«Неосторожно обрюхатил»
Барин хотел большего, и молоденькой крестьянке стало не по себе. Она принесла в жарко натопленную баню березовые веники и никак не ожидала, что хозяин попросит ее остаться.
«Спинку потрешь осторожно, похлещешь веничком», – белозубо улыбаясь, сказал он.
Лицо Оли горело, из глаз лились слезы. Жарко было в бане.
В начале июля 1805 года в имении Петровское в Псковской губернии крестьянка Васса Лазаревна Калашникова (в девичестве Космина) родила девочку. Отец, Михайло Иванович Калашников, дворовый человек помещиков Ганнибалов, принял дитя с радостью и назвал дочку Ольгой в честь святой древнерусской княгини.
Михайло Иванович пользовался расположением барина, Петра Абрамовича Ганнибала. Тот, уйдя с военной службы в отставку, занялся в усадьбе очень прибыльным делом – приготовлением водок и настоек как для личного пользования, так и на продажу. Калашников помогал барину.
После смерти родного брата Петра Абрамовича, Осипа Ганнибала, в 1806 году, вдове покойного, а также его дочери Надежде Осиповне Пушкиной потребовались дополнительные крестьяне в соседнем имении Михайловское. Они попросили родственника передать им семейство Калашниковых. Петр Абрамович нехотя согласился. Теперь смекалистого Михайлу ценили еще больше. В 1808 году 63-летняя барыня Мария Алексеевна Ганнибал назначила Калашникова управляющим имением. Для молодых и непрактичных Надежды Осиповны и Сергея Львовича Пушкиных Калашников стал незаменимым человеком.
Между тем семья Калашникова – супруга Васса Лазаревна, пять сыновей и дочка Оля – оставались в Петровском. В 1814 году Оле исполнилось девять лет, ее отец попросил у Марии Алексеевны позволения забрать родных в Михайловское. Дело в том, что Петр Абрамович Ганнибал на старости лет завел в усадьбе крепостной гарем и начинал уже поглядывать и на Олю.
К счастью, Мария Алексеевна позволила крестьянской семье воссоединиться. Олю барыня определила в сенные. Ее обучением занималась Арина Родионовна, 56-летняя няня господских детей, прежде всего Сашеньки, который с 1811 года находился в Царскосельском лицее и в Михайловское приезжал лишь на каникулы. Добрейшая Арина Родионовна показывала Оле, как надо прислуживать господам за столом, в сенях, учила ее швейному делу.
«Научишься хорошо шить, прясть да вышивать, – говорила своей юной ученице Арина Родионовна долгими зимними вечерами, – и господам угодишь, и, глядишь, себе приданое соберешь, чтобы за хорошего крестьянского парня выйти».
Ветер за окошком завывал, жужжало веретено, Оля молча слушала и наматывала на ус.
Александру Пушкину, 25-летнему поэту, 8 июля 1824 года было высочайше приказано отправляться в имение матери Михайловское и проживать там, не показываясь в обеих столицах. В имении Пушкин застал всю свою семью: мать, отца, сестру Ольгу, брата Льва. Все радовались приезду дорогого Сашеньки. Поэт поселился в своей любимой комнатке у крыльца с окнами во двор. Двери выходили прямо на комнату Арины Родионовны, которая больше напоминала мастерскую. Здесь стояли пяльцы, за которыми вышивали крестьянские девушки.
Среди кружевниц находилась и Ольга Калашникова. В 1824 году девице исполнилось 19 лет, она превратилась в настоящую русскую лебедушку. Высокая, стройная, с заплетенными в толстую косу волосами. В девичьем цветнике, распустившемся в комнате няни, Ольга, безусловно, была самым заметным и самым прекрасным «цветком».
Влюбчивый Александр немедленно обратил на нее внимание. Походил, посмотрел, спросил у няни, чья такая. «Да Михайлы Калашникова дочка, управляющего нашего», – отозвалась Арина Родионовна.
В ноябре родители Пушкина, сестра Ольга и брат Лев уехали в Москву, и молодой поэт «пошел на приступ». К середине ноября – началу декабря крестьянская девушка сдалась.
В январе 1825 года Пушкина посетил добрый лицейский друг Иван Пущин. Для Ивана, видевшего Ольгу в доме Александра, все оказалось вполне очевидно:
«Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако, Пушкину моих заключений. … Впрочем, он тотчас прозрел шаловливую мою мысль, улыбнулся значительно. Мне ничего больше не нужно было, я, в свою очередь, моргнул ему, и все было понято без всяких слов».
«Фигуркой» этой и была Ольга Калашникова. Роман Пушкина с крестьянской девушкой был невероятно бурным. Известно, что Александр Сергеевич обожал принимать баньку. Нельзя исключать, что Ольга составляла ему компанию скучными михайловскими вечерами. Как бы то ни было, отношения продолжались на протяжении всей ссылки поэта.
Весной 1826 года Пушкины готовили переезд из Михайловского в имение Болдино Нижегородской губернии. Семью Калашниковых господа брали с собой.
Ольга призналась Пушкину, что «брюхата». Александр Сергеевич поначалу впал в ступор от этой новости, а затем начал соображать, как же ему поступить. Поэт решил, что Ольге следует родить в Москве, а новорожденного ребенка «отправить в какую-нибудь деревню». Пушкин очень не хотел, чтобы его отпрыска забрали в воспитательный дом.
Поразмыслив, поэт решил попросить о деликатной услуге друга, князя Петра Андреевича Вяземского, владельца подмосковной усадьбы Остафьево:
«П. А. Вяземскому, конец апреля – начало мая 1826 года. Из Михайловского в Москву.
Милый мой Вяземский, ты молчишь, и я молчу; и хорошо делаем – потолкуем когда-нибудь на досуге. Покамест дело не о том. Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится, а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского о попе; но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах.
При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню – хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно, ей-богу… но тут уж не до совести. Прощай, мой ангел, болен ли ты или нет; мы все больны – кто чем. Отвечай же подробно».
Добравшись до Москвы, Пушкин отправил к князю Ольгу. Немного позднее Александр Сергеевич написал другу:
«Видел ли ты мою Эду? Вручила ли она тебе мое письмо? Не правда ли, что она очень мила?»
Эда – героиня поэмы Евгения Баратынского, крестьянка, влюбившаяся в гусара.
Вяземский ответил 10 мая 1826 года. Князь вежливо отказал другу. По словам Петра Андреевича, законных оснований оставить Ольгу в своем имении он не имел, и посоветовал Александру Сергеевичу обратиться к «тестю», то есть к Михайле Калашникову:
«Мой совет: написать тебе полулюбовное, полураскаятельное, полупомещичье письмо блудному твоему тестю, во всем ему признаться, поручить ему судьбу дочери и грядущего творения, но поручить на его ответственность, напомнив, что некогда, волею Божиею, ты будешь его барином и тогда сочтешься с ним в хорошем или худом исполнении твоего поручения. Другого средства не вижу, как уладить это по совести, благоразумию и к общей выгоде».
Ольге все-таки пришлось поехать в Болдино. В начале июля 1826 года она родила мальчика, которого окрестили Павлом. К сожалению, крестьянский сын Пушкина прожил всего около двух месяцев…
В Болдино Александр Сергеевич прибыл только через четыре года, 3 сентября 1830-го. Он готовился к свадьбе с Натальей Николаевной, его поглотили приятные хлопоты. Планировал оставаться в усадьбе пару недель, но из-за вспышки холеры пришлось жить там три месяца.
Скорее всего, отношения Ольги с барином возобновились. Пушкин 4 октября составил для Калашниковой «домовую отпускную», которую нужно было согласовать с матерью, Надеждой Осиповной Пушкиной. Александр Сергеевич решил дать своей возлюбленной крестьянке свободу.
В конце ноября 1830 года Пушкин отправился в Петербург. В его дорожном саквояже лежали чудесные произведения Болдинской осени, а также проект вольной для Ольги Калашниковой.
Между тем у 25-летней красавицы появился суженый – 35-летний Павел Степанович Ключарев. Жених был хоть куда: титулярный советник, заседатель земского суда, а самое главное – дворянин! У Калашниковой появился невероятный для крестьянской девушки шанс стать дворянкой.
Ключарева привлекла не только красота Ольги, но и значительное приданое, которое невесте дал Пушкин. Отношения молодых стремительно развивались, вот только «отпускную» Надежда Осиповна все никак не утверждала…
В мае 1831 года Ольга с отцом отправились к писарю и составили письмо для Александра Сергеевича, в котором просили ускорить получение вольной. Надежда Осиповна 25 мая все же засвидетельствовала документ, а 2 июня Лукояновский уездный суд утвердил его.
В храме Успения Пресвятой Богородицы в Болдине 18 октября 1831 года состоялось венчание Ольги Калашниковой и Павла Ключарева. Бывшая «дворовая девка» в одно мгновение стала дворянкой, титулярной советницей и помещицей с 30 душами в селе Новинки.
Брак не был счастливым. Ключарев вел дела из рук вон плохо, имение было заложено-перезаложено, кроме того, Павел Степанович безбожно пил. В конце концов крепостные и земли Ключарева были изъяты по закладной, супругам пришлось переехать в Болдино, в дом Михайлы Калашникова.
С этого момента главным заступником и надеждой Ольги Михайловны Ключаревой стал Пушкин. Женщина неоднократно просила у него деньги. Порой он давал, но чаще отказывал. Как отказал в январе 1833 года, когда Ольга попросила одолжить ей 2000 рублей для выкупа 15 крестьян мужа.
В другой раз Ольга Михайловна обратилась к Александру Сергеевичу в связи с недовольством Сергея Львовича Пушкина (отца поэта) работой управляющего Михайлы Калашникова. Ключарева написала письмо, в котором слезно просила защитить своего отца от барского гнева. Послание подписала игриво, как барышня: «Известная вам».