли только примитивные племена тунгусов и гольдов и пришлые корейцы и китайцы. Они занимались рыбной ловлей и охотой. Несмотря на поклепы иностранцев и русских либеральных кругов, колонизация русскими никогда не носила эксплуататорского характера, как это было в европейских колониях в Африке, Индокитае и Азии. Русские всегда сближались с инородцами, даже роднились браками, и колонизация их всегда носила культурный характер, в силу свойств широкой русской натуры.
1860 год считается официальным годом образования маленького Уссурийского казачьего Войска. Но фактически туда уже стали проникать предприимчивые люди из Сибири и заселение края русскими можно считать на десятки лет ранее основания Амурского казачьего Войска (1858 г.). Эти два Войска – Амурское и Уссурийское – сыграли огромную роль в культурном развитии края, его заселении и охране границ от проникновения туда хищных китайцев, до этого эксплуатировавших инородцев путем обмана, ограбления и убийства.
Основой для образования Уссурийского казачьего Войска послужили, как сказано выше, забайкальцы, в свое время заселившие Шилку и Аргунь (образующие при своем слиянии Амур) и реку Уду, граничащую с Монголией, – там они постепенно смешивались с местными бурятами, т. е. по происхождению – теми же калмыками, братьями донских калмыков. Тип казаков-забайкальцев, в частности, напоминает монголов.
В Уссурийский Край были посланы, кроме забайкальцев, добровольцы из других казачьих Войск: с Дона, Кубани, Терека, Урала и других, и потому тип уссурийца сохранил русские черты, исключая тех станиц, где осели исключительно забайкальцы.
Тайгу пришлось покорять главным образом топором, учиться у местных жителей приемам охоты на хищного зверя и разнопородную рыбу, водившуюся в изобилии в реках. Приучиться следить за ходом кеты, когда она переполняет реки и мчится в верховья их для метания икры. Научиться ставить ловушки на всякого, незнакомого до сих пор, зверя. Учиться обходиться без лошади и пользоваться рекой или по земле собаками…
Север края заняли забайкальцы, а на юге осели донцы, кубанцы и пришедшие уже добровольно бывшие украинские казаки, крестьяне Полтавской, Киевской и Подольской губерний, занимавшиеся главным образом хлебопашеством.
Сразу, с первого дня переселения, казакам нового Войска пришлось, работая и устраиваясь, охранять границу. В тайге еще бродили шайки хунхузов и бродяг, бежавших из сибирских тюрем, и даже казачкам нужно было быть готовыми к нападению на их станицы. У каждого казака была винтовка и холодное оружие. Иногда и пахать приходилось с винтовкой за плечами в тех местах, где водился тигр или где особенно были активны хунхузы. Богатый край привлекал много разного люда и под охраной казаков они могли безопасно заниматься своими делами.
Казаки на рыбе и охоте быстро богатели и быстро переменили свои соломенные крыши на железные и оцинкованные. Казачки рядились в китайские материи: дабу, чесучу и шелка, носили ватные курмы на домашней работе. Казаки только в станицах наряжались в свои шаровары с желтыми лампасами и фуражки с желтым околышем, в тайге же и на рыбалке, где они проводили большую часть своей жизни, они ходили, как таежные охотники, в сыромятных ичигах или броднях, с китайским треухом на голове (маодза).
Первая строевая часть в 1900 г. отправилась в Китай для усмирения так называемого «боксерского восстания» вместе с другими частями российских и иностранных войск.
Отсутствие из станиц казаков сильно подорвало экономическую базу станиц и, кроме того, край наводнился хунхузами, но казачки и старики быстро отбили им охоту нападать на казачьи поселения. И те предпочли крестьянские.
Вернувшись из Китая, через два года снова пошли в Манчжурию на русско-японскую войну и лишь в 1906 г. вернулись к мирной жизни. Только немного пообжились, как грянула первая мировая война, из которой многие уже не вернулись.
Уссурийцы тогда выставили, с огромным напряжением, конный полк и конный дивизион. С лошадьми у уссурийцев всегда было плохо. Местная порода была малоросла и, несмотря на свою выносливость, мало отвечала старым кавалерийским требованиям. Приходилось брать, что есть, лишь бы была лошадь. И конечно, со строевой кавалерийской точки зрения такие лошади были плоховаты, но зато исключительно выносливы.
Как-то, несколько лет назад, в одном казачьем журнале было написано, что национальный состав уссурийцев был сильно разнообразен. Это неверно, и касается только, и то частично, офицерского состава. Среди них тоже в основном были забайкальцы: Шестаковы, Шереметьевы, Калмыковы, Бирюковы. Кузнецовы, Поповы, Черемисиновы, Февралевы, Жигалины, но и те в большинстве своем пришельцы с Дона или Урала. Были и со стороны приписавшихся перед поступлением в училище: Савицкие, Антоновы, Крузе, Абадзиевы, Шадрины, Климовские. Были даже два князя: Хованский и Кекуатов и граф Комаровский, известный тем, что был убит в Венеции некоей Тарновской.
Перед мировой войной состав офицеров сильно пополнился молодежью, и войско отправило своих казаков под надежным руководством опытных офицеров. И смешанные в своем составе офицеры потеряли 3/4 своего состава, а рядовые казаки выбиты были настолько, что пополнение войско стало давать только для полка, а в дивизион пришлось получать казаков из Енисейского войска, целиком в войне не участвовавшего.
После неудачного окончания войны, не по вине русской армии, уссурийцы отправились домой в полном составе, вместе со своими родными Приморскими драгунами, Нерчинцами (забайкальцами) Амурцами, и во всей дивизии не было ни одного случая не только убийства офицеров, но и никаких эксцессов. Также казаки по длинной, многотысячной, дороге, не дали в обиду большевикам ни одного своего офицера.
В мировую войну, очень кровопролитную для Уссурийиев, входивших в конную дивизию под командой сурового, храброго и справедливого генерала Крымова, дивизия в составе российских казачьих войск заняла одно из первых мест и по потерям и по проявлению своей доблести.
Войны разоряли уссурийцев непрерывно, но верные старой России они почти поголовно ушли заграницу, приняв крест изгнания.
Теперь над прежними гостеприимными уссурийскими станицами не реет желтый их флаг. Не поют казаки своих донских, кубанских, уральских и терских песен. Не выглядывают смелыми быстрыми глазенками смуглые и русокосые девки из-под ярких платков на проезжавших казаков, и не бегают по станицам в валенках, без штанов и в отцовской желтой фуражке казачата.
Только по-прежнему уныло шумит тайга, да струится по прежнему желто-мутная Уссури, спеша к своему старшему могучему брату Амуру, чтобы вместе мчаться потом далее в океан, заграницу.