– Я сам разберусь, как обращаться со своими… ценными работниками. А тебя я пригласил не для того, чтобы ты давал мне указания. Итак, я жду доклада.
– Джерри. – Сильвенио предупреждающе качнул головой со стены, заметив, что поднявшийся на ноги механик снова собирается что-то ляпнуть. – Со мной все в порядке, правда. Перестань, пожалуйста.
Механик хмуро кивнул и повернулся к пирату, чтобы начать отчет. Ушел он после таким же мрачным, ссутулившись и спрятав руки в карманы. На лице от одного лишь удара уже ощутимо набухал синяк.
Когда он вышел, Аргза подошел к Сильвенио и с задумчивой усмешкой расстегнул «молнию» на его куртке, обнажая торс.
– Твой дружок в последнее время постоянно нервничает. И нарывается на конфликт.
Горячие ладони прошлись по ребрам и плоскому животу, очертили ногтями соски. Сильвенио дернулся, – разумеется, тщетно.
– Да, сир, я тоже заметил… Вас это беспокоит?
Аргза провел большим пальцем по изящным ключицам и укусил его в плечо – только слегка, почти не сжимая челюсти. Эрландеранцу, правда, все равно было больно. Он поморщился.
– Меня – нет. Это должно беспокоить его. Передай этому придурку, что либо он будет повежливее, либо однажды все-таки нарвется.
– Хорошо, я передам. Может быть, вы снимете меня отсюда, милорд? Я очень хочу есть и пить. И я сожалею о повторном нарушении приказа. Действительно сожалею, сир, снимите меня отсюда, пожалуйста.
На самом деле голод он испытывал скорее информационный, чем физический, – во всяком случае, страдал он больше именно разумом, чем телом. Три дня абсолютного бездействия, пока он висел на проклятой стене, извели его невыносимой скукой: он не привык так долго довольствоваться отсутствием каких-либо задач. То есть, конечно, он любил предаваться созерцанию – но это при условии, что ему было что созерцать.
Аргза что-то неопределенно промычал, припав губами к его шее. В это время как раз вернулся Джерри, у которого во время падения на пол выпал пластиковый пропуск в столовую: получилась донельзя неловкая сцена.
– Кхм. – Механик кашлянул, привлекая внимание. – Босс, я тут выронил кое-что, позвольте забрать?
Варвар недовольно помахал в его сторону рукой, показывая, что занят. Сильвенио отвернулся и закрыл глаза, в свою очередь, делая вид, что его тут вообще нет и никаких непотребств с ним сейчас не вытворяют. Джерри хотел было уйти молча, но в последний момент вдруг остановился и хмуро глянул на Аргзу:
– Босс, хватит, а? Сильвенио уже скоро тошнить начнет от ваших домогательств! Вы можете хотя бы делать это с ним не так часто?
– Я сейчас сверну ему шею, как куренку, и ни секунды не буду жалеть о потере нашего главного механика, – тихо, но очень отчетливо пробормотал варвар на ухо Сильвенио, полностью игнорируя рыжего горе-храбреца.
Лиам только мученически вздохнул и наклонил голову так, чтобы длинная челка закрыла его лицо целиком. Сейчас было очевидно, что Джерри это маленькое противостояние ни за что не выиграть. Аргза же находился не в том настроении, чтобы кого-то калечить, так что и ничего серьезного механику схлопотать не угрожало.
И верно: тот уже собрался, по-видимому, еще что-нибудь опасное сказать, но пират, круто развернувшись, молча поймал его за шкирку и буквально вышвырнул в коридор, на этот раз не забыв закрыть изнутри дверь.
– Так что, Лиам, тебя уже тошнит? – Он улыбнулся, возвращаясь к прерванному занятию.
– В данный момент, сир, должен заметить, что, даже если бы гипотетически процесс пищеварительного обмена в моем организме мог быть каким-то образом связан с вашими действиями, испытывать тошноту мне было бы затруднительно хотя бы потому, что мой желудок уже три дня как пуст. И не то чтобы я намекаю, но…
Джерри, словно очнувшись, поспешил убраться подальше, чтобы не слушать всего этого.
Вечером Сильвенио, уже сытый и свободный, заглянул к нему с чашкой чая, как обычно. Каморка механиков, тесная и неуютная, где обитали еще трое стажеров, была сплошь завалена всяким техническим хламом и разнообразными инструментами, от отверток до разводных ключей. Непонятно, как в таком хаосе вообще можно жить, да еще вчетвером, но прибираться здесь даже Сильвенио в голову не приходило.
Джерри лежал на жесткой кушетке, бездумно уставившись в потолок, и допивал бутылку дешевого темного пива. На полу таких бутылок скопилось уже штук десять, и откуда он достал столько выпивки – оставалось загадкой. Вид у него был крайне меланхоличный.
– Что с тобой происходит?
Тот повернулся на его голос, с трудом фокусируя взгляд:
– С чего ты взял, что что-то происходит?
– Ты ведешь себя очень странно, дружище. – Сильвенио немного расчистил от железного хлама стол и присел на его край, болтая ногами. – Я помню, что у тебя скоро годовщина смерти отца и что ты всегда хандришь по мере ее приближения, но в этот раз твое настроение меня действительно беспокоит. Господин Аргза…
– Черт, не называй его господином хотя бы здесь!
– Я бы рад, но, видишь ли, мне постоянно кажется, что он следит за мной и за моими словами даже здесь… Так вот, господин Аргза даже послал тебе предупреждение, что если ты не уймешься, то сильно рискуешь его по-настоящему разозлить.
– Да плевать я хотел! – Механик запустил пустой бутылкой в стену, чуть не попав при этом в Сильвенио. – Тоже мне, нашелся доброжелатель гребаный! Пошел он на хрен, вот что я скажу! Что он мне сделает? Побьет? Я привык уже! Еды лишит? Ха, тоже привык, и вообще у меня заначка жратвы есть. Трахнет? Да я, может, даже не против буду, учитывая, что у меня тут даже подрочить времени нет!
Сильвенио подавился зеленым чаем, который пил, и долго откашливался. Чем пьянее становился Джерри, тем более странные вещи говорил.
– Эм-м… Послушай, не хочу навязывать свою паранойю и тебе, но ты бы и правда поосторожнее со словами… Поверь, я на личном опыте знаю, что он может придумать нечто такое, что побьет все твои представления о прежних наказаниях. Вспомни, как он обращался тогда со мной, когда я рискнул высказаться слишком вольно…
– Ты слабак, – заявил рыжий безапелляционно. – И вообще. После того как я в юности был в него влюблен, мне уже ничего не страшно.
Сильвенио подавился чаем повторно и на этот раз кашлял так долго, что чуть не задохнулся. Чашку пришлось поставить на стол от греха подальше.
– Что, прости?
Механик пожал плечами – в точности как Хенна, тоже огорошившая Сильвенио в свое время подобным откровением. Но она тогда и то поразила его меньше.
– Ну да. В юности все совершают ошибки и все неудачно влюбляются, и часто это накладывается одно на другое. Ну… кроме тебя, пожалуй. Но ты-то у нас исключение из всех возможных правил, а я-то нормальный человек, и… В общем, у меня и выбора не было особо: я был подростком, а на корабле даже девчонок симпатичных отродясь не водилось… А босс наш, согласись, единственная более-менее впечатляющая на этом судне личность. Сильный. Уверенный. Крутой, ха… ну, ты понял, короче. Признаться, я даже чутка ревновал его к тебе поначалу, видя, как он с тобой носится! А потом все как-то само собой прошло… Не иначе, помешательство было! Теперь-то мозги на место встали, не смотри на меня так. Могу поспорить, что и ты, если бы пожил со своим миротворцем немного, быстро бы перестал по нему сохнуть.
– Я по нему не «сохну», как ты выражаешься. Мы с Мартином даже не общаемся, а грущу я только потому, что переживаю за тебя. Ты сделал ошибочные выводы.
– Ага, конечно… Черт с тобой! Блин, чувак, да я первым тебе счастья пожелаю, если тебе когда-нибудь удастся к нему прорваться! Да только помяни мое слово: нету на свете любви! Нету ее… понимаешь? А, ничего ты не понимаешь!
Сильвенио покачал головой и, спрыгнув со стола, укрыл друга куцым одеялом.
– Ты очень много выпил, Джерри. Оставь все эти рассуждения на потом, ладно? Тебе нужно поспать.
Механик согласно опустил веки: пиво его разморило. Но, когда Сильвенио уже собрался уходить, он вдруг резко схватил его за руку, вновь распахнув глаза.
– Устроим бунт, – сказал он с неожиданной убежденностью. – Давно ведь пора. Я уже очень долго об этом думаю, ты знал? Бунт – это то, что нам нужно, брат. Нас ведь не меньше двух сотен, угнетаемых им рабочих! Если мы объединимся, то сможем свергнуть Паука! Ты ведь со мной, да? С нами? Ты с нами, брат?
Сильвенио поежился, машинально заозиравшись. Для него такие разговоры звучали слишком громко даже в пустой комнате механиков. Он заморгал, аккуратно высвобождая руку из его хватки, и сбивчиво прошептал:
– Да… с вами, да… ты только не говори об этом пока вслух, и… и ты пьян, мой друг, проспись, а потом, может, поговорим об этом… если не забудешь и не одумаешься. Мы поговорим об этом и все обсудим, обещаю…
И Джерри уснул, совершенно его обещаниями успокоенный. А Сильвенио ушел, предварительно захватив чашку со злополучным чаем и заодно бутылки с остатками выпивки, чтобы друг, проснувшись, не ушел снова в запой. Он постарался задвинуть на самый край сознания озвученную механиком опасную мысль. Подальше, поглубже, чтобы над ней невозможно было размышлять всерьез…
Чего он никак не ожидал, так это того, что Джерри повторит свою мысль и потом, на трезвую голову.
Но прежде случилось другое.
…Они продирались через какие-то джунгли на очередной планете, чтобы разыскать очередное захоронение золота. Аргза был жаден до бесхозных кладов – ничуть не меньше, чем до тех сокровищ, которые приходилось добывать в бою. И все бы ничего, вот только Сильвенио, не пройдя и четверти пути до означенной цели, вдруг начал задыхаться и краснеть, лихорадочно зажимать ладонями нос и спотыкаться на каждом шагу. Глаза у него стали какие-то дикие и мутные. На недоуменный взгляд Аргзы тот только отмалчивался, почему-то избегая любых – даже случайных – прикосновений.
– Мы… можем уйти отсюда, сир? – спросил он наконец нерешительно. – Мне нехорошо… могу я вернуться на корабль?
Аргза остановился и внимательно его оглядел со смутным беспокойством: