Но нет, ты не понял игру с «забытым мылом» и поэтому ничего не знаешь.
А я затем нередко даже спал на этом холме, ведь стояли теплые весенние ночи, и видел во сне, как мы возвращаемся из бани, все мы, «макаронники», а ты ждешь меня на тропинке. И тогда я бегу к тебе вне себя от радости и счастья и кричу, кричу так громко, чтобы меня мог услышать весь мир:
«Это мой отец, товарищи! Вы слышите меня, птицы, трава, само небо, это мой отец приехал повидаться со мной! Мой отец, мой дорогой отец!..»
Подходил к концу последний год моей учебы; я готовился к выпускным экзаменам, к различным контрольным работам, поэтому все мои письма так и остались неоконченными. Потом я решил найти другой способ рассказать все от «а» до «я» отцу, надеясь, что от этого мне станет легче. Но и это откладывалось со дня на день, с года на год…
А потом произошли другие события, другие неприятности. И еще нередко я совершал поступки, за которые мне приходилось краснеть. Но здесь не стоит об этом рассказывать. Скажу только о своем рассказе, который я собирался отправить в городскую газету. Я написал его четкими и красивыми буквами, черными чернилами на белой бумаге и озаглавил «Исповедь», но долго колебался, стоит ли его посылать, а пока что спрятал под партой. Там его нашли какие-то сорванцы, прочитали и передали учителю литературы. Он вызвал меня к себе в комнату и начал разговор издалека:
— Говорят, что ты чем-то занимаешься…
Я испугался.
— Опять кто-нибудь оговорил меня, учитель, — стал я защищаться, хотя еще не понимал, о чем идет речь.
— Подожди, — остановил он меня, — не беги, как ослик перед ослицей. Я еще не закончил. Просто мне сказали, что ты стал заниматься литературной деятельностью. Даже что-то написал. Скажем, стихи или рассказ…
И я признался в этом, впервые с тех пор, как начал сочинять. Признался только перед ним.
— Да, у меня есть тетрадка.
— Вот эта? — показал он мне ее. — Твоя?
— Моя, — ответил я.
Рассказ он похвалил: хорошо, мол, написан, тепло, искренне. Потом спросил, на самом ли деле все это произошло со мной и если да, то когда и где?
— Нет, учитель, — солгал я, — я все это выдумал.
— Странно, — удивился он. — Похоже, что ты сам это пережил. Такое нельзя придумать.
Затем он стал меня расспрашивать о доме, о тебе, отец, о нашей жизни, дал мне несколько советов и даже книгу «О том как я учился писать» Максима Горького.
Книгу я прочитал не переводя дыхания, в тот же день. Некоторые ребята, увидев меня за чтением, поинтересовались, какой предмет я изучаю, а когда узнали, что эта книга не имеет никакого отношения к нашим экзаменам, решили, что я сошел с ума.
Но мне это было все равно.
И вот остались позади выпускные экзамены, все прошло, отец. Три года промелькнули, как сон, а ведь за это время произошло столько, что не опишешь и в десяти книгах. Однако все эти и большие и малые события будто унесло водой. Ничего не осталось. Да, время течет.
Когда нам вручали дипломы, старик директор произнес длинную речь. «Мы часто ссорились, — говорил он, и слезы текли по его щекам, — но это были ссоры близких, родных людей, и если мы вас ругали, то для вашей же пользы. А теперь вам самим предстоит стать учителями. Скоро вы сами узнаете, что это значит: учить и воспитывать кого-то…»
Наш добрый директор сказал правду. Только в этот последний день я понял, что в интернате все мы были как одна семья, родными и близкими друг другу людьми, какие бы недоразумения ни возникали между нами, какие бы мысли ни бродили в наших головах. Однако, когда он упомянул о будущей нашей работе, мне стало страшно: смогу ли я учить и воспитывать кого-то, если я и сам еще не понял, что я из себя представляю, если мой ум все еще витает в облаках? Каким учителем я буду в свои неполные семнадцать? Пока что это никак не укладывалось в моей голове.
И тем не менее…
Поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, чтобы получить документ, удостоверяющий, что я окончил училище, я увидел перед собой директора. Его морщинистое лицо ласково улыбалось. Вместе с дипломом он вручил мне целый сверток книг.
— Вот видишь, — сказал он. — Оказывается, и юные могут добиться многого, когда захотят. Поздравляю тебя, сынок, будь счастлив!
В тот день, отец, в тот последний день я даже пожалел об интернате, о трех годах, проведенных в нем, о товарищах… Ах, если бы отложить наш отъезд хотя бы на несколько дней, всего на несколько… Но все осталось позади, словно обрубленное ножом.
И тут у меня в душе вдруг возникло радостное чувство, как будто не изведанное доселе счастье раскрывало свои крылья мне навстречу и заставляло спешить домой, к вам.
Я возвращался в свое детство.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.