«Отец» наделен некой загадочной силой, которую можно назвать животным магнетизмом. Словно гипнотизер, он воздействует взглядом. В гипнозе, если вдуматься, есть нечто зловещее: это овладение без разрешения, вторжение без приглашения.
Так вот, описываемый мной подопытный обладает тем, что Фрейд называл маной.
Приняв во внимание соображения сотрудницы, я пронаблюдал за объектами, находившимися в непосредственной близости от «альфа-самца».
На данный момент я могу сказать лишь, что их состояние ухудшается не так стремительно. Складывается впечатление, что эта разновидность общения помогла им преодолеть одиночество и дала возможность набраться сил (от «отца»?).
В какой-то мере это перекликается с последними выводами Шпица: социальные взаимодействия необходимы человеку для выживания.
Всем, кто полагает, что объект еще слишком мал для поведенческой модели «отца», я хотел бы ответить словами Фрейда:
«Первобытный человек все еще живет в нас, поэтому любая группа людей может превратиться в первобытную орду».
Что, собственно, сейчас и происходит.
50
Комиссар Батталья решила сопроводить скорую с Абрамо Визелем до самого города. Массимо сел за руль и со всей мочи понесся следом за завывающей сиреной.
По дороге оба молчали. Он делал вид, что сосредоточен на управлении машиной, она смотрела в окно и уничтожала леденцы, которые Массимо терпеть не мог. Ему было невдомек, почему Тереза так легкомысленно относится к собственному здоровью. Она неспешно засовывала их в рот один за другим, оставляя ему время для проявления недовольства. Однако Массимо не попался на этот крючок. Он чувствовал себя настолько паршиво, что молчание его вполне устраивало. Ему казалось, что комиссар читает его мысли, да и он догадывался, что у нее на уме. Наконец их что-то связывало, что-то ужасное: они стали свидетелями зверства, от которого оторопь брала. Спустившись во тьму, они выбрались наружу с желудочными коликами и тяжелым сердцем.
Они подъехали к больнице в тот момент, когда парамедики поспешно выгружали из скорой носилки. Вскоре Абрамо Визель исчез за автоматическими дверями приемного покоя, и вокруг опять стало тихо.
— Ты иди, — проронила комиссар.
Массимо открыл было рот, чтобы возразить, но Тереза его опередила:
— Здесь подежурю я. А ты иди домой, отдохни пару часиков. Я тебе позвоню.
Эти слова означали не просьбу, а приказ, произнесенный усталым, едва слышным голосом.
Массимо проводил взглядом фигуру своей морально и физически измотанной начальницы до самого входа. Он понимал, что с ней что-то происходит. Какая-то внутренняя проблема выбивает ее из колеи. Однако, как бы то ни было, она крепко держалась на ногах.
Сев в машину, он включил зажигание и почувствовал, что не хочет возвращаться в свою клетушку, так и не ставшую ему домом.
Без определенной цели он вел машину по центру города в надежде снять напряжение. Однако хаотичное движение вкупе с невнимательными пешеходами только натянули его нервы до предела. Притормозив на светофоре, он понял, что находится в двух шагах от городской библиотеки.
«Почему бы и нет?» — подумал он.
И, как только загорелся зеленый, вместо того чтобы двинуться прямо, он развернулся и поехал обратно.
Воруя по нескольку часов у сна и выкраивая время перед обедом и ужином, он уже успел проглотить все книги, которые взял в прошлый раз. И с удивлением нашел их интересными. Ему не хотелось прерывать экскурс в психику убийцы, ведь это позволяло понять, как работает Тереза Батталья: что она думает и почему.
В этот час библиотеку наводнили студенты. Смешавшись с толпой, Массимо старался не попадаться на глаза библиотекарше, принявшей его за ненормального. Направился к интересовавшим его стеллажам и стал искать нужные названия.
Он спрашивал себя, приходила ли много лет назад сюда и комиссар, подстегиваемая внутренним огнем и желанием расширить собственные горизонты. Представлял себе Терезу, покусывавшую дужки очков и то и дело поправлявшую непокорную челку.
— Извини.
Он обернулся и увидел библиотекаршу. На этот раз она смотрела на него с улыбкой.
— Привет, — поздоровался он.
— Извини, — повторила девушка, прикусив губу.
Массимо удивленно пожал плечами.
— Извинить за что? — недоуменно спросил он.
— За то, что приняла тебя за маньяка.
Он расхохотался.
— А с чего ты взяла, что это не так? — поддразнил он ее.
— Я видела тебя по телевизору, в новостях.
— Понятно! А что, маньяков не показывают в новостях?
Теперь уже рассмеялась девушка.
— Мог бы и сказать, что ты полицейский.
Он сделал вид, что обдумывает ответ, а потом проговорил:
— Ну, ты просто не оставила мне времени.
Девушка, почувствовав себя виноватой, опустила глаза.
Черт, я уже и думаю, как комиссар Батталья.
Он не знал, радоваться этому или огорчаться.
— Я — Сара.
— Массимо.
— Я надеялась, что ты придешь и у меня появится шанс все исправить, — произнесла она, забрав книгу у него из рук. — Эта тебе не пригодится.
— Ах, нет?
— Нет.
Девушка уверенно подошла к другому стеллажу. Казалось, она точно знает, что ему нужно. После непродолжительных поисков она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до полки.
— Вот эта, — произнесла она, протягивая ему книгу.
Массимо недоверчиво взглянул на название.
— «Мышление и его виды. Отклонения от нормы», — прочитал он. — «Пособие по психологии».
— Ее вернули только вчера. И я сразу же подумала о тебе.
— Странно. Тут пишут явно не о расчлененных трупах.
Девушка было нахмурилась, но затем сразу же улыбнулась.
— Чтобы поймать преступника, вы должны мыслить, как он, верно? — спросила она.
— Хм… Где-то я это уже слышал.
— А это мой телефон.
Массимо взглянул на визитку, а затем на зардевшиеся щеки Сары.
«Как это мило и слегка старомодно!» — подумал он.
В который раз Тереза спрашивала себя, как можно любить работу, в которой ежедневно приходится копаться в самых черных закоулках человеческой души и сталкиваться с людской жестокостью. Странно, что люди боятся смерти, а не жизни. Ведь, по сути, жизнь — это самая настоящая братоубийственная война, в которой постоянно кто-нибудь гибнет на поле боя.
Одна из палат на этом этаже стала ристалищем для Абрамо Визеля. Тереза решила дождаться прогнозов врачей по поводу его состояния, которое оставалось критическим.
Находиться и дальше в комнате ожидания было невыносимо. Тереза подошла к окну и выглянула в парк в поисках покоя и свежего воздуха.
— Будете кофе?
Она обернулась и увидела Марини. Он ее не послушался: на нем был все тот же костюм, а в глазах — та же усталость, что и пару часов назад.
— Нет, спасибо, — отказалась она.
— Что будем делать?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Им предстояло найти убийцу и оборвать тянувшийся за ним кровавый след. То, что на словах казалось очевидным, на деле таковым не являлось: убийца наносил удар за ударом, и они были не в состоянии его остановить.
Тереза снова выглянула в окно.
— Мама той девочки, Лючии, парень на внедорожнике, теперь вот Визель… Не понимаю, почему он оставил в живых этих троих, — подумала вслух Тереза.
— Четверых.
За ее спиной стоял Парри. Кивком поприветствовав коллег, судмедэксперт подошел к ней, похлопал по плечу и окинул внимательным взглядом.
— Как поживаешь? — поинтересовался он.
Тереза улыбнулась. Вопрос не был праздным. Патологоанатом на лету определял степень ее усталости.
— Только не спрашивай меня, что я ела и сколько спала за последние сутки, — увильнула она от ответа.
Парри еще раз окинул ее изучающим взглядом поверх очков.
— Ты работаешь на износ, — мрачно констатировал он.
Тереза заметила, что Марини порядком удивила эта безжалостная прямота, к которой она давно привыкла. Судмедэксперт уже целую вечность проявлял о ней заботу. Много лет назад перед трупом человека, которого ей не удалось спасти, Парри сказал: «Когда-нибудь эта работа тебя доконает».
Терезе пришло в голову, что этот момент настал. Она посмотрела на свое отражение в оконном стекле.
— Почему ты так решил? — спросила она, разглядывая темные круги под глазами. — Потому что я хреново выгляжу?
Парри рассмеялся, хотя в его глазах все еще читалась неподдельная обеспокоенность.
— Я собирался тебе звонить, — начал он. — Пришли результаты аутопсии Роберто Валента.
Тереза напряглась.
— И что там?
— Его подвело сердце — через пару часов после так называемой ампутации. Он умер от инфаркта.
Тереза удивленно на него посмотрела.
— Значит, все это время убийца находился рядом с Валентом.
— Да, хотя в это трудно поверить.
— Выходит, он — не убийца. Убивать никогда не входило в его планы. Смерть наступила случайно, — рассуждала Тереза.
Парри кивнул.
— На какие мысли это наводит? — спросил он.
— Отказ от того, что он совершил? Я не могу это объяснить. Впрочем, не только это. Серийные убийцы не сознают тяжесть своих деяний. Жертвы для них — неодушевленные предметы. Убийцы лишены эмпатии, из-за травм в детстве она не сформировалась. Чувства вины они тоже не испытывают: убивать для них — необходимость.
— Значит, мы имеем дело с нетипичным серийным убийцей? — предложил Марини.
Тереза не пыталась скрыть от коллег свою растерянность.
— Отказ от насильственных действий не вписывается в психологический портрет серийного убийцы, — проговорила она. — Смерть — это их конечная цель. Единственный способ почувствовать облегчение и заглушить боль.
— Есть только один человек, который мог бы тебе помочь, — мама Лючии Кравина, — сказал Парри. — Но, боюсь, ее еще не скоро выведут из искусственной комы.
Марини перевел взгляд на Терезу.