(Пользуясь случаем, Сильвенио наконец-то разглядел Черное Руно как следует. Признаться, увидеть его вживую через чужие воспоминания было даже интереснее, чем смотреть на всех остальных адмиралов. Он больше не боялся его: осталось одно только любопытство. Потому что этот человек определенно не был тем несчастным, страдающим от своей не-жизни-не-смерти существом, которое мучило его не столь давно.
Теперь – тогда – он выглядел, как типичный варвар: та же смуглая кожа, те же темные глаза и та же грива длинных густых волос, та же косая сажень в плечах. Черты лица у него были чуть грубее, чем у Аргзы, жестче, глаза были посажены глубже, нос был загнут книзу сильнее, что придавало ему схожесть с коршуном, и он был немного выше ростом. Что касается всего остального – братья различались вроде бы в мелочах, но так разительно, словно пришли из разных миров. Аргза ходил в своей нелепой шубе из перьев и кожаных штанах с широким ремнем, Конрад – в сшитой на заказ дорогой черной рубашке и льняных брюках. Аргза небрежно забирал волосы в высокий хвост на затылке, Конрад – педантично заплетал в толстую косу, почему-то совершенно не выглядевшую у него смешной. Аргза носил тяжелые золотые серьги по обычаю своей планеты и многочисленные кольца-перстни по обычаю пиратов, Конрад обходился серебряным медальоном с выгравированной на нем зубастой мордой. Аргза выглядел едва вылезшим из леса дикарем, Конрад – светским львом, вернувшимся с какого-нибудь торжественного приема. Аргза, наконец, словно в любой момент готов был вцепиться собеседнику в горло, Конрад же казался всегда скучающим и хладнокровным.
Вот почему, подумалось Сильвенио, теперь у Аргзы периодически наблюдался такой диссонанс: ни дикость его, ни злость никуда не делись, но после ритуала забирания жизни ему пришлось уживаться с поглощенной им личностью брата, которая заставляла его метаться из крайности в крайность. Вот откуда все эти внезапные перемены настроения и вспышки гнева после добродушных улыбок, как бывало не раз.)
– Альянс. – Конрад с превосходством усмехнулся, когда никто так ничего и не спросил. – Мы создадим Альянс пиратов. Возражений, надеюсь, не предвидится, так что…
– О-о-о-о, у меня суперидея! – снова оживилась замолкшая было Мирта. – Это типа будет нечто, да! А давайте, давайте назовемся в честь знаков типа зодиака? Ну, знаете, такие созвездия со Старой Земли, я о них сказки слышала! Смотрите: у нас уже есть Лев, – Троксу достался кокетливый взгляд, – Овен, Скорпион, Стрелец, есть даже прикольные Близняшки, я могу быть Рыбкой, надо только разобрать, м-м, остальные. Давайте, а?
Аргза поморщился, но Конрад, к его неудовольствию, не повел и бровью.
– Я склонен поддержать эту прогрессивную барышню в ее затее, – заявил Трокс и получил в награду еще один кокетливый взгляд, уже более долгий и внимательный. – Звезды свободы объединили нас. Будет весьма символично, если мы отдадим этим звездам дань уважения. Люди склонны доверять громким прозвищам.
Аргза фыркнул, Хенна посмотрела на него с вызовом, словно бы напоминая, что уж ему-то точно не светит ни громкое прозвище, ни членство в Альянсе. Он в ответ показал ей средний палец и ухмыльнулся, беззвучно, одними губами послав ее в нецензурном направлении.
Янтарные глаза ее вспыхнули азартом.
«Приглашаешь?» – отозвалась она так же беззвучно, явно веселясь.
Он оглядел ее с преувеличенной задумчивостью, нарочито медленно, и хмыкнул.
«Да», – заключил он.
Хенна расхохоталась. Покачала головой и вернулась к обсуждению, не отвечая.
– Мне тоже нравится эта идея! – Айлин хлопнула в ладоши и растолкала Рональда, который, очнувшись, уныло закивал. – Про зодиак слышали многие. Это покажет наше уважение к традициям прошлого! И мистер Трокс прав: люди любят громкие прозвища и разные символы!
– Решайте сами, – вынес вердикт Черное Руно. – Мне плевать. От вас требуется хорошо драться и работать сообща, чтобы не позорить Альянс. Как вы будете зваться – это ваше дело. И, Стрелок, не думай, что можешь бросить нож мне между лопаток, чтобы решить все свои проблемы с нежеланием подчиняться. Я сказал – вопросы лидерства можем обсудить лично.
– Пижон, – процедил Аргза недовольно.
Конрад сидел к Стрелку вполоборота, даже не глядя на него, а Стрелок не совершил вроде бы ни одного подозрительного движения, почти не шевельнулся – и все равно Конрад каким-то неведомым образом угадал его намерение. Тот не стал язвить и отпираться, а только полюбопытствовал:
– Почему именно между лопаток? Может, я собирался выколоть тебе глаз?
– Ты бы не стал метить мне в глаз, потому что знаешь, что тогда бы тебе сильно не поздоровилось, даже если бы в каком-нибудь невероятном случае это завершилось успехом. Ты бы не стал так рисковать.
– Пижон, – повторил Стрелок мысль Аргзы, только громче.
Первый день собрания Альянса пиратов можно было считать вполне успешным.
Сильвенио вновь открыл глаза, когда Аргза прервался, обдумывая, какой эпизод своей истории рассказать дальше. Иней теперь оседал и на ресницах варвара, руки его холодели все стремительнее. У Сильвенио, правда, было фактически три одеяла, и еще он пригрелся на груди у варвара, а у Аргзы одеяло имелось только одно, да и тем он делился с замерзшим помощником. Но его горячая кровь не позволяла холоду вгрызаться в тело пирата так же легко, как в тщедушное тело эрландеранца. И сонливость в результате одолевала варвара явно меньше.
– Я так понял, – нарушил Сильвенио недолгую тишину, – что остальные члены Альянса впоследствии все-таки выбрали себе знак зодиака согласно своим предпочтениям. Я могу понять, на чем основывался выбор сэра Сайго и сэра Эйритема – на стиле боя и некоторых особенностях родины каждого. Могу понять, почему леди Айлин стала позже Жемчужной Девой. Леди Юнбе, наверное, прозвище дали остальные адмиралы. Сэру Рональду скорее всего уже не из чего было выбирать, и он согласился взять не особенно грозное прозвище «Клешня». Но… почему сэр фон Друм так и остался Юпитером?
Аргза издал довольный смешок:
– О, тебе это понравится. Я спросил его о том же на втором собрании Альянса, когда все остальные сомневавшиеся объявили свои клички. И знаешь, что он ответил? Он сказал, что выбрал себе знак Тельца, и объяснил это какой-то древней байкой про Зевса, превратившегося однажды в быка. Я посмеялся от души, а у Конрада было такое лицо, как будто он в который раз пожалел, что вообще решился собрать этот балаган. Это правда было ужасно смешно: тоже мне, возомнил себя богом.
Сильвенио кивнул, принимая к сведению. Они помолчали еще какое-то время, пока Сильвенио вновь не заговорил:
– Эта звезда перед нами… она умирает. Я слышу ее голос. Это удивительно и ужасно печально. Она… плачет. И звуки такие… странные. Как будто стая китов затонула где-то в ее глубине.
– Похоже, дело совсем плохо: у тебя начался бред. – Сильвенио укоризненно посмотрел на него в отражении, и Аргза фыркнул. – Ладно, ладно, я шучу. Претендуешь, что слышишь голос неодушевленного скопления газа – пожалуйста, я не против.
– Этот белый гигант не совсем…
– Да и вообще, долго эта чертова звезда собирается подыхать?
Усталый вздох.
– Думаю, это займет по меньшей мере столетие, сир.
– А быстрее она не может, случайно? Было бы крайне любезно с ее стороны поторопиться и подарить нам жизнь. Людям жизнь, в конце концов, нужнее.
Проворчав это, Аргза снова умолк. Наверное, не стоило с ним этим делиться: он всегда высмеивал его излишнюю сентиментальность. Закрыв глаза, Сильвенио попытался представить себе, что могло бы впечатлить Аргзу настолько, что он не нашел этому «чему-то» практического применения и все равно не решался бы забыть. Он мысленно перебирал все известные ему произведения искусства, слухи о диковинных чудесах природы, книги о философии, развлекательные игры…
Потом он вспомнил о цветке с Эрланы, который теперь стоял в его комнате. Иногда Аргза приходил, сажал Сильвенио к себе на колени и слушал пение цветка вместе с ним. Это были тихие, спокойные вечера, и Сильвенио думал: разве это не доказательство? Может быть, когда-нибудь Аргза… научится ценить и то, что не приносит ему выгоды.
– Эй. – Пират слегка встряхнул его. – Ты обещал не засыпать, пока я не закончу рассказывать, а моя история дошла еще только до середины. Мне снова тебя укусить? Знаешь, я бы не хотел этого делать: твое ухо совсем синее и наводит на мысли о замороженных полуфабрикатах.
– Нет, не надо меня кусать… простите, сир, я не сплю, я просто задумался. Я все еще внимательно вас слушаю.
– Отлично. – Голос варвара вновь стал ровным и обволакивающим. – Тогда слушай дальше. Я пропущу, пожалуй, описание последних сражений Войны, потому что, во-первых, ничем особенным эти сражения не выделялись, – разве что тогда благодаря сформированию Альянса мы действовали более слаженно и работали, как и хотел Конрад, сообща, – а во-вторых, ты же у меня не очень-то любишь слушать про драки. Не сомневаюсь, что тебе известны как итоги Войны, так и точное число погибших или без вести пропавших с той и с другой стороны. Но вот что важно: Федерация официально раструбила повсюду о своей победе и тогда же назначила Дни Мира. И мы, разумеется, завалились в тот же бар – праздновать, так сказать, менее официальную «ничью»…
Они завалились почти всей компанией в тот же бар, но на этот раз местных прогонять не стали: чем больше там было народа, тем веселее. Местные попались хорошие, правильные – сразу же, как пираты вошли, они подняли свои кружки и нестройным пьяным хором прокричали что-то вроде «Ура освободителям! Долой власть тирании!».
Тиранией считалась, разумеется, треклятая Федерация, которая когда-то давно обещала этим выпивохам и бандитам «лучшую жизнь». Порыв не оценили.
– Хитрожопые жуки! – возмущенно проорала Хенна, забираясь на барную стойку. – Все они – просто хитрожопые жуки! Мы почти победили! Мы и победили бы, если бы эти упыри сражались честно! Мы разбили по меньшей мере половину их флота!