– Я?.. – пробормотала женщина, невидящим взглядом смотря перед собой. – Я отдала моего Сяо? Когда?..
Вэнь Шаньяо с разочарованием понял, что поторопился с вопросами. Разум наложницы Тэн был до сих пор задурманен, вряд ли она вообще понимала, о чем ее спрашивают. Придется подождать еще пару дней, и, может, тогда она будет в состоянии раскрыть правду.
Погрузив женщину в сон, Вэнь Шаньяо дождался, когда Тоу Янь вернется с цветками.
Красный от бега Тоу Янь, отдавая их, спросил:
– Этого же хватит?
– Вполне.
Нагрев воду и замочив в ней цветки, Вэнь Шаньяо произнес:
– Будешь поить наложницу Тэн отваром три раза в день, – это поможет ослабить действие яда.
– Хорошо, – послушно кивнул Тоу Янь.
– Я слышал, скоро во дворце пир… Тебе лучше остаться с матерью, – посоветовал Вэнь Шаньяо.
– Меня все равно там не ждут. Я буду заботиться о матушке, пока ей не стало хуже.
– Хорошо. Надеюсь, скоро она придет в себя.
– Хочешь узнать, правда ли мы… – Тоу Янь не договорил, растерянно взглянув на Вэнь Шаньяо.
– Да. Не сомневаюсь, что ей это известно.
Тоу Янь неуверенно кивнул и, проводив Вэнь Шаньяо до двери, спросил:
– Матушка ведь очнется в ближайшие дни?
Помедлив, Вэнь Шаньяо ответил:
– Должна. Не оставляй ее одну и не давай ей мерзнуть.
– Спасибо, – низко поклонился Тоу Янь. – Знаю, ты делаешь это ради себя, но все равно спасибо.
Лишь кивнув на прощание, Вэнь Шаньяо ушел.
У наложницы Тэн был секрет, касающийся ее «сыновей». Секрет, который она тщательно хранила больше тридцати лет и который Вэнь Шаньяо скоро раскроет. Возможно, чутье сестры подсказало, что Вэнь Шаньяо необходимо прийти именно сюда, и за это он был ей благодарен.
Попытки Вэнь Шаньяо свидеться с императором каждый раз проваливались. Он уже только для вида спрашивал у евнуха Лао, когда удостоится чести поговорить с главой семьи Тоу, а тот, потея, умолял подождать еще немного. Вэнь Шаньяо не торопился, чувствуя кожей, что за ним следят. Он не сомневался в правдивости слов Тоу Цанбая и потому даже у себя в комнате лишний раз не доставал меч Цзинь Хуэя. Окажись во дворце заклинатели, пришедшие для доклада императору, они тотчас бы почувствовали поток светлой ци.
Так прошла неделя. В день пира в дверь его комнаты постучали. На пороге, учтиво улыбаясь, стоял евнух Лао.
Поклонившись, он протянул Вэнь Шаньяо письмо:
– Господина Вэнь приглашают на пир. Его высочество первый наследный принц желает вашего присутствия.
– Император будет там? – Вэнь Шаньяо взял письмо.
– Да, – закивал евнух Лао, – возможно, он даже выслушает вашу просьбу. Обычно после пары кувшинов вина отец-император более сговорчив. Как бы там ни было, желаю господину Вэнь Шаньяо удачи.
Поклонившись на прощание, евнух ушел, а Вэнь Шаньяо открыл запечатанное письмо. Вэньи в очередной раз напомнил, что оружие проносить на пир нельзя, так что пришлось оставить Баоин и вооружиться метелкой из волос тетушки Фагуань.
Дождавшись, когда за ним придут слуги, Вэнь Шаньяо направился в императорский дворец по расчищенным от снега дорожкам, освещенным яркими фонарями. Опасность опустилась на дворцовые владения, заставив служанок плотно закрыть окна и двери, а купленных вторым принцем стражников незаметно покинуть свои посты.
Главный зал гудел подобно улью – чиновники и министры оживленно обсуждали насущные дела за чашей вина, танцовщицы кружились, вздымая ткани своих платьев, а музыка гремела в ушах. Она была не приглушенной и едва улавливаемой за разговорами, а громкой и перебивающей.
Во главе пира, похожий на откормленную свинью, восседал император Тоу. По сравнению с прошлым разом он стал еще толще и больше и сейчас, с трудом помещаясь на троне, поедал все, что было перед ним на столе. Его лицо заплыло от жира, и между складками едва угадывались маленькие глазки. Никакой наряд не мог бы скрыть его огромный живот.
Чуть ниже, даже не прикасаясь к еде, сидел Тоу Цанбай. Седые волосы украшали заколки из малахита с голубыми камнями, а одежда была подбита белым мехом. Даже в теплом помещении слабому и беспомощному телу Вэньи было холодно.
Сев у стены, Вэнь Шаньяо осмотрелся. Тоу Сецзы и Ни Цзана еще не было, как и императрицы, однако он заметил первую наложницу императора с дочерью, и если наложница смотрела на всех с высокомерной улыбкой, словно зная, что произойдет, то ее дочь прятала глаза. Принцессе Тоу Цуй было явно неприятно находиться здесь, но возразить матери она не смела.
– Императрицы опять нет? – прошептал кто-то рядом с Вэнь Шаньяо.
– Она не любит такие мероприятия…
– Второй наследник тоже опаздывает, – зацокали языком. – Отец-император будет злиться.
Служанки разносили еду и напитки, на их лицах застыли фальшивые улыбки, а взгляды были стеклянными. Вэнь Шаньяо заметил это слишком поздно, когда короткий ножик скользнул по шее. Боль яркой волной обожгла голову и плечи, и кровь брызнула на стол. Несколько чиновников, захлебываясь в собственной крови и стонах, упали и затихли, музыка тут же оборвалась. В тишине раздался испуганный вскрик принцессы и прогремевший голос императора:
– Что, во имя Неба, тут происходит?!
Одни чиновники в ужасе повскакивали с мест, другие же даже не обратили внимания на резню, продолжая как ни в чем не бывало есть и пить. Служанки, подобно куклам, застыли над трупами, пустыми глазами смотря перед собой и неестественно улыбаясь.
Двери распахнулись, и в зал ворвался холодный зимний ветер с кружащимися снежинками. Тоу Цанбай поднялся с места, а за его спиной тут же оказалась тень Хэ Гоу, даже без оружия внушавшего страх.
– Кажется, мы припозднились, – произнес Тоу Сецзы, как ни в чем не бывало входя в зал. – Все веселье началось без нас.
За ним, не скрывая улыбки, появился Ни Цзан, на чьей шее свернулась змея, поглядывающая на собравшихся желтыми глазами. Следом, в черных одеждах с отличительными знаками второго принца в виде ястреба, шли стражники с обнаженными мечами.
– Здесь запрещено оружие, и ты это прекрасно знаешь, – громко произнес Тоу Цанбай, сверху вниз глядя на брата. – Убирайся, пока отец-император не разозлился.
– Старший братец, рад видеть тебя в здравии! – обратился к нему Тоу Сецзы с усмешкой. – Пора нам с тобой наконец поговорить.
– С оружием? – приподнял бровь Тоу Цанбай. – Не вижу смысла. Ты уже развел столько грязи, что мне неприятно даже в мыслях находиться с тобой в одном помещении. Уходи.
Улыбка на лице Тоу Сецзы дрогнула, став кровожадной. Он махнул рукой, и двери закрылись, а стражники рассредоточились по залу, заставив даже тех чиновников, что прежде сидели спокойно, занервничать.
– Смеешь обнажать меч без нашего приказа? – рассердился император, с трудом поднявшись на ноги. – Убирайся! Я распоряжусь, чтобы тебе дали соответствующее наказание!
– Отец считает меня недостойным? – ничуть не удивился второй принц и рассмеялся. – Ха, ну и пусть! Мне не нужно ваше одобрение, чтобы занять трон!
Ни Цзан взмахнул руками и начертил печать, вспыхнувшую зеленым пламенем и взмывшую к потолку изумрудной птицей. Нестерпимый жар прокатился по залу, заставив всех упасть на пол, после чего огненная птица издала яростный клич и бросилась в сторону императора. Хэ Гоу успел схватить Тоу Цанбая и откатиться подальше от птицы. Пролетев над их головами, та обрушилась на императора, и его вмиг объяло зеленое пламя, жадно пожирающее одежду, кожу и кости. Он не успел даже закричать – пламя охватило внутренности и съело его язык, глаза полопались и вытекли, и по залу распространился удушающий запах жареного мяса.
Не успели люди опомниться, как от императора остался лишь пепел на обожженном троне.
– Убейте всех, кроме моей матушки и сестры, – скомандовал Тоу Сецзы.
– Но у нас был договор! – воскликнул один из чиновников, вскочив на ноги.
– Отменяется, – безразлично сказал второй принц. – Мне не нужны люди, которые будут держать меня на поводке.
– Мне сжечь трупы? – с улыбкой спросил Ни Цзан.
– Да. Можете приступать.
Стражники и служанки с пустыми глазами взмахнули руками с мечами и кинжалами, и зал наполнился криками. Всюду лилась кровь; кто-то опрокинул светильники, и пламя свеч перекинулось на шторы и быстро взмыло наверх. Дым заклубился черным облаком, и запах гари вытеснил запах мяса.
У одного из гостей оказался припрятан кинжал, и тот с отчаянным криком бросился на одну из служанок. Лезвие вошло ей в горло, и белая кожа окропилась черной как смоль кровью. Только это не помешало ей схватить застывшего от неожиданности мужчину за шею и, подняв над полом, с легкостью бросить в стену. Вытащив из своего горла кинжал, служанка направилась дальше, глядя пустым взглядом на бойню.
Занесшие окровавленные мечи и кинжалы девушки и стражники вдруг замерли, уставившись на белую тонкую паутину, плотно сковавшую их тела. Она была почти не видна на одежде и брала начало из метелки в руках Вэнь Шаньяо. Тот как ни в чем не бывало сидел за столом, стирая с шеи кровь, и морщился, чувствуя новый шрам под пальцами. У шифу и волка будут вопросы.
– Почему они остановились? – недовольно спросил Тоу Сецзы, отрубив одному из чиновников голову. Его лицо и грудь покрывали красные пятна, а в светлых глазах плясало пламя.
– Не знаю, – раздраженно ответил Ни Цзан. – Эй, чего встали?!
Внутри стражников и девушек что-то забурлило, кости с треском сломались, а кожа пошла волнами. Они издали сдавленные крики, а из их тел выросли шипы, когти и хвосты. В одно мгновение эти люди утратили человеческий облик, превратившись в подобие демонов. Темная ци мгновенно разлилась по залу, не давая толком вдохнуть.
Паутина из метелки тут же вернулась обратно.
Глядя на столь жуткую картину, Вэнь Шаньяо ощутил холод внутри. Эти создания, несомненно, дело рук Вэнь Хояня. Человек и демон, соединенные в одном теле. Может, поэтому они смогли спрятать темную ци и проникнуть во дворец? Печати просто не сработали.