Вэнь Шаньяо подошел к кровати. При виде него женщина застыла, испуганно сжавшись и не смея ничего сказать. Она вновь узнала его.
– Имя, которое мне дали при рождении, Сяо, и эта заколка была со мной всю жизнь, сколько я помню.
Сняв старую деревянную шпильку, Вэнь Шаньяо протянул ее наложнице Тэн. Помедлив, та взяла ее дрожащей рукой и долго смотрела на украшение не моргая, пока по ее щекам скатывались слезы.
– Матушка, – растерянно позвал Тоу Янь, – что случилось? Почему вы так расстроены?
Та не ответила, вцепившись в заколку и свесив голову, отчего волосы закрыли ее лицо. Когда же наложница Тэн заговорила, ее голос был тихим и хриплым:
– Это было так давно… тот день, когда вы оказались у меня на руках. Я так давно мечтала о детях, но не могла их иметь… все мои мольбы оставались пусты… а потом… я так отчаялась…
Женщина крепко сжала ладони Тоу Яня, словно ища поддержки, но тот молчал, напряженно глядя на наложницу Тэн.
Наконец она сдалась и, опустив плечи, начала говорить:
– В самую холодную ночь я направилась на пир принцессы Юэ и молилась ей одарить меня детьми… Я умоляла ее на коленях, и она подарила мне вас. Моего А-Яня и Сяо. – Наложница Тэн вымученно улыбнулась, проводя пальцами по щеке того, кого считала сыном. – Я вернулась во дворец, надеясь воспитать вас обоих, но первая наложница Шу прознала о том, что у меня «родились» сыновья… и попыталась убить вас ночью с помощью слуг. Я так испугалась, что кто-то отнимет вас у меня…
– И потому отдали меня, – догадался Вэнь Шаньяо.
– Да, – совсем тихо ответила наложница Тэн. – У меня работал старый евнух, я отдала ему все свои сбережения и велела уходить с тобой как можно дальше от столицы. Он обещал, что позаботится о тебе…
– Он продал меня за лошадь пилигриму, когда мне исполнилось шестнадцать, – резко прервал ее Вэнь Шаньяо, чувствуя закипающую злость, от которой потемнело в глазах. – Все деньги, что у него были, он тратил на выпивку. Порой нам приходилось питаться объедками, а если я не воровал для него деньги, он наказывал меня ударами плети!
Воспоминания, сидевшие глубоко внутри, вдруг прорвались наружу, заставляя Вэнь Шаньяо задыхаться от ужаса.
Они могли не есть днями, а стоило появиться деньгам, как старик тут же пропивал их. Ему было плевать на мальчишку, но он не смел ослушаться клятвы, данной самому Цзинь Хуэю, и только это заставляло его таскать с собой Сяо по всей империи. Старика не волновали жалобы ребенка, а если тот слишком громко плакал, он затыкал его рот кулаками или успокаивал гибкой палкой. И так продолжалось до тех пор, пока им на пути не встретился Ху Симао, обменявший Сяо на свою старую лошадь.
Сяо было не сбежать от евнуха и его кулаков. И все, что ему оставалось, – резать себе руки в надежде хоть как-то избавиться от боли и вечного голода. Может, поэтому Вэнь Шаньяо не мог наесться досыта даже спустя столько лет?
– Я не знала… я хотела защитить тебя… – прошептала наложница Тэн. – Прости, прости…
– Простить? – резко отшатнулся Вэнь Шаньяо, когда она протянула к нему руку. – Простить за то, что я предпочел бы умереть? Что считал себя не лучше мусора? Нет, я не могу такое простить.
Покачав головой, Вэнь Шаньяо развернулся и стремительно покинул комнату. Остановившись на улице, он запустил пальцы себе в волосы. Все внутри сжималось от боли, от страха перед тем, что он вдруг вспомнил про первые шестнадцать лет своей жизни.
Слезы обожгли глаза, и Вэнь Шаньяо поспешно стер их. Холод зимней ночи щипал кожу, кровь на одежде покрылась инеем. Как же он мечтал оказаться сейчас далеко от дворца – в тихой комнате Лу Чуньду со снующими Доу. Это было бы лучше, чем разрывающие сердце, накатывающие волнами воспоминания.
Больно. Больнее, чем быть убитым. Сердце болело не переставая, и эта боль словно нарастала с каждым вдохом.
– Сяо? – послышался осторожный голос.
Оглянувшись, Вэнь Шаньяо взглянул на размытую фигуру Тоу Яня. Сморгнув слезы, он хрипло произнес:
– Меня зовут Шаньяо. Не надо называть меня тем именем.
Оно неприятно отдавалось в груди, будто царапая ребра. Это имя носила душа, но принять его Вэнь Шаньяо не мог.
Тоу Янь бесшумно подошел к нему, и Вэнь Шаньяо заметил в его светлых глазах знакомую боль и страх. Помедлив, принц протянул руку и нерешительно коснулся плеча брата.
– Мне… так жаль. То, что пережил ты… несправедливо, – прошептал Тоу Янь. – Матушка хотела как лучше для нас обоих… но в итоге мы оба оказались заложниками ее выбора.
– Хочешь сказать, во дворце плохо жилось? – приподнял бровь Вэнь Шаньяо.
– Может, и не так плохо, как тебе, но я не помню, когда нормально спал.
Вэнь Шаньяо не стал спорить. Им обоим пришлось нелегко: спрятанный от всех третий принц, что был как бельмо на глазу, и бывший Король Бездны, наконец понявший, кто он такой.
Из комнаты послышался громкий кашель, и Тоу Янь потянул Вэнь Шаньяо за собой. Наложница Тэн задыхалась от вставшей в горле крови, дрожа всем телом, и слезящимися глазами смотрела на сыновей.
– Матушка…
– А-Янь, послушай меня, – прохрипела она. – Мне осталось недолго. Этот дворец… уходи, когда меня не станет. Здесь слишком опасно.
Поджав губы, Тоу Янь с мольбой обернулся к Вэнь Шаньяо, но тот покачал головой. Спасти женщину уже не представлялось возможным: ее органы были разрушены ядом и кровоточили, причиняя ужасную боль. Даже сестра не смогла бы ничего сделать.
Наложница Тэн взглянула на Вэнь Шаньяо, и по ее щекам вновь покатились слезы, заставившие его до боли сжать кулаки.
– Позаботься о нем, Сяо… больше у вас никого нет…
Она зашлась кашлем, и Тоу Янь поспешил за водой. Сделав глоток, наложница Тэн без сил упала на подушки. Ее дыхание стало рваным и редким, а губы что-то шептали, пока не замерли насовсем. Пустые глаза смотрели перед собой, и запоздалые слезинки сорвались с ресниц.
– Матушка? Матушка! – в ужасе воскликнул Тоу Янь, схватил ее за плечи и осторожно встряхнул.
Та не отозвалась, и принц уронил голову ей на грудь и зарыдал.
Вэнь Шаньяо бесшумно ушел. Он не умел утешать, а голова сейчас была забита старыми воспоминаниями. Все, что он мог, – взять в руки меч Цзинь Хуэя и найти оставшихся полудемонов. Те не спешили показываться на глаза Вэнь Шаньяо, словно чувствуя охоту на них. Пряча темную ци, они скрывались среди служанок и стражников, отчего было невозможно их отыскать. Эти существа действительно превосходили Паразитов! Неудивительно, что Король Бездны стал их использовать.
Заметив служанку с окровавленными руками, Вэнь Шаньяо пошел за ней и оказался в вечноцветущем персиковом саду. Цветы здесь были не розовыми, а красными, и, опадая на снег, они создавали иллюзию капель крови.
Вэнь Шаньяо шел по следу, оставленному служанкой, сжимая в руке светящийся меч Цзинь Хуэя. От него волнами распространялось тепло, и снег вокруг с тихим шипением таял.
Среди деревьев мелькнула фигура, заставив Вэнь Шаньяо ускорить шаг и выйти к стене. От неожиданности он запнулся, ощутив, как подпрыгнуло к горлу сердце.
Впереди стояли двое: служанка в крови и мужчина. На вид он был ровесником Лэн Юнганя – в черные волосы прокралась седина, и особенно ярко она выделялась на висках. Его одежда была плотной, напоминающей наряд стражника, разве что без отличительной вышивки. Лицо с россыпью морщинок у глаз выглядело красивым, но эта красота была пугающей, заставляющей дыхание неприятно сбиваться. С одного взгляда стало понятно: этому человеку не требовалось оружие, чтобы убить.
Заметив застывшего Вэнь Шаньяо, мужчина взглянул на него и не сдержал усмешки:
– Надо же, кто-то смог выбраться из дворца. Пришел сюда за собственной смертью?
В руке служанки тут же оказался кинжал, который она метнула в Вэнь Шаньяо. Тот слегка наклонил голову, и лезвие, срезав несколько волосков, вонзилось в дерево у него за спиной.
– Мы с вами незнакомы, однако позвольте приветствовать вас, – спокойно произнес Вэнь Шаньяо, сложив перед собой руки.
– Ты хоть знаешь, кто я? – приподнял бровь мужчина.
– Да. Вэнь Хоянь.
Заклинатель окинул Вэнь Шаньяо долгим внимательным взглядом, а затем поднял руку, заставив служанку послушно отступить.
– Я не припомню тебя в секте. Я успел перейти тебе дорогу, раз ты не забыл мое лицо и узнал имя?
– Отчасти. Позвольте и мне представиться. Мой фамильный знак – Вэнь, а имя – Шаньяо.
Повисло молчание, в котором отчетливо слышались звуки пожара, но вот Вэнь Хоянь рассмеялся. Это был мрачный, далеко не радостный смех. В его черных глазах на мгновение вспыхнул гнев.
– Что за убогая шутка? Если ты не хотел вызвать меня на бой, не стоило представляться этим именем, – сухо произнес он. – Убирайся, пока я не оторвал тебе голову.
– Боюсь, не могу. Я здесь по поручению главы, чтобы даровать секте статус клана Шанбинь.
Эти слова заметно удивили Вэнь Хояня. На этот раз он не рассмеялся, внезапно став серьезным, и с прищуром смотрел на Вэнь. Тот тоже не отводил взгляда, чувствуя, как по спине скатывается холодный пот.
Вэнь Хоянь долгое время занимал положение главы секты, пока не передал эти обязанности Вэнь Сяньмин. Он был жесток, порой своенравен, создал множество печатей для пыток и подчинения, – взять те же иглы, что помещались в череп и контролировали сознание. Однако Вэнь Хоянь также был превосходным наставником, открывшим Вэнь Сяньмин многие тонкости учения Юлин.
Вэнь Хоянь был одной из опор секты, без которой та оказалась в шатком положении. А еще он был весьма серьезным противником, и Вэнь Шаньяо вряд ли бы выстоял в бою с ним.
– Мальчишка, ты хоть понимаешь, насколько нелепо звучат твои слова? – спросил Вэнь Хоянь, усмехнувшись. – Сделать из секты клан? Ты думаешь, я правда поверю в этот бред?
– На собрании главы кланов дали добро, – невозмутимо ответил Вэнь Шаньяо. – Я пришел во дворец, чтобы договориться с императором…
– Тц, договориться с императором? – перебил Вэнь Хоянь. – Почему он еще не повесил тебя?