– Тебя ни на минуту нельзя оставить одного, да? То ты за моей спиной участвуешь в бунте, то чуть не приносишь себя в жертву Демоническому Кристаллу. Что еще ты можешь учудить, моя богатая на сюрпризы пташка? Пожалуй, теперь я тебя вообще никуда не отпущу. Будешь со мной ежесекундно. Жаль: я-то надеялся, что ты уже взрослый мальчик и умеешь себя хорошо вести в мое отсутствие.
Это Аргза говорил ему уже потом, когда они оба снова были на корабле, когда Сильвенио уже пришел в себя, как следует отогретый в горячей ванне, и стоял перед пиратом в кабине управления.
– Простите, сир, я просто… – Он замолчал, не зная, какое оправдание не вызовет у варвара еще большей злости.
– Просто что?
Он неловко пожал плечами:
– Просто боялся остаться с вами, сир. Боялся, что если не использую этот шанс, то буду потом жалеть.
Аргза посмотрел на него. Глаза у него были темнее обычного, и снисходительная усмешка, застывшая на губах, глаз совсем не касалась.
– Да ты у меня, оказывается, тот еще бунтарь, а? А был такой тихий, такой послушный… – Пират хмыкнул и протянул ему круглую чашу с какой-то мутной жидкостью. – Пей.
Сильвенио закусил губу:
– Это яд?
Аргза кивнул, и, для того чтобы задать следующий вопрос, Сильвенио пришлось собрать в кулак всю свою волю:
– Я умру, милорд?
– Умер бы через два месяца, но я дам противоядие через двенадцать дней. Твой организм не успеет пострадать. Пей.
Сильвенио молча принял чашу из его рук и начал пить. С первым же глотком горло обожгло болью, как будто он опрокинул в себя стакан кипятка, хотя жидкость была прохладная. До дна ему допить так и не удалось: в какой-то момент боль перекинулась по всему телу, и чаша просто выпала из сведенных судорогой рук. Задыхаясь, он рухнул на пол, едва успев зацепиться за подлокотник кресла пирата обеими руками, чтобы не разбить в падении голову. Ноги его не держали.
– Тише, тише. – Аргза обхватил его лицо широкими ладонями и потянул на себя. – Тебе еще двенадцать дней с этим справляться. Этот токсин воздействует в основном на нервные узлы и на мозг, так что ты не сможешь включить Контроль. Потерпи, ладно? Уверен, ты понимаешь, почему я это делаю.
– Да… да, сир, понимаю… – говорить становилось все труднее с каждым вздохом.
– Ты не должен больше пытаться сбежать.
– Да, сир…
– Рад, что ты понимаешь. Иди полежи. Завтра возвращаешься к работе.
Потом его существование до краев наполнилось непрекращающейся болью. Больно было двигаться, больно было есть, больно было прикасаться к чему-то, даже собственная одежда причиняла боль. Казалось, все нервные окончания, имеющиеся в его теле, горели адским пламенем, и ему все чудилось, будто эти окончания – миниатюрные фитили, а он – ходячий динамит, который должен вот-вот взорваться. Но взрыва все не происходило, боль продолжала терзать его, не оставляя больше места ни для одного ощущения в его нынешней жизни. Работал он теперь с большим трудом и пару раз даже терял сознание, а болевой шок все так и не наступал – у его мозга из-за токсина перегорели предохранители. Боль стала почти фоном, заставляя его видеть мир сквозь расплывчатую красную пелену.
Одно преимущество, однако, здесь все же было – из-за боли он не мог думать ни о Джерри, ни о каких-либо новых попытках побега, вообще ни о чем.
На пятый день наказания Сильвенио сидел в корабельной библиотеке и пытался прочитать одну и ту же страницу вот уже два часа подряд – глаза словно кислотой разъедало изнутри, и никак не получалось сосредоточиться. Обычно такие приступы, к счастью, проходили довольно быстро, но во время них невозможно было заниматься чем-либо в принципе. В конце концов он закрыл книгу и, тяжело дыша, вцепился в подлокотники кресла, пытаясь просто переждать, пока боль не опустится до терпимого предела.
Приоткрылась дверь, и раздались знакомые шаги. Тяжелые ладони легли сзади на его плечи. Он запрокинул голову, чтобы посмотреть в нависшие над ним глубокие черные глаза.
– Больно, – прошептал он с отчаянием, не вполне соображая, что и кому говорит. – Так… так больно… не могу… больше…
Черные глаза на миг исчезли из его поля зрения, и он в изнеможении опустил веки. Что-то тихо звякнуло, а потом его лицо обхватили те же ладони, которые только что лежали на плечах; губ коснулось что-то горячее, влажное. Он ощутил запах миндаля и какой-то лекарственной травы. Открыв глаза, он увидел склоненное над ним лицо варвара.
«Противоядие, – донеслось до его мыслей. – Открой рот».
Он открыл, и Аргза припал своими губами к его, вливая ему в рот лекарство. Вместе со спасительной жидкостью по телу разливалось долгожданное облегчение, боль отступала, и Сильвенио потянулся к нему, стараясь не упустить ни капли.
Это был их первый настоящий поцелуй, и он случился только через десять лет после их знакомства. Их первый поцелуй был горьким и жадным, каким-то безнадежным и совсем чуть-чуть нежным, каким обычно бывает разве что последний.
Сильвенио молча смотрел на него снизу вверх, автоматически сражаясь с внезапно одолевшей его сонливостью.
– Я добавил в противоядие немного снотворного, – объяснил Аргза, гладя его по щеке. – Так тебе будет легче. Спи.
Глаза неумолимо слипались, и сопротивляться этому было бесполезно. Где-то под веками угнездилась блаженная прохлада. Сильвенио уснул почти мгновенно, убаюканный снотворным, отступающей болью и неожиданной лаской.
Проснулся он от легкой щекотки в волосах и ощущения мягко скользящего по векам света. Он лежал в постели Аргзы, уже раздетый и отдохнувший, свернувшись в уютный клубок, а пират лежал рядом, опираясь на локоть, и перебирал его волосы с задумчивой улыбкой.
– Лучше? – спросил Аргза, увидев, что он проснулся.
Под его пальцами по коже бежало неясное тепло. Сильвенио, изрядно намучившийся за последние дни, поймал себя на том, что эти прикосновения ему до безумия приятны. Хотелось лежать так до тех пор, пока проклятый корабль не развалится на части. Аргза касался его аккуратно, бережно, успокаивающе пропуская сквозь пальцы ворох его волос: Сильвенио ощущал себя прирученным зверьком.
Забыть бы еще, что эти ласковые руки и эта теплая улыбка принадлежали убийце.
– Лучше, – отозвался он через какое-то время. – Да, определенно лучше. Глаза еще немного болят, но, думаю, это быстро пройдет. – Он помолчал и добавил совсем тихо: – Не то чтобы я был против, совсем наоборот, но… могу я спросить, почему вы прервали наказание раньше названного вами срока, сир?
– Ты жалко выглядел. Мне не понравилось.
На самом деле теперь Сильвенио смутно припоминал, что в тот момент, когда их глаза в библиотеке встретились, во взгляде пирата что-то неуловимо дрогнуло. Будто ему… неприятно было видеть своего помощника в таком состоянии? Хотя нет, слово «неприятно» здесь неуместно, это было что-то другое… более глубокое…
В ту секунду пират, откровенно говоря, имел такой вид, словно бы он сам наглотался яда. Словно ему было невыносимо на это смотреть.
– Спасибо вам… правда, спасибо… это было ужасно… я не думаю, что выдержал бы все двенадцать дней… спасибо…
– Не убегай больше. Мне не нравится тебя наказывать, Лиам. Совершенно не нравится. Не доводи меня, хорошо?
Он кивнул, прикрыв глаза.
– Да, милорд. Я больше не буду. Обещаю.
Они немного полежали так, в молчании. Потом Сильвенио вспомнил:
– Вы вчера… поцеловали меня. Я думал, вам это неприятно.
Аргза хмыкнул и притянул его к себе ближе.
– Просто не в моих привычках целовать того, кто заведомо не ответит. Это скучно. Но ты вчера ответил, и еще как. Думаю, это станет нашей постоянной практикой.
В доказательство своих слов он склонился к нему и поцеловал еще раз, теперь уже требовательно. Сильвенио растерянно приоткрыл рот и на пробу лизнул края ровных крепких зубов, не сопротивляясь и пытаясь проанализировать ощущения. Вчера он был не в том состоянии, чтобы оценивать, насколько ему нравится это новое занятие. Оказалось, что вполне себе нравится – если опять же забыть о том, кто этот человек и что он сделал.
Иногда, стоило признать, Аргза казался почти нормальным. Почти приятным. Почти человечным. А ведь было бы куда проще, если бы он всегда оставался тем жестоким монстром, каким его знал весь остальной мир. Потому что тогда, по крайней мере, Сильвенио не испытывал бы от его поцелуев этой неуловимой горечи.
Он отстранился и хотел было слезть с кровати, но Аргза цепко ухватил его за запястье и вернул обратно в свои объятия, уткнувшись подбородком в затылок.
– Куда это ты собрался?
– Я хотел принести вам завтрак, сир… нельзя?
– Нельзя. Сегодня у тебя выходной.
– А вы?…
– И у меня тоже, разумеется. А что люди делают в выходные?
Сильвенио серьезно задумался:
– Согласно статистике, большинство потомков жителей Старой Земли предпочитают несколько общепризнанных видов деятельности в выходные, такие как…
– О, заткнись. – Ему достался беззлобный тычок в спину. – В выходные люди прежде всего хорошенько высыпаются. Потом посмотрим.
И варвар, как всегда, мгновенно отрубился, что стало понятно по выровнявшемуся дыханию и по тому, как быстро расслабились его мышцы. Сильвенио хотел было сказать, что, в общем-то, уже и так достаточно спал, но вырваться из железной хватки Аргзы, даже спящего, было весьма и весьма проблематично. А потому он только устроился в кольце его рук поудобнее, прижавшись лбом к шее, и вновь закрыл глаза, уверенный, что, конечно же, не сможет сейчас уснуть. Чтобы хоть как-то скоротать время, он начал считать вдохи и выдохи пирата: раз, два, три… четыре… десять…
Он проснулся во второй раз уже от внезапного холода – это Аргза вылез из постели раньше его и теперь неспешно одевался. Судя по ощущениям, проспали они не меньше шести часов. Лишившись источника тепла, у которого так сладко пригрелся, Сильвенио завернулся в одеяло плотнее и с молчаливым вопросом посмотрел на пирата, сонно моргая.