Уже в 1805 году княгиня оставила мужа и отправилась в Европу. За пять лет Багратион успел Екатерине сильно опротиветь, а вот князь, напротив, прикипел сердцем к молодой жене. Петр Иванович умолял супругу вернуться, но та всячески отнекивалась, уверяла, что в Европе находится с целью лечения.
«Лечение» было настолько интенсивным, что вскоре о княгине Багратион зашептались в придворных кругах нескольких стран. О ее заграничном вояже историк Саймон Себаг-Монтефиоре писал:
«Екатерина скандально прославилась на всю Европу. Прозванная „Le bel ange nu“ („Обнаженным Ангелом“) за свое пристрастие к прозрачным платьям и „Chatte blanche“ („Белой кошкой“) – за безграничную чувственность, она унаследовала от матери ангельское выражение лица, алебастровую белизну кожи, голубые глаза и каскад золотых волос».
Кажется, не было ни одного бала или маскарада, на котором бы не блистала Le bel ange nu, поражая своим невесомым нарядом даже искушенных француженок.
Прожив пять лет с нелюбимым мужчиной, Екатерина как будто хотела наверстать упущенное. В Париже открыто говорили, что она путешествует «из постели в постель». При этом в отличие от французских куртизанок Екатерина Павловна не требовала от многочисленных кавалеров ни копейки. Напротив, ее щедрый кошелек всегда открывался для талантливых художников, артистов, писателей. В 1807 году княгиня встретилась с самим Гёте. Великий поэт оставил следующее воспоминание:
«Теперь передо мной открылся новый круг: княгиня Багратион, красивая, прелестная, притягательная, собрала вокруг себя значительное общество».
В это «значительное общество» входил и знаменитый австрийский царедворец и дипломат граф Меттерних.
Белоснежный индийский муслин, который носила княгиня, был настолько прозрачен, что у Меттерниха не было ни единого шанса не влюбиться в Екатерину Павловну. В 1810 году, через два года после знакомства, она родила Меттерниху дочь, которую назвали Клементина.
Но что же князь Багратион? Великий русский полководец все это время находился либо в России, либо в заграничных военных походах. При этом Петр Иванович ни на мгновение не забывал супругу, постоянно отправлял ей трогательные письма.
Известие о рождении у супруги дочери сильно потрясло Багратиона. Тем не менее Петр Иванович нашел в себе силы простить ветреную даму и признать своим ни в чем не повинного ребенка. Клементина получила фамилию Багратиона, хотя всем было прекрасно известно, что князь ей не более отец, чем папа римский.
Начало Отечественной войны с Наполеоном Екатерина Павловна встретила в Вене. Здесь у нее был собственный салон строго антинаполеоновской направленности. Фактически княгиня стала посланником России в Австрии, внесла огромный вклад в борьбу русского правительства за умы австрийцев.
Эта деятельность привела к тому, что представители высшего австрийского общества совершенно перестали посещать мероприятия во французском посольстве, что вызвало огромное недовольство у Наполеона.
В конце августа 1812 года из России пришла скорбная весть: князь Петр Багратион был тяжело ранен во время Бородинского сражения. Вскоре он умер. Впервые многочисленные поклонники Екатерины Павловны увидели слезы на ее прекрасном, всегда веселом лице…
Княгиня окончательно перебралась в Париж в 1815 году. Став вдовой, она не имела никаких ограничений для широкой и разгульной жизни. И Екатерина Павловна ничем себя не ограничивала: меняла мужчин как перчатки, тратила деньги, наслаждалась блюдами высокой кухни в исполнении личного повара – великого кулинара Мари-Антуана Карема.
Княгине Багратион завидовали, ее ненавидели. Все ожидали ее падения, расплаты за беззаботную жизнь. «Белая кошка» 11 января 1830 года дала злопыхателям еще один повод для зависти: вышла замуж за английского генерала сэра Джона Карадока, лорда Хоудена, на 16 лет ее младше.
Однако невероятно красивый, знатный Джон Карадок, который, по слухам, покорил сердце юной королевы Виктории, вскоре наскучил светской львице. Екатерина Павловна приказала мужу покинуть ее дом и «нести свою английскую скуку» в другом месте. Сама же продолжила жить по-прежнему.
Ненавистники Екатерины Павловны наконец-то смогли вздохнуть спокойно: у женщины отнялись ноги, ее стали возить в кресле лакеи. В 1857-м княгиня сильно простудилась и после тяжелой многодневной болезни скончалась. Ей было 74 года.
Так сложилась жизнь женщины, которую царь насильно выдал замуж за нелюбимого человека, которая пять лет в браке была несчастна, но впоследствии с лихвой наверстала упущенное. Так наверстала, что заставила говорить о себе всю Европу.
На ложе царя
«Пойди и выпори Авдотью», – приказал царь денщику Григорию. Крепко осерчал государь на юную чаровницу, которая, по его мнению, заразила его дурной болезнью.
Выполнение приказа Петра Алексеевича тяжело далось Григорию, ведь Авдотья была его собственной супругой…
Авдотья родилась в 1693 году. Отцом ее был дворянин Иван Иванович Ржевский, а матерью – шутиха Дарья Гавриловна Соковнина, которой император Петр I присвоил шутовской титул «князь-игуменьи».
Девочка воспитывалась при царском дворе, в совсем юном возрасте стала фрейлиной. Через два года Авдотью приметил царь Петр Первый. Как писал публицист Казимир Валишевский: «Пятнадцатилетней девочкой она была брошена на ложе царя».
Государь решил выдать фаворитку замуж в 1710 году. Жених нашелся быстро – 38-летний царский денщик Григорий Петрович Чернышев, давно искавший возможности для продвижения по службе.
Свадьба с Авдотьей Ржевской решила все материальные проблемы Григория, ведь царь пожаловал невесте приданое в четыре тысячи крепостных. Единственным условием было то, что денщик не должен препятствовать регулярным встречам Петра Алексеевича с Авдотьей Ивановной.
Благодаря исключительному расположению царя карьера Григория Петровича быстро пошла в гору. Не забывал государь и детей четы, щедро жалуя новорожденным большие деревни и крупные суммы денег.
При жизни Петра I Авдотья родила пятерых детей. При дворе считали, что Григорий Петрович к их появлению не имел ровным счетом никакого отношения и все они якобы дети царя. По уверению Валишевского:
«Впрочем, принимая во внимание чересчур легкомысленный нрав Евдокии, отцовские права Петра были более чем сомнительны».
Статус замужней дамы не мешал Авдотье вести себя весьма свободно. Одним из ее «близких друзей» был денщик царя Иван Орлов. Соперницей Чернышевой за сердце Ивана стала печально известная Мария Гамильтон, метресса Петра I.
Гамильтон, желая навредить Авдотье, пустила слух, что та, обсуждая с Орловым императрицу, позволила себе насмехаться над Екатериной. К счастью для Авдотьи, во дворце этому не поверили, а, напротив, начали против Марии следствие по делу о убийстве ею новорожденного младенца (возможно, сына Петра I). В 1719 году Гамильтон казнили, Орлов же и Авдотья отделались испугом.
Царь продолжал регулярно наведываться к Чернышевой: привязанность к фаворитке была очень сильна. Авдотья пользовалась этим, выпрашивая чины, должности и деньги из казны для своих друзей. Многие аристократы и даже члены царской фамилии просили дочь шутихи замолвить словечко перед императором. Обладавшая добрым сердцем, Авдотья выполняла все поручения.
В 1720-е годы Петр I начал подолгу и тяжело болеть. Врачи определили «осложнения пузырного песка болезнью, причинившей смерть Франциску I, королю Франции». Франциск I, как известно, скончался от сифилиса. В своих страданиях царь винил Авдотью: «Пойди и выпори Авдотью».
Этот знаменитый приказ лежащий в постели больной Петр дал своему денщику Чернышеву. По некоторым данным, Григорий исполнил приказание, но вместо плетки использовал шелковый шарф.
В 1725 году Петр Первый скончался в возрасте 52 лет, а через год его метресса Авдотья благополучно родила сына Ивана. Затем у Чернышевой появились на свет две дочери – Екатерина и Мария. Таким образом, подозрения императора в адрес Авдотьи оказались напрасными: с таким страшным диагнозом в те годы женщины практически не рожали. И уж тем более детей здоровых и крепких.
При Екатерине I и Петре II Авдотья Чернышева редко показывалась при дворе, зато с воцарением Анны Иоанновны перед ней открылись заманчивые перспективы.
3 мая 1730 года Авдотью назначили одной из восьми статс-дам императрицы. Анна Иоанновна особо выделяла Чернышеву, ведь та была большой мастерицей рассказывать городские сплетни и анекдоты.
Впрочем, прекрасно зная о ее неприглядном прошлом, царица никогда не позволяла статс-даме сидеть при себе. Читаем у историка С. Н. Шубинского:
«Однажды Чернышева, разговаривая с императрицей, почувствовала себя нехорошо и едва могла стоять на ногах. Анна Иоанновна, заметив это, сказала своей собеседнице: „Ты можешь опереться на стол, служанка заслонит тебя и, таким образом, я не буду видеть твоей позы“».
Весьма вольготно Авдотья чувствовала себя и при дворе императрицы Елизаветы Петровны. Так, в 1742 году ее мужу, Григорию Петровичу, пожаловали графское достоинство. Впрочем, графом бывший денщик Петра пробыл всего три года – в 1745 году скончался в возрасте 73 лет.
Смерть супруга подкосила здоровье всегда веселой и активной Авдотьи Ивановны: через два года она захворала и умерла. Ей было 54 года.
Так сложилась жизнь женщины, которая в пятнадцатилетнем возрасте оказалась втянута в круговорот взрослой жизни и выбраться из него так и не смогла.
Комнатная девица
Она шла на плаху, как на бал, – в белоснежном шелковом платье, резко выделявшемся на фоне петербургского мартовского утра. В роскошные светлые волосы вплела черные ленты, лишь этим подчеркнув, что идет на казнь.
Наряд был выбран неслучайно: он таил надежду на спасение. Вдруг тот, кто швырнул ее под топор палача с той же легкостью, с которой когда-то бросил на свою постель, увидит, вспомнит, одумается, простит.