– Это не жалость, – повторил Лиам увереннее. – Я не… не настолько вам сочувствую. Честно говоря, я абсолютно вас не понимаю… Вы непоследовательны… – Он вновь зажмурился и непроизвольно вцепился в покрывало, ожидая нового приступа ярости за свои слова, но упрямо продолжил: – Все эти годы вы намеренно меня приручали. Вы добивались, чтобы я не воспринимал вас как врага. Чтобы я… привязался к вам. Вы дрессировали меня, чтобы я был послушным… и полностью вашим. И теперь, когда я начал уже смиряться со всем этим, когда я смирился даже с тем, что в моей жизни больше никого никогда не будет, кроме вас… Теперь вы обвиняете меня в жалости, даже в намерении вами манипулировать! Тогда зачем вы лгали мне про свое якобы бесценное доверие, если его не испытываете? Я запутался, чего вы от меня хотите? Что я должен делать? Что мне можно делать, чтобы сохранить при этом и рассудок и жизнь? Считать ли мне вас дальше бездушным монстром… для своего же блага? Я не знаю, сир. Прикажите мне. Я устал разбираться в ваших настроениях. Просто скажите мне, ладно?
Аргза нащупал на постели его руку и, чуть сжав его ладонь, дернул на себя. Вздохнув, Сильвенио покорно пристроился на его груди, чуть вздрогнув лишь, когда пират провел кончиками пальцев по наливающимся на шее синякам.
– Что ты должен делать? Терпи меня, Лиам. Просто терпи. Тем более у тебя все равно нет выбора.
Он позволил ладони пирата скользнуть по его лицу в жесте слепой тоски.
– Это не ответ, сир.
– Что ж. Другого у меня нет.
– …сир?
– Хм-м.
– Сир.
– …
– Ладно… Могу я поинтересоваться, что на этот раз пытаетесь изобразить? Вы могли бы просто сказать «нет», как обычно делаете, но вы не отвечаете ничего определенного уже полчаса. Поскольку я не могу принимать решения за вас, то, вероятно, мне следует просто найти голосовую версию этого объявления и оставить в вашей электронной почте, чтобы вы прослушали ее тогда, когда будете более склонны размышлять над этим всерьез?
– Ты потрясающий зануда, Лиам.
– Тогда просто скажите мне прекратить поиски, и я больше не буду пытаться.
– Тебя-то чем не устраивает моя слепота, интересно? Я не срываюсь на тебе после того случая, так что тебя мое состояние вообще никак не касается. К тому же, должен признать, в этом есть своя прелесть: по крайней мере, мне больше нет нужды видеть поганые рожи моих подельников и рабочих, которые только и думают, как всадить мне нож в спину. А уж на всякие там пейзажи глазеть мне тем более без надобности.
Он тихо фыркнул, предусмотрительно держась от капитанского кресла подальше. После того как Аргза его едва не удушил, он предпочитал теперь говорить с ним о серьезных вещах – да и вообще говорить – исключительно на расстоянии. Всего лишь мера предосторожности: он не хотел, чтобы варвар снова вымещал на нем свою злость ни за что, учитывая, что в следующий раз это могло кончиться и более плачевно, чем охрипшим на несколько дней голосом и надолго задержавшимися синяками. Аргзу эта его мера предосторожности, кажется, злила только больше – и одновременно едва уловимо расстраивала.
– Знаете, я начинаю думать, что, быть может, лучше и в самом деле поискать вам хорошего психотерапевта. Ваша паранойя очень опасно сочетается с вашим упрямством, и если она будет и дальше развиваться в том же духе, то вы рискуете… Ай! Не надо!..
Аргза рывком притянул его к себе за куртку (эти ужасные длинные руки!) и неласково двинул кулаком по плечу.
– Как насчет вспомнить урок про тщательный выбор слов, маленький умник? – прорычал он ему в лицо.
Сильвенио зажмурился и весь сжался, потирая плечо, планировавшее, судя по ощущениям, отвалиться прямо сейчас.
– Простите… я заговорился…
Пират раздраженно его отпустил. После того разговора он стал гораздо чаще напоминать ему, где его место, невзирая на то, какие почти теплые отношения у них установились до этого. Казалось, пират и сам не рад был вдруг очнуться и обнаружить, как много лишнего позволяет своему помощнику. Хотя, возможно, дело было в другом. Сильвенио теперь гораздо тщательнее следил за своими интонациями, и Аргза, не ощущавший из-за этого разницы между его выражениями привязанности и обиды, неизбежно сердился.
– Ладно, черт с тобой. Я пойду в эту проклятую клинику и верну себе зрение. Но если за мое отсутствие здесь что-то случится – или, например, если этот хваленый доктор всадит мне новые глаза со шпионским обеспечением, – гарантирую, тебе будет очень больно.
Сильвенио с облегчением перевел дыхание. Когда он нашел в Сети скромную рекламу одной клиники, где работали лучшие нелегальные доктора этой галактики, в которой они оказались, он и не предполагал, что убедить Аргзу пойти туда за примитивной, в сущности, операцией на глаза будет так сложно. Но в конце концов победа была одержана, хоть и с трудом.
– Я понял вас, сир.
– И ты, разумеется, остаешься здесь, следить за порядком.
Он моргнул:
– Что?
– У тебя проблемы со слухом? Ты остаешься здесь. Раз уж ты обещал мне не сбегать, то, думаю, и корабль ты угонять не станешь. Запрись в кабине и не выходи, пока я не вернусь. Можешь посылать по системе коммуникации свои «вежливые предупреждения», если в камеры увидишь, что кто-нибудь из экипажа начал, скажем так, шалить не в меру. Будет нападение – уводи корабль, только не далеко, чтобы я мог переместиться. Понял?
– Да, сир, я сделаю, как вы сказали… но… это необходимо?
– Абсолютно. И – Лиам, будь хорошим мальчиком, не делай без меня глупостей.
Потом Аргза подвел корабль как можно ближе к обосновавшейся на маленькой планете-спутнике клинике, оставив его при этом все же достаточно далеко, чтобы его не могли обнаружить сразу, и благополучно испарился. А Сильвенио остался «следить за порядком», и, признаться, от этой миссии ему с самого начала было как-то не по себе.
Оказавшись в полном одиночестве, он заблокировал дверь в кабину изнутри, как было приказано, и растерянно огляделся. С некоторым удивлением он вдруг поймал себя на том, что совершенно не знает, куда себя деть: обычно, даже если варвар спал или тренировался в самом дальнем конце судна, его присутствие все равно неизменно ощущалось в любой комнате, а теперь без него стало как-то совсем пусто. С Аргзой весь корабль казался живым: будто он следил за своими обитателями через бесчисленные глаза-камеры, ловил их в сети своих многочисленных переплетающихся лабиринтов, даже гудел как-то по-особенному, с разными интонациями, и в каждой тени неизбежно скрывалась тень капитана. Да, это было жадное и прожорливое металлическое чудовище, но, по крайней мере, оно было… привычным. Многоглазое, страшное, злое чудовище – за все эти годы оно стало для него практически питомцем. Правда, питомцем чужим, который мог перегрызть ему горло по первому же приказу своего настоящего хозяина.
Тюрьма как-то незаметно начала превращаться в дом. Нет – в искусственный заменитель дома.
Сильвенио тоскливо взглянул на тот экран, где пестрели изображения с камер наблюдения. Смотреть на вечно ругающихся рабочих и напивавшихся большую часть дня солдат ему по-прежнему не хотелось, и он, обстоятельно самому себе объяснив, что пират не давал насчет этого прямого приказа, решительно от экрана отодвинулся. Вместо этого он углубился в поиски по интернету чего-нибудь, что могло бы его заинтересовать, и в итоге включил на трех мониторах сразу три разных образовательных фильма по трем разным тематикам, с головой окунувшись в поглощение новой информации.
Третий фильм, повествующий о самых занимательных мифах Старой Земли, немного затянулся, и Сильвенио, к своему стыду, не сразу заметил неладное, чересчур увлекшись. В реальность он вернулся только тогда, когда от того самого экрана, на который он решил не обращать внимания, вдруг стали доноситься крики. Он бросился к нему, но увидел лишь, как что-то проносится по всем отсекам, выборочно атакуя членов экипажа. Солдаты, однако, быстро опомнились и начали давать неизвестному врагу отпор. Пару раз в невидимом вихре, сражавшемся с ними, отчетливо мелькнула сталь.
Амальгамные плащи!
Эти штуки были немыслимо дорогие. Даже Аргза, вздумавший как-то приобрести такие для своих наемных головорезов, быстро отказался от этой идеи. Сильвенио лихорадочно размышлял: очевидно, противник был хорошо знаком с Аргзой и знал точное время, когда тот отлучится, потому что момент нападения был подобран идеально. Кто-то рассказал их врагам о слепоте Паука? Но об этом знали только он, Сильвенио и… доктор.
Доктор, которому, вероятно, надоело терпеть заскоки капитана, и он перешел на более выгодную сторону? Должно быть, их противник и вправду богат, раз мог позволить себе платить этому врачу больше, чем платил прекрасно знающий все свои недостатки варвар. Тем более что непосредственно сами носители плащей-невидимок должны были как-то попасть на борт, а на этом судне не имелось ни одного массового телепорта, который они могли бы взломать: следовательно, они прибыли с какого-то другого корабля, который наверняка незаметно подлетел к ним, покрытый таким же амальгамным покрытием, а оно тоже стоило немало. Кому, интересно, могло понадобиться тратить столько денег на захват такого судна при возможности просто уничтожить его издали? Очевидно, тому, кто мог запросто сорить деньгами.
Слаовиш.
Сильвенио запаниковал. Отсюда, из кабины, он даже не мог ничего сделать, чтобы помешать врагам. Да и вне ее, честно говоря, он мог сделать еще меньше. Он даже не мог послать мысленный зов Аргзе, потому что клиника во имя спокойствия врачей была окружена непроницаемым для телепатии экраном. Единственное, что он мог, – это заблокировать с консоли все двери, до которых еще не успели дотянуться нападавшие, но и это не особенно помогло: у тех обнаружилась с собой мощная взрывчатка. Прокладывать себе таким образом путь большого труда им не составляло. К тому же после первого же взрыва, словно это послужило неким сигналом, случилось самое страшное: наемники Паука начали атаковать своих же товарищей и простых рабочих. Они тоже оказались перекуплены; скорее всего о Слаовише им рассказал все тот же доктор, имевший к любому из них свободный доступ. Такой двойной продуманный удар не оставлял ни единого шанса: солдаты, сохранившие верность, пребывали в меньшинстве, а рабочие не умели сражаться вовсе.