ожняло поиск в тех случаях, когда Гарик не мог точно определить, что ему нужно.
Так ведь он никуда и не спешил! Форсов не зря говорил, что у каждого из его учеников свои методы. Территорией Гарика был виртуальный мир, там он мог отыскать куда больше, чем Матвей и Таиса.
У него наметилась даже не одна цель, а две. Первая – общая для всех, то, о чем говорил Матвей: поиск шокирующих событий, коснувшихся жизни Сергея. Такого пока не было, на виду оно оказаться и не могло.
А второй целью стал способ связи, который неизвестный преступник использовал, чтобы давить на Сергея. То, что полиции ничего не удалось найти, Гарика совершенно не волновало. Уже очевидно, что они особо и не старались, считая, что имеют дело с нелепым подростковым самоубийством. Гарик же не сомневался, что так или иначе все сведется к какому-нибудь мессенджеру. Интернет – это мир бесконечных масок, который всегда под рукой.
Работу несколько усложняло то, что у Сергея, как у любого популярного подростка, в социальных сетях набрались тысячи друзей или подписчиков. Как будто эти цифры хоть что-то дают, кроме неоправданного укрепления самооценки. Теперь Гарик методично отсеивал тех, кто был в этой истории совсем лишним, и сужал список подозреваемых.
За этим занятием его и застал звонок Таисы.
– Я тебя не разбудила? – поинтересовалась она.
Прежде чем ответить, Гарик бросил быстрый взгляд сначала на часы, показывавшие, что уже девять утра, потом на три пустые банки энергетического напитка. Он не заметил, как пролетела ночь… Нехорошо получилось. Ну да и ладно. Зато, заходя в ванную, он больше не вспоминал про пузырек, так что вред для здоровья и польза примерно одинаковы.
– Нет, проснулся минут двадцать назад, как знал, что ты позвонишь, – бодро соврал Гарик. – Что-то случилось?
– Не то чтобы случилось, просто я нашла кое-что стоящее, нужно второе мнение.
– Второе, не третье? Ты позвонила мне, а не Матвею? Я тронут до глубины души!
– Конечно, тебе, ты же знаешь, как я тебя обожаю, – прочувствованно призналась Таиса, решившая, очевидно, что раз он врет, то и ей можно. – А Матвей просто не берет трубку. Думаю, он меня ненавидит.
– Ты права уже в том, что он ненавидит вообще всех. Так что тебе посоветовать?
– По телефону не получится, ехать нужно. Я тебе сейчас скину адрес.
Почему не отвечал Матвей – Гарик не знал, но и беспокойства не чувствовал. Да, старший ученик Форсова обычно отзывался сразу же. Но он мог быть занят, а мог просто игнорировать Таису. Не из ненависти, как предполагала она, а по своим причинам. Соваться в это Гарик не собирался, как и настаивать на присутствии Матвея. Похоже, Таиса докопалась до чего-то потенциально важного, однако не однозначно связанного с этой историей. Их двоих должно быть достаточно, чтобы со всем разобраться.
Адрес, сброшенный Таисой, привел Гарика к небольшой уютной кофейне, что было очень кстати с утра. От бессонной ночи и голода немного кружилась голова, но крепкий кофе и какая-нибудь плюшка, желательно на девяносто процентов сделанная из сахара, должны были это исправить.
Таиса дожидалась его за столиком у окна. Она махнула Гарику рукой, а когда он подошел поближе, нахмурилась:
– Ты уверен, что недавно проснулся? Помнишь, в какой день это произошло? А в какой год?
– Один раз позволил себе прийти ненакрашенным – и началось! – манерно закатил глаза Гарик. – Да я в порядке, честно. Рассказывай, почему мы здесь.
Он делал вид, что остается в блаженном неведении, а сам прикидывал, где именно расположена эта кофейня. От дома Сергея далековато, а вот до его элитной школы можно дойти пешком за пять минут.
– Помнишь, мы нашли в комнате Сережи карту с акционными наклейками и фирменную кружку? – спросила Таиса. – Я тут вспоминала этот обыск, прикидывала, за что бы зацепиться… Это ведь нетипично для парня из умеренно обеспеченной семьи, ты не находишь? И вообще для парня. Участие в акциях более характерно для женщин и людей старшего возраста в целом. А тут он дисциплинированно клеил наклейки… Ты бы стал?
– Я бы не стал. И кружка, кстати, фигня по качеству, как и любая сувенирка. Даже если здесь подают лучший кофе в городе, что само по себе сомнительно, пацан вряд ли был в достаточной степени кофеманом, чтобы оценить. В чем тогда подвох?
– В ней.
Таиса указала в сторону, и Гарик ожидал, что она имеет в виду девушку, стоящую за стойкой. Однако с кофемашиной возился парень лет двадцати, сонный, унылый и вряд ли способный хоть чем-то заинтересовать Сергея.
Девушка, впрочем, тоже была. Но не живая, а портрет на стене. С большой фотографии на Гарика и весь мир смотрела кареглазая красавица с короткими светлыми волосами и уверенной, почти наглой улыбкой. Нежные черты навевали ассоциации с беззащитным олененком, однако взгляд намекал скорее на хищную природу. Даже если этот хищник был маленький и совсем молоденький.
– Майя Некрасова, – представила девушку Таиса. – Двадцать один год.
И тут Гарик догадался. Может, стоило посомневаться, данных все-таки было недостаточно, однако он понял сразу.
– Та самая «женщина постарше», в которую якобы был влюблен Сергей?
– Вот именно. Поэтому его друзья и не были уверены: он не встречался с ней в романтическом плане, не общался даже. Но он явно был увлечен ею, раз приходил сюда снова и снова – и всегда в ее смену, это я уже проверила.
Гарик рассеянно кивнул, продолжая рассматривать портрет. Девушка и правда была красивая, восемнадцатилетний парень действительно мог влюбиться в нее, толком не зная. Но то, что вместо живой красавицы их тут встречал портрет, навевало очень нехорошее предчувствие.
– Естественно, когда я пришла сюда, я еще ничего не знала, – добавила Таиса. – Я просто решила выяснить, не связано ли с кофейней какое-нибудь жуткое происшествие. Все сошлось довольно быстро.
– Они что-то сделали с ней, чтобы достать Сергея? – тихо спросил Гарик. Взгляд девушки с портрета теперь казался укоризненным, и он поспешил повернуться к своей спутнице.
– С ней много что сделали, – вздохнула Таиса. – Похитили, вывезли за город и… В общем, тридцать семь ударов ножом в общей сложности. В основном в живот и шею, парочка в руки, но это оборонительные травмы, она сопротивлялась… Это не просто нападение было. Это была расправа, пытка… Потом ее бросили в лесу и уехали.
А Сергею наверняка рассказали обо всем, Гарик не сомневался в этом. Да еще и убедили, что он виноват! В клубе погибли незнакомые ему люди, но здесь речь шла о девушке, которая ему очень нравилась. Девушке, которую приговорили к такой чудовищной участи из-за него! Это было как раз то нарастающее давление, которое необходимо для разрушения здоровой психики.
– Получается, наша теория верна… Его сводили с ума через шок и потерю контроля над реальностью.
– Вот это мнение мне и было нужно! – оживилась Таиса. – Мне начало казаться, что я подгоняю факты под нашу версию. Но если ты видишь то же, что и я, мы на правильном пути!
Ее реакция неприятно удивила. Гарик признавал, что он теряет связь с окружающими людьми и не может больше сочувствовать им так, как следовало бы. Но Таиса? Она ведь всегда отличалась куда большей эмоциональностью, чем он и Матвей! А теперь что? Сидит, улыбается, как будто значение имеет только их расследование, мучительная смерть двадцатиоднолетней девушки – это так, обстоятельство…
– Тебе не кажется, что радость тут неуместна? – не выдержал Гарик. – Даже если мы на правильном пути, Майе, у которой смерть была пострашнее, чем у Сергея, от этого не легче!
Таиса примирительно улыбнулась и подняла руки, словно сдаваясь:
– Попридержи лекцию, я еще не закончила и даже не дошла до самого интересного! А оно заключается вот в чем: несмотря на то, что я тебе только что рассказала, Майя сумела остаться в живых.
Глава 8
Когда она впервые пришла в себя, Майя никак не могла понять, что с ней случилось. Мысли были тяжелыми и медленными, выстраиваться в единое целое они не желали. Она не представляла, что произошло с ней на самом деле, а что придумало ее воображение. Образы, подброшенные памятью, казались слишком нереальными. Но с чего бы ее памяти придумывать такой кровавый кошмар?
Те первые пробуждения были недолгими и как будто… мутными. Свет бил по глазам, зрение не успевало толком проясниться, когда приходила боль. Чудовищная, всепоглощающая, везде сразу. Майя кричала – или хотела кричать. Она не запомнила, был ли на самом деле звук. Но ее состояние замечали, рядом с ней суетились какие-то люди, и боль постепенно отступала, сменяясь сначала волной жара, а потом забвением.
Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем она проснулась и не задохнулась от боли. Лекарства ей все еще кололи, но уже послабее, те, которые помогали ей мыслить здраво и не отключаться. Врачи сказали, что прошло две недели. И что это было чудо – все, что с ней случилось. Ей потом такое часто повторяли.
Она хотела ответить, однако ничего не получилось. Голоса просто не было. Майя пыталась действовать, как обычно, да только это ни к чему не приводило. Потом пришел другой доктор и объяснил, что связки восстанавливаются неплохо, однако для того, чтобы снова говорить нормально, ей придется потренироваться. Каким будет теперь ее голос? Этого доктор не знал. Ему, кажется, и самому было любопытно. Тут все смотрели на Майю как на экзотического зверя, прибывшего даже не из другой страны – с другой планеты.
Врач сказал, что на восстановление голоса уйдет не меньше недели, и то если очень повезет. Она потребовала ручку и бумагу, ей было что сообщить миру! Она хотела писать быстро, много… Не получалось. Руки двигались, но были чудовищно слабыми, как и все ее тело. Любое резкое движение приносило боль даже через кокон лекарств.
Майе пришлось быть терпеливой и осторожной. Она все равно не сдалась: сжала зубы и играла по новым правилам. Медленно, с частыми вынужденными перерывами, она все-таки записала те страшные воспоминания, которые не давали ей покоя, мелькали перед сомкнутыми веками, даже если она не спала.