– Госпожа Бао, у меня есть метелка, – протянув женщине метелку из волос тетушки Фагуань, произнес Вэнь Шаньяо.
Не глядя схватив ее, Львица взмахнула рукой. Белые волосы удлинились, крепко обвив лозы и прижав их к земле.
Цветок, внутри которого билась от боли Мэн Юэлян, начал стремительно наливаться светом, и вскоре на него уже нельзя было взглянуть.
– Ее ядро сейчас взорвется! Уходите! – крикнул Лу Цзинъянь.
Заклинатели поспешили подняться высоко в небо, куда лозы бы не дотянулись.
Цветок стал подобен второму солнцу, осветив на долгие секунды горы Байсу Лу. В воздух взметнулись цветы и лепестки, кружась и медленно опадая на землю.
Вэнь Шаньяо ступил на траву в шаге от Мэн Юэлян: одежда лоскутами висела на ее теле, кожа покрылась шипами и лепестками, из глазниц же росли бутоны цветов. Рот застыл в немом крике, а по щекам все еще текли слезы.
Баоин загудел в руке, словно отговаривая, но все же поддался и, скользнув в грудь девушки, пронзил сердце Мэн Юэлян. Она застыла, и цветы медленно опали с ее лица. Покачнувшись, девушка упала в руки Вэнь Шаньяо и, вздрогнув, прошептала:
– Мне так… горячо… Сяо?
– Да?
– Я… не… не хочу…
Девушка замолкла, обмякнув в его руках. Лепестки наконец начали потухать и рассыпаться пылью, лозы окаменели, а цветы покрывали землю и деревья, дождем падая с неба.
Когда свет потух, заклинатели увидели обезображенное, истерзанное цветочным недугом женское тело, в ранах которого виднелись маленькие распустившиеся бутоны.
– Кто ее убил? – нахмурился Лу Цзинъянь, спустившись на землю.
Заклинатели обменялись взглядами и покачали головами. Когда свет затопил Байсу Лу, Мэн Юэлян еще была жива, сейчас же ее тело лежало на земле, а цветочный недуг наконец пропал.
– Сяо, ты ничего не заметил? – наклонился к Вэнь Шаньяо Ши Фэнми.
– Ничего, – покачал тот головой, стряхнув с рукава несколько лепестков.
– Очистите гору от цветов, – велела госпожа Бао заклинателям. – Тело…
– Оно побудет у меня, – хрипло перебил Лу Цао, не отрывая взгляда от Мэн Юэлян. – Я приведу его в надлежащий вид. Ее нельзя хоронить… такой.
– Будь по-твоему, – не стала спорить Львица, отдав Вэнь Шаньяо метелку. – Адептам стоит вернуться в комнаты и не выходить, пока мастера не разрешат. Перенесите тело Мэн Юэлян на пик Лу Цао.
Осторожно, словно боясь, что девушка оживет и вновь убьет кого-то лозами, несколько заклинателей подняли ее тело.
– Сяо, ты умеешь приводить тела в порядок? – тихо спросил Лу Цао.
– Да.
– Пойдешь со мной.
Мастер поднялся, но, пошатнувшись, чуть было не упал, и его подхватила госпожа Бао.
– Чуньду может подготовить…
– Нет, я сам, – выпрямившись, тихо ответил Лу Цао. – Не стоит его звать.
Не спеша, словно время для них больше ничего не значило, они дошли до пика мастера Лу Цао. Тело Мэн Юэлян положили в комнате с лекарственными травами, и воздух тут же пропитался сладким ароматом цветов.
Лу Цао нерешительно замер на пороге, привалившись плечом к дверному косяку и пустым взглядом смотря на ученицу. Вэнь Шаньяо не стал его тревожить. Он подошел к телу и не сдержал вздоха. Словно того, что с Юэлян сотворила сестра, было мало, цветочный недуг не оставил живого места на теле девушки. Ноги были раздроблены и опутаны окаменевшей лозой, что черными змеями вилась под кожей, пробивая ее шипами. В ранах – даже в мелких царапинах – были цветы. Они успели засохнуть и обращались в пепел от прикосновений.
Вэнь Шаньяо успел очистить тело девушки от цветов, рваной одежды и лоз, как вздрогнул от громко хлопнувших дверок ящиков. Оттолкнув его, Лу Цао влил в рот Мэн Юэлян густой раствор и начал массировать ей горло, чтобы жидкость прошла дальше.
– Мастер…
– Лу Ми говорил, что есть возможность воскресить мертвых, – выпалил Лу Цао. – Я изучил его записи. Это действительно так. Пока душа моей ученицы в этом теле, я смогу ее оживить!
Он приложил ладонь к груди девушки, вливая в мертвое тело живую ци. Раны с неохотой начали затягиваться, оставляя после себя некрасивые шрамы.
– Мастер Лу Цао, оно того не стоит, – перехватив его руку, произнес Вэнь Шаньяо. – Даже если вам удастся оживить Юэлян – захочет ли она жить? Ее тело невозможно восстановить!
– Я отнесу ее секте Вэньи! – вырвав руку, воскликнул Лу Цао. По его щекам вновь бежали слезы, а голос дрожал. – Мастер Лу Ми говорил, что они способны воскрешать людей!
– Уже поздно.
– Не поздно! Ее тело!..
– Это тело нельзя восстановить, – перебил Вэнь Шаньяо, повысив голос. – Ее меридианы обратились в камень! Ее сердце пробито, все кости сломаны, а глаза… Лу Цао, отпустите ее!
– Я не могу… – отступив назад и схватившись за голову, прошептал заклинатель. – Я не… я не могу…
Ударившись спиной о шкаф, он медленно сполз на пол, бесшумно плача.
– Сначала шифу… теперь ученица… Почему они покинули меня?.. – прошептал Лу Цао. – Что я сделал не так?..
– Я не знаю…
Закрыв ладонями лицо, заклинатель зарыдал. Он больше не откликался на имя и не смотрел в сторону ученицы, лишь плакал, словно брошенное всеми дитя.
– Шаньяо.
Вэнь Шаньяо вздрогнул, взглянув на мужчину в белых одеждах, который замер на пороге. Бросив нечитаемый взгляд на Лу Цао, Лу Чуньду вошел в комнату и, остановившись у тела Мэн Юэлян, поджал губы.
– Это ты сделал? – указав на рану на груди, спросил шифу, и Вэнь Шаньяо кивнул.
Взяв ножичек, Демон разрезал кожу, сломав и без того хрупкую грудину. Все органы иссохлись, а сердце и вовсе напоминало сушеный фрукт, внутри которого находились осколки ядра.
– Странно.
Подцепив пальцами, Лу Чуньду вытащил на свет маленькую иголку длиной с ноготь на мизинце.
– Что в ее теле делает трава дуанчан?[46]
Лу Чуньду достал высохший кишечник, полностью проткнутый травой дуанчан. Вэнь Шаньяо молча уставился на шифу. Не из-за этой ли боли Мэн Юэлян не могла уснуть и закупала травы у Цао Цзицзина?
– Не думаю, что она по собственной прихоти ела эту траву, – негромко произнес Лу Чуньду, покосившись на Лу Цао. – Поговорим на улице.
Они покинули комнату и, выйдя во двор, встали под кроной дерева.
– Шифу думает, ей специально скармливали дуанчан?
– Да. Если ее перемолоть и добавить к остальным травам, то отыскать дуанчан будет затруднительно. Возможно, эти боли только подтолкнули ее к цветочному недугу. Терпеть такое долго невозможно.
– Я думал, ее шрамы так болят, – признался Вэнь Шаньяо.
– Поздно сожалеть, когда на столе лежит труп. Надо найти того, кто скармливал ей дуанчан. Это не ученики – они бы изрезали все пальцы, значит, кто-то из мастеров.
– Если найдем этого мастера – что будем делать?
– Мы можем представить его на суд и ждать, когда он отправится в тюрьму Семи Бедствий, – неохотно признался Лу Чуньду, взглянув на хмурое лицо ученика. – Либо отплатить той же монетой.
Вэнь Шаньяо медленно поднял глаза на Демона:
– Если я убью кого-то в клане…
– Если тебя поймают, – поправил Лу Чуньду, направившись к дверям. – Ты достаточно умен для того, чтобы не попасться и не оставить следов. Так что выбирай – тюрьма или долгая смерть.
Вэнь Шаньяо задумался. Тюрьма Семи Бедствий была пыткой, но не такой ужасной, как умереть в муках, подобно жалкой псине. Вдобавок из тюрьмы можно было выйти рано или поздно: живым, но старым или мертвым и холодным.
– Решай, – бросил через плечо Лу Чуньду, войдя в комнату с телом девушки. – Я могу лишь…
Он резко замер при виде висевшего под потолком тела Лу Цао. На его шее был затянут пояс, а пальцы подрагивали в предсмертной судороге.
– Идиот! – с отчаянием воскликнул Демон, обрубив пояс, и успел подхватить мастера.
Захрипев, тот рассеянно взглянул на Лу Чуньду, и из его глаз вновь полились слезы.
– Дай мне наконец умереть, – попытавшись отпрянуть, взмолился Лу Цао. – Дай мне…
Закатив глаза, заклинатель замолчал, жадно глотая воздух. На шее остался кровавый подтек.
– Он уже пытался покончить с собой, – со вздохом произнес Лу Чуньду, уложив Лу Цао на кушетку. – Когда Лу Ми погиб, он сбросился со скалы, но Сицин успел его поймать. И вот снова. Боюсь, в этот раз все серьезней.
– Я бы мог помочь.
– И как же? Стереть ему память? – усмехнулся Демон.
– Да. Стереть все воспоминания о Мэн Юэлян, словно для него ее и не существовало. Разве так не будет легче и ему, и нам?
Лу Чуньду задумался, не сводя взгляда с Лу Цао, и наконец кивнул.
Коснувшись пальцами затылка мастера, Вэнь Шаньяо выудил нити, бо́льшая часть из которых окрасилась в красный. Слишком много боли. Оставь все как есть, и его ядро треснет.
Шифу не сводил взгляда с ученика, наблюдая, как тот очищает одну нить за другой, давая им вновь засиять чистым серебряным светом. Закончив, он вернул нити обратно, и складка между бровями Лу Цао разгладилась, а дыхание стало ровным и глубоким.
– Я стер все воспоминания о Юэлян. Для него это один из адептов, что ушел от цветочного недуга.
– Он не вспомнит о ней?
– Да.
– Полезная способность – очищать память.
– Полезная, но на себе не испытаешь, – хмыкнул Вэнь Шаньяо, коснувшись собственного затылка и продемонстрировав несколько десятков нитей черного цвета. – Будь я на это способен, и к вину бы никогда не притронулся.
В глазах Лу Чуньду возник немой вопрос, но он не задал его и взглянул на стол с телом девушки.
– Охотница придет за ее душой, так что подготовь все.
– Что сделаем с телом?
– Сожжем, как и подобает.
Вэнь Шаньяо кивнул. Заклинатели практически не хоронят друг друга, чтобы духи и демоны не тронули кожу и кости.
Достать душу было просто – она отделилась от тела так легко, словно только и ждала этого. Белый огонек, что с трудом помещался на ладони, приятно грел кожу. Если отдать душу духам, то Мэн Юэлян перескочит несколько перерождений и, умерев духом, станет едина с миром. Но кто знает, каким духом она станет? Может, и рассерженной гуйму