Демон сплюнул лекарство:
– Ты забыл? Живых не лечат мертвой ци, вдобавок примешанной к демонической. Хочешь создать лекарство на крови – настаивай на собственной, но о рисках ты должен знать.
Лу Чуньду взял поварешку, помешал свой отвар и налил в небольшую плошку густую жидкость непонятного цвета. Сделав из нее большую пилюлю, он отдал ее тени.
– Мастер Лу Ми не обучал меня приготовлению лекарств, так что приходилось самому все изучать. Не знаю, насколько это съедобно, но оно усилит свойства лекарственных растений. Если все-таки соберешься настаивать лекарство на своей крови, используй эту пилюлю.
Тень неохотно взяла ее и вернулась обратно к хозяину. Стоило же тому понюхать пилюлю, как от запаха его едва не вывернуло наизнанку. Черная маслянистая пилюля была размером с крупный жемчуг, а воняло от нее так, словно Демон сделал ее из протухшей рыбы, старой, пропахшей потом одежды, чего-то ужасно кислого и склизкого. Лучше пускай Лу Чуньду и дальше будет заниматься ядами.
Вэнь Шаньяо выпил настойку на крови и, зажав нос пальцами, проглотил пилюлю, тут же почувствовав желание прочистить кишечник. Пожалуй, это самое мерзкое лекарство, которое он когда-либо пробовал!
Перебив ужасный вкус во рту, Вэнь Шаньяо принялся ждать, посматривая на свои руки. Темные отметины никак не проходили. Снова неудача?
Прождав шичэнь и так и не почувствовав изменений, он ушел. Находиться рядом со штабом было опасно – сочтут за зараженного и если не запрут в клетке со всеми, то постараются убить. Поэтому оставалось прятаться в храме Цзинь Хуэя.
Вэнь Шаньяо закатал рукава, мрачно смотря на черные плотные наросты, покрывающие кожу. Кое-где та уже потрескалась, отчего руки чесались, а на ткани виднелись капли крови. Вэнь Шаньяо пришлось порвать нижнюю рубашку и аккуратно перебинтовать руки, морщась от каждого движения. Когда сил практически не осталось, он лег на пол перед алтарем главного духа и устало закрыл глаза. Вэнь Шаньяо не спал целую ночь, пробыв два дня на ногах. Может, хоть сейчас отдохнет?
Спустя время он уснул, завернувшись в верхнее одеяние и прижавшись спиной к алтарю. К вечеру похолодало. Легкий иней покрыл колонны и величественную статую, осев на ресницах и волосах Вэнь Шаньяо. Тот дрожал, прижав к груди ноги и горячим дыханием пытаясь отогреть покрасневшие пальцы. Как же он жалел, что не отобрал у пса Лэна теплый плащ! Тот может голым на снегу спать, а Вэнь Шаньяо предпочел бы завернуться в его шкуру.
В храме раздались тихие шаги. Тут же встрепенувшись, Вэнь Шаньяо привстал, заметив невысокого человека, который медленно приближался к нему. Различив лицо Хая, он с облегчением опустился обратно.
– Болен? – тихо спросил мальчишка, присев напротив.
– Просто… холодно… не волнуйся.
Хай осторожно протянул к нему руку, коснувшись черных вен на щеке Вэнь Шаньяо и не то всхлипнув, не то вздохнув:
– Прости… от меня проблемы. Всегда.
Если бы Хай мог плакать, он бы заплакал, а так по его лицу потекла кровь, которую он растирал бинтами.
– Не плачь. Ненавижу слезы, – поморщился Вэнь Шаньяо.
Хай шумно шмыгнул носом и послушно кивнул, влажными глазами смотря на него. Вэнь Шаньяо хотел отвернуться, но понял, что сил и на это не осталось. Либо он действительно настолько устал, что только моргать и дышать может, либо это тело умрет до того, как пройдет все стадии заражения.
Тихое бормотание разнеслось по храму, и, прислушавшись, Вэнь Шаньяо уловил слова молитвы, обращенные к Цзинь Хуэю. Маленький гуй молился тому, кто искореняет всех темных духов и демонов. Молился за жизнь какого-то жалкого человека, прожившего все свои перерождения, как крыса, глубоко под землей.
Вэнь Шаньяо хотел сказать, что в мольбах нет смысла, но на краткий миг ему показалось, что глаза статуи Цзинь Хуэя вспыхнули белым светом, а луна и солнце в руках начали медленно разгораться. Завороженный, Вэнь Шаньяо смотрел на него, не зная, правда это или галлюцинация. Он так и уснул, убаюканный странным сиянием и тихим бормотанием Хая.
Море, полное звезд, – вот что снилось Вэнь Шаньяо. Куда ни глянь – зеркальная гладь, отражающая деревья с черной корой и синими листьями. Звезды висели так низко, что можно было коснуться их пальцами, а под ногами оставались круги, как на воде. Тихий и печальный голос гуциня разлился над головой. Он исходил от звезд, воды и воздуха, пронизывая все вокруг и белоснежными цветками распускаясь у ног. Легкий сладкий аромат наполнил легкие, и Вэнь Шаньяо вдохнул его полной грудью, закрыв глаза. Он бы остался в этом месте до скончания веков. Тут было безопасно. Тут ему были рады. Однако сладость на языке сменилась горечью, и цветы медленно окрасились в черный. Музыка замолкла, а вода стала грязной, темной, хватающей за ноги и уволакивающей на дно.
Вэнь Шаньяо проснулся в холодном поту, но не смог и вдоха сделать. Хай зажал его рот руками, через порез на ладони вливая густую и дурно пахнущую кровь. Мальчишка смотрел на него не моргая и что-то шепча; он навалился всем телом, не давая себя сбросить. Вокруг шевелились крысы. Тысячи крыс жадными глазами смотрели на Вэнь Шаньяо и дожидались приказа. От одного их вида животный страх пронизывал насквозь, а холодный пот пропитывал одежду.
Вэнь Шаньяо не мог сдвинуться с места: мальчишка не был силен, однако это не мешало ему удерживать больного и ослабевшего человека. Даже если бы Вэнь Шаньяо захотел, то не смог бы сбросить Хая с себя. Ему только и оставалось что смотреть на забинтованное лицо, глотая старую вязкую кровь.
Бормотание Хая стало чуть более громким:
– Остановить… не могу… надо… остановить болезнь… моя ци…
Вэнь Шаньяо поперхнулся кровью, сумев ненадолго сбросить с лица холодные ладони Хая и произнести:
– Ты хочешь, чтобы я испил твою ци?
Мальчишка кивнул, уже протянув было руки, как Вэнь Шаньяо произнес:
– Твоя кровь мертвая, я не смогу извлечь из нее ци.
Хай замер, растерянно моргнув.
После минутной передышки Вэнь Шаньяо с трудом оттолкнул мальчишку, сел и сплюнул кровь. Его уже мутило, а перед глазами мелькали неясные образы, от которых кружилась голова.
– Если я поглощу твою ци… ты умрешь. Окончательно. Понимаешь?
Хай кивнул:
– Я заражен. Умру – и все излечатся.
– Скорее, никто больше не заболеет, – пробормотал Вэнь Шаньяо и все же кивнул: – Хорошо. Давай попробуем.
Извлекать мертвую ци сложнее, чем живую. Старые методы не подойдут. Вэнь Шаньяо взял запястье Хая и до крови прокусил ладонь, выводя второй рукой на груди мальчишки символы. Тот задрожал, шумно выдохнув и тихо всхлипнув.
– Это больно.
Хай покачал головой, прося продолжить. Знак на его груди вспыхнул белым пламенем, и мальчишка заскулил, зажмурив глаза и вцепившись в пальцы Вэнь Шаньяо. Тот с трудом мог сидеть, сосредоточившись на дыхании и чувствуя, как к нему течет густая, застоявшаяся ци, похожая на очень старое вино.
Тело мальчишки окутало белое сияние и затем начало медленно распадаться на сотни мотыльков. Кружась над головой, они облаком вылетели из храма и устремились в ночное небо, сливаясь со звездами. Постепенно свечение сошло на нет, а потом и вовсе растаяло, оставив на месте Хая пустоту. Вэнь Шаньяо некоторое время смотрел перед собой, слыша, как разбегаются крысы, потерявшие своего хозяина.
Его тело заметно потяжелело, он лег на пол и закрыл глаза, видя смутные образы – следы жизни Хая. Они были блеклые, неясные и с трудом различимые. Однако остаток ночи Вэнь Шаньяо все равно провел в бреду, видя как счастливую семью, так и жуткие муки в доме градоначальника. Будь это свежие воспоминания, он бы на собственной шкуре все это испытал, однако сейчас они больше напоминали туманный кошмар, который лишь немного отравил сон.
Вэнь Шаньяо очнулся на холодном полу в храме Цзинь Хуэя, и стоило ему встать, как бинты спали, являя чистую белую кожу. Черные наросты пропали, а трещины зажили. О болезни напоминали лишь едва заметные рубцы на руках и шее.
– Забавно…
Привалившись к колонне, Вэнь Шаньяо медленно сжал пальцы в кулак и так же медленно их разжал. Тяжесть и усталость пропали, хотя он и не мог сказать, что выспался. Однако Вэнь Шаньяо однозначно чувствовал себя лучше, чем вчера, – в его крови теперь текло лекарство. Вот только зрение так и не восстановилось: он с трудом мог различить очертания пальцев на руке, когда все остальное было словно в сером непроглядном тумане. Только теневой покров, наброшенный на глаза, давал хоть что-то разглядеть.
Покинув храм, Вэнь Шаньяо направился к штабу, идя по узким улочкам и избегая зеленых точек – заклинателей. Удивительно, что их стало значительно меньше. Неужели так много слегло от болезни за столь короткий срок? А ведь у заклинателей иммунитет лучше, чем у обычных людей, и не каждая зараза способна их убить.
Вновь пробравшись на крышу штаба, Вэнь Шаньяо отодвинул несколько черепиц, заглянул в сарай и нахмурился. На первый взгляд ничего не изменилось: соединенные между собой клетки все так же стояли в несколько рядов, вот только людей в них было меньше. Намного меньше. Неужели они нашли лекарство?
Спрыгнув на балки, Вэнь Шаньяо огляделся: помещение никто не охранял. Аккуратно перебравшись на пол, он прошел вдоль клеток, ища человека из секты Вэньи. Нужно узнать от него информацию про сестру. Если она сейчас в этом городе и больна… нужно найти ее раньше, чем болезнь унесет жизнь Сяньмин.
– Не думал, что ты настолько живуч.
Вэнь Шаньяо замер, остановив взгляд на человеке в углу, который своими холодными серыми глазами смотрел на него.
– Надо же, живой.
Подойдя к клетке, он присел, с прищуром смотря на пса Лэна. Черные наросты покрывали его шею и щеки, а одежда промокла от собственной крови. Удивительно, как в таком состоянии Лэн Шуан сохранял спокойствие и мог здраво мыслить.
– Что с глазами?
Вэнь Шаньяо коснулся повязки на лице и усмехнулся, произнеся:
– Временное неудобство… Где остальные заклинатели? Уже излечились?