Вот только была одна деталь, которая встревожила Вэнь Шаньяо: Ху Симао уже был мертв, когда он проник в Байсу Лу. Неужели он вернулся в тело Ян Сяо до того, как тот стал частью клана? И сейчас является лишь слабым полуслепым ребенком без сформированного ядра?
– В следующий раз тебе следует быть осторожнее, – заметил Ху Симао. – Этот мир жесток и несправедлив.
Вэнь Шаньяо с трудом сдержал усмешку. Неужели этот жалкий заклинатель действительно считает, что тот, кто некогда был Королем Бездны, не сможет за себя постоять? Да его боялись все! Его имя страшились произносить даже в мыслях! А один облик вызывал такой страх, что некоторые люди умирали на месте! Он тот, за кем следуют демоны и темные духи!
Ху Симао закашлял, поспешив отвернуться и прикрыть рот рукой, содрогаясь всем телом. Вэнь Шаньяо тут же отодвинулся, успев заметить капельки крови на губах пилигрима, прежде чем он вытер их платком и как ни в чем не бывало улыбнулся:
– Всего лишь простуда, не переживай.
Простуда? От простой простуды не кашляют кровью. Нет, все куда хуже – Ху Симао болен, и весьма серьезно. Будь он все так же на попечительстве клана Байсу Лу, не страдал бы от кровавого кашля и дрожи в руках. Да и судя по месту, где они остановились, пилигрим не мог позволить себе лекарственные травы. Неудивительно, что он в таком ужасном состоянии. Мысленно Вэнь Шаньяо дал ему несколько недель, но когда Ху Симао вновь безостановочно закашлял, содрогаясь всем телом, срок сократился до нескольких дней.
«Никчемный», – не мог не заметить Вэнь Шаньяо, без всякого сочувствия смотря на заклинателя. Он мог бы помочь ему – наверняка в округе найдутся лечебные травы, но какой смысл? Судьба этого жалкого пилигрима уже предрешена: ему нет пути в мир заклинателей, его отовсюду гонят, и быть с ним все равно что обрекать себя на вечную нищету и несчастье. Да еще и с отродьем из Байсу Лу. Вот уж чего точно Вэнь Шаньяо не мог допустить.
Прокашлявшись, Ху Симао нацепил вымученную улыбку, при виде которой Вэнь Шаньяо с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Такой же обделенный умом, как и Ян Сяо. Неудивительно, что они нашли друг друга.
– Держи. Это немного, да и она уже почти засохла… но что имеем, – произнес пилигрим, протянув тонкую лепешку.
– Вам нужнее, – заметил Вэнь Шаньяо, но живот обиженно заворчал.
– Бери, я и без еды смогу прожить, – не сдержал смешка Ху Симао.
Вэнь Шаньяо тихо хмыкнул, но все же взял лепешку. Верно, заклинатели подобны бессмертным духам – потребность в еде, воде и сне уходит на второй план, но не пропадает навсегда. Даже такой болезненный пилигрим, как Ху Симао, способен провести несколько недель без еды, а вот слабое тело Ян Сяо с еще не сформировавшимся ядром едва ли день протянет.
Осмотрев лепешку со всех сторон, Вэнь Шаньяо осторожно откусил ее, на секунду замерев. Все свои прожитые в изуродованном облике две тысячи лет он только и делал, что питался свежим мясом и кровью, не переваривая обычную пищу. Перерождаясь, он уже не мог питаться нормальной едой, так что в последний раз ел что-то помимо мяса и крови в первой жизни. Каждый раз, стоило ему съесть лепешку или засахаренные фрукты, его выворачивало наизнанку. Но сейчас все было иначе: непривычный и в то же время призрачно знакомый вкус заставил с трудом подавить слезы, и он жадно съел всю лепешку и облизал пальцы. Пожалуй, это пока было лучшим, что испытал Вэнь Шаньяо за время своей новой жизни в чужом теле. Еда всегда была его слабостью, и если он способен теперь наслаждаться ею в теле врага, что ж, все не так плохо.
Стемнело. Ху Симао неторопливо затушил огонь, тихо заметив:
– Пора ложиться. Завтра отправимся на север, вдоль реки Сиван.
Вэнь Шаньяо тут же насторожился. Если идти на север вдоль реки Сиван, то дойдешь до гор Цзыю, на которых и находится Байсу Лу. Ху Симао должен остерегаться клана и за несколько сотен ли[5] его обходить! Неужели совсем из-за болезни спятил?
– Вы нашли новое место для охоты? – как бы невзначай спросил Вэнь Шаньяо.
На несколько секунд Ху Симао замер, прежде чем негромко ответить:
– Нет. Ложись спать, нам рано вставать.
Не дождавшись ответа, пилигрим лег, подложив под голову сложенный пояс и закрыв глаза. Оглядев его, Вэнь Шаньяо хмыкнул, но все же последовал совету. Бежать он не мог, денег не было, а глаза не видели дальше протянутой руки. Но все-таки это никак не укладывалось в его голове: он не ожидал, что прославленный в мире заклинателей до прихода в Байсу Лу окажется нищим бродягой, да еще и слепцом. А ведь все направо и налево твердили, что Ян Сяо – выходец из семьи заклинателей, что такие светлые глаза встречаются далеко не у каждого встречного!
Не удержавшись, Вэнь Шаньяо фыркнул и повернулся на бок, тут же поморщившись от тупой боли в плече. Подтянув к груди ноги, он закрыл глаза, представив величественные и запретные горы Дуфанг. Место, где растут удивительные ядовитые растения, которых больше нигде не встретишь, где даже вдох может стать последним. Прекрасное место, которое столько раз уничтожали в его прошлых жизнях. Дом. Вэнь Шаньяо должен вернуться туда, даже если на это потребуются годы. Он обязан знать, что случилось с его настоящим телом и жива ли сестра.
Сон потревожил кашель, заставивший недовольно раскрыть глаза и оглянуться. Ху Симао, скорчившись, содрогался всем телом, сплевывая кровь. Холодный пот выступил на его лице, заставив взъерошенные волосы прилипнуть к коже, а под глазами залегли тени.
И вновь Вэнь Шаньяо ошибся. Заклинатель не переживет эту ночь, а если доживет до утра, то навряд ли сможет встать.
Кашель Ху Симао становился все громче, и, не выдержав, Вэнь Шаньяо все же встал, на ощупь нашел сумку пилигрима и порылся в ней. Среди завернутых в ткань лепешек, мешочков с порошками и деревянных амулетов оказались травы. С трудом разглядев их в тусклом свете луны, Вэнь Шаньяо хмыкнул. Травы были старыми, а их целебных свойств хватило бы на пару часов, но ничего лучше под рукой не оказалось.
Налив из тыквы горлянки чистую воду в старый котелок, Вэнь Шаньяо стер в пыль найденные травы и кинул в него. Нащупав иероглифы на мешочках и найдя нужный, он раскрыл его, взял щепотку черного порошка и бросил в костер. Раздалось шипение, и язычки пламени заплясали, осветив старый сарай.
Ху Симао пытался что-то сказать, но спустя пару попыток сдался, слезящимися глазами смотря на Вэнь Шаньяо. Тот же, дождавшись, когда вода в котелке вскипит, аккуратно перелил лечебный отвар в потертую плошку.
– Это облегчит боль и на время сдержит кровь. Лучше выпейте все.
Руки Ху Симао дрожали настолько сильно, что Вэнь Шаньяо пришлось поднести плошку к его губам и дать выпить полностью. Еще несколько раз кашлянув, пилигрим тяжело опустился на кровать, стирая с губ и подбородка кровь.
– Я напугал тебя? Прости…
Вэнь Шаньяо не ответил. Он видел и более пугающие вещи.
– Вы умираете?
– Да, – с неохотой кивнул Ху Симао, закрыв глаза. – Навряд ли доживу до утра. Я не хотел так быстро оставлять тебя одного… Можешь дать мне сумку?
Вэнь Шаньяо послушался, и, запустив руку в сумку, пилигрим достал сложенную в несколько раз бумагу и вложил ему в руки.
– Это договор, который я заключил с твоим дедом… Ты больше не принадлежишь мне, теперь ты свободен.
Вэнь Шаньяо скользнул взглядом по иероглифам и скривил губы. Дед Ян Сяо продал его за лошадь проходящему мимо пилигриму!
– Я бы хотел дать тебе еще и это… – Ху Симао стянул с шеи веревку, на которой висела малахитовая пластинка с вырезанной на ней птицей. – Если вдруг станет туго… отдай ее одному из бродяг Общины, и к тебе придет мой давний друг. Он не сможет отказать в помощи…
Вложив в его руку малахитовую пластинку, Ху Симао тяжело вздохнул. Слова давались ему через силу, а каждый вдох и выдох были шумными, тяжелыми.
– Иди вдоль реки Сиван на север. Она выведет тебя к городу Цзу. Найди там госпожу Цянь Жунъюй, что заведует Домом наслаждений, и передай ей мой меч… В сумке на дне есть потайной карман. Денег там хватит на еду и питье, так что возьми все…
Ху Симао закашлял, прикрыв рот ладонью и тяжело сглотнув.
– Вам страшно? – негромко спросил Вэнь Шаньяо.
– Я всегда думал, что умру в бою, но слег от обычной простуды… – Пилигрим усмехнулся. – Я и так посмешище среди заклинателей, а когда они узнают, как я умер… мой дух не оставят в покое. Надеюсь, хотя бы тетушка Фагуань на той стороне свершит надо мной честный суд…
Вэнь Шаньяо не мог не согласиться. Многие заклинатели порой специально припоминали мертвого Ху Симао, если случалась какая-то неприятность, или же называли его именем провинившихся. Печальная участь некогда подававшего надежды заклинателя.
– Интересно, какую жизнь я уже проживаю? Пятую? Или девяносто девятую?
Все рано или поздно попадали в Царство призраков к тетушке Фагуань. У нее было непреложное правило. Будь то человек или демон, он обязан прожить сто жизней, перерождаясь раз за разом и не помня о том, что было в прошлом. И когда наступит последняя жизнь, тетушка Фагуань дарует душе тело духа, которое после смерти обращается в траву, деревья, ручеек или камень. А душа, покинув круг ста перерождений, наконец уходит на вечный покой. Однако это отличалось от того, как перерождался Вэнь Шаньяо, – умирая, он открывал глаза в своем шестнадцатилетнем теле, которое с каждым разом все меньше и меньше напоминало человеческое. И что самое ужасное – воспоминания оставались при нем. Он помнил, как на руках раз за разом умирала сестра, как полыхали деревья гор Дуфанг и как его раз за разом пронзал меч Ян Сяо. Он застрял во временном отрезке, не в силах хоть что-то сделать, и все из-за проклятия Веньи!
Ху Симао скончался за несколько минут до рассвета. Сказав, что хочет немного вздремнуть, он закрыл глаза и вскоре перестал дышать. Боль, которая терзала его, ушла, и смерть наступила тихо и едва заметно. Глядя на мертвого пилигрима, на лице которого застыла маска облегчения, Вэнь Шаньяо почувствовал укол зависти. Он мечтал умереть так же: тихо и мирно, в тишине и вдали от людей.