– И вот Гиш этот ее, – говорила она возмущенно. – С ним ведь даже не пофлиртуешь, вообще-то! И чего Хени разозлилась, если знала, что он все равно не поведется на мои попытки? Ну, у нас, конечно, есть жесткий закон – типа своих не трогать ни под каким предлогом. Но я ведь и правда даже не надеялась на успех, когда к нему подкатывала! Гиш же только на нашу Хени и смотрит, и не то чтобы я его винила – Хени-то неотразима, что и говорить. Даже моя безоговорочная сексуальность ей уступает. Мы все по ней немножко с ума сходим, потому что она, сволочь такая, прекрасно знала, кого в команду понабрать. У нас самое страшное наказание знаешь какое? Изгнание. Не убийство даже, смертную казнь у Хени надо еще заслужить. А вот если выгонит из команды – все, позор на всю жизнь и полный абзац, словом. Без нее нам и податься некуда будет. Так что неудивительно, что если уж Хени сияет рядом в своем великолепии, то ни на кого из своих обычно и смотреть даже не хочется. Только на нее, заразу эту. Но Гиш-то, он же и в ее отсутствие ни на кого другого так не смотрит! Не интересуется даже. Вот Хени называет его своим лучшим другом, а мне жаль мужика, пропадает ведь.
Сильвенио не знал, что на это ответить, поэтому только молча слушал и иногда вежливо кивал. К тому моменту они уже подошли к огромному кораблю, стоявшему на пустыре рядом с базаром. Вокруг корабля неспешно возились люди: кто-то затаскивал внутрь деревянные и железные ящики с товаром, кто-то заполнял какие-то налоговые декларации, кто-то отдыхал в тени судна. Завидев Илаинару, многие торговцы начали махать ей рукой и подбегали ближе, она же в ответ лукаво улыбалась. Несколькими тщательно выверенными движениями она создала вокруг себя целую толпу тихо млеющих поклонников. Особенно эффектно ей удавалось поправлять свои развевавшиеся на ветру невозможные волосы: от этого жеста у одного из отдыхавших в тени стариков, кажется, чуть не случился инфаркт. Сильвенио невольно подумал, что она была права: будь здесь Хенна, рыжая воительница затмевала бы собой даже эту остроухую красавицу – пусть даже не нарочно. Просто такова уж была ее особенность, что, где бы Хенна ни появлялась, внимание окружающих, в чье поле зрения она попадала, неизбежно притягивалось к ней. Илаинара была красива и знала все тонкости соблазнения, а Хенна просто была громкая и очень, очень яркая – и выигрывала этим.
– Мальчики. – Илаинара, собрав достаточно зрителей, театрально понизила голос. – Вот этот крайне умилительный субъект, который стоит рядом со мной, – ваш будущий спутник в предстоящей долгой-долгой поездке. Представляете, он родом с этой… м-м… ну, куда вы там направляетесь, название такое ужасное еще! Так вот, он родом с этой самой, и вы обязаны доставить его домой в целости и сохранности. Мой командир, наверное, уже разъясняла вам, что с вами будет, если вы в пути вздумаете обидеть этого мальчугана? Да-да, вам не скрыться от ее гнева ни в одном из существующих миров!
Торговцы тут же принялись обещать ей, что все будет сделано в лучшем виде, досталось обещаний и Сильвенио, которого начали хлопать по плечам и дружелюбно заверять в том, что он будет с ними в полной безопасности. Он вежливо всех благодарил, не зная, куда девать глаза от смущения: слишком непривычно было встретить столько обращенной к себе доброты. Признаться, он был даже немного напуган таким пристальным вниманием, поэтому, когда Илаинара спросила, хочет ли он пока остаться здесь или вернуться на базу, он предпочел вернуться. Со своими попутчиками, сказал он себе, у него еще будет время познакомиться позже.
Была к тому же и еще одна причина, почему он не мог пока позволить себе остаться в компании торговцев: ему было неспокойно на душе за воюющую где-то Хенну.
– Леди Ила? – позвал он тихо.
На обратном пути до базы Илаинара молчала и больше к нему не льнула: очевидно, успела за день насытиться флиртом. Выглядела она ужасно довольной.
– Да, котик?
– Что за «маленькую войну» ведет сейчас леди Хенна? Вы сегодня сказали, что все «ушли», а не «улетели», значит, они сражаются где-то здесь, на этой планете. И штурмуют здание правительства. Выходит, леди Хенна намерена захватить здесь власть?
– О, это не такая простая задачка, как кажется! Контролировать всю прибыль и военную мощь этой планеты – такой лакомый кусок, что за него сражается не только Федерация, но и наши друзья-нелегалы. На нашу Хени из-за этого разом набросились почти все самые сильные пиратские бароны, которые захотели этот кусок себе, и сейчас она сражается одновременно и с ними, и с Федерацией, на двух фронтах. Но, в общем-то, это не предел: мы тут сражаемся уже который день, отвлеклись только, чтобы кое-какие боеприпасы достать и заодно тебя сюда подбросить. Войско правительства уже дерется довольно вяло, да и друзья-нелегалы уже не слишком рьяно рвутся в бой. Сегодня Хени окончательно выгонит правительственных шишек с планеты и увенчает их здание своим флагом, и останется разобраться только с теми самоубийцами, которые потом захотят этот флаг заменить каким-нибудь другим. Собственно, большинству населения вообще плевать, кто тут заправлять будет: все же понимают, что Хени не собирается превращать эту золотую жилу в образец правопорядка. Да и она вполне могла бы обойтись без этой планеты, но, видишь ли, ее завоевание будет как объявление для всех остальных пиратов: мол, посмотрите-ка, какая у нашего солнышка силища и какие амбиции.
Они уже успели дойти обратно до базы, и Сильвенио остановился на пороге, в дверях, тревожно глядя на свою спутницу и не понимая, почему она так спокойна.
– И вы… вы не волнуетесь за нее? Все-таки сражаться на двух фронтах одновременно… Я знаю, леди Хенна очень-очень сильная, но…
Илаинара подошла к нему и снисходительно постучала ему согнутым пальцем по лбу:
– Тебе нужно больше веры в нее, заинька. Волноваться за Хени – это все равно что сопереживать тому же Пауку: так же бессмысленно и вредно. Хени ведь… всегда побеждает. Если она не победила в каком-то сражении – значит, будет пытаться сделать это снова и снова, пока даже враги не устанут от ее настойчивости. Это же наш командир, она, знаешь, такая: всегда идет до конца, никогда не сдается, ничего не делает наполовину. Уж если дерется – так до победного, если напивается – так в хлам, если орет – то так, чтоб стекла дрожали, если любит – то непременно безоглядно, если уж решила кому-то помочь – так голову расшибет, а поможет. Вот взять тебя, к примеру: зачем, казалось бы, столько с тобой возиться? Не такая уж ты помеха при войне с Пауком. Наверное, можно было нанять всяких техников и установить телепатические глушилки, чтобы тебя нейтрализовать. Но нет, ты же нравишься ей, и она вбила себе в голову, что обязательно должна вырвать тебя из лап Паука и вернуть домой, – значит, пойдет в этом до конца. Говорю же, ничего наполовину не делает – если ей кто-то нравится, то он либо отправляется служить в ее команду, либо просто получает от нее всевозможные привилегии. Короче, это я все к тому, что уж кто-кто, а наша Хени точно не пропадет. Потому мы и идем за ней слепо, как бараны на заклание. Понимаешь теперь?
Он почувствовал, как улыбка сама собой появляется на его лице, и улыбку эту совершенно не хотелось оттуда прогонять.
– Да… думаю, я понимаю. Благодарю вас, леди Ила.
– Не за что, рыбонька! – Она засмеялась и поманила его в сторону кухни. – Пойдем, уже время обеда. Я хочу, чтобы ты мне что-нибудь приготовил, потому что кофе у тебя вышел преотличный.
День миновал незаметно. К вечеру вернулись остальные члены команды, включая Красного Скорпиона, и, судя по тому, что уже издали они все кричали какие-то победные лозунги, волноваться за них действительно не стоило. Сияющая Хенна объявила праздник, и они всей толпой завалились в ближайший бар, совмещенный с казино. Сильвенио, которому от Хенны досталась пара крепких объятий, чуть не сломавших ему ребра, с собой в бар потащила неугомонная Илаинара, и не то чтобы он сильно сопротивлялся – на самом деле ему нравилось наблюдать за Хенной, когда она так бурно радовалась. Весь вечер и половину ночи он тихо просидел в углу, попивая сок и с улыбкой рассматривая всех этих необычных пиратов. И, конечно, он смотрел на Хенну: на то, как она танцевала под какие-то дикие мелодии, на то, как она забиралась на стол и громко произносила тосты про все их будущие победы, на то, как она на спор опрокидывала в себя все новые порции самых разных алкогольных напитков – и на спор же потом выполняла какие-нибудь акробатические трюки, почти не шатаясь. Даже у сдержанного Гиша весело блестел слегка затуманенный темно-синий глаз, когда он приглашал Хенну на удивительно медленный для этого вечера вальс. Потом Илаинара выдернула ее на танго, а потом пляски снова стали веселыми и общими.
После праздника все отсыпались до полудня и дольше, и утром на базе снова было тихо. Сильвенио – единственный, поднявшийся рано, – после завтрака самостоятельно сходил к тем самым торговцам, чтобы еще раз выразить им свою благодарность и познакомиться получше. Вернулся он уже тогда, когда солнце начало лениво переползать к горизонту, медленно окрашиваясь в зеленый, а база гудела опохмелившимися и выспавшимися пиратами. Хенна обнаружилась в комнате отдыха, играющей в карты с Гишем: в тот момент, когда Сильвенио вошел, она как раз швырнула свои карты на стол, сопровождая это руганью на петерианском, – очевидно, в карточных играх удача сопутствовала ей не так часто, как в сражениях. Играли, видимо, не на деньги, потому что выигравший Гиш только ласково щелкнул своего командира по лбу в качестве расплаты, за что получил сердитый пинок по лодыжке и требование щелкать «как следует». Солдат пожал плечами и выполнил ее требование, оставив на ее открытом лбу красную отметину, угрожавшую превратиться в синяк, чем Хенна почему-то осталась очень довольна. Затем, заметив Сильвенио, она встала со своего места и направилась к нему – и, конечно, не заметила, каким взглядом проводил ее Гиш.
– Простите, леди, – сказал ей Сильвенио. – Я отлучался практически на весь день, не оповестив вас. Я просто не хотел вас будить…