– Говорит капитан. Ко мне зачинщика, – велел он в коммуникатор.
Через пару минут в кабину управления втолкнули виновного. Сами охранники застыли по обе стороны от двери, ожидая дальнейших приказов. Сильвенио тяжело посмотрел на бунтаря: это был единственный человек, который смел вызывать его недовольство регулярно.
– Аргза.
Тот, стоя на коленях, поднял на него глаза. Надо признать, варвар выглядел грозно даже сейчас: мышцы бугрились под кожей, исполосованной свежими шрамами, спутанные грязные волосы падали на лицо. Он по-прежнему напоминал могучего дикого зверя, пусть и пойманного в клетку.
– Ты ведь понимаешь: я не убил тебя с самого начала только потому, что ты несколько раз спасал мне жизнь. Однако этот долг уже вот-вот будет исчерпан. Каждый такой инцидент, когда ты намеренно меня огорчаешь, только приближает неотвратимую развязку. Я начинаю уставать от тебя, Аргза.
Вот только взгляд – взгляд его изменился до неузнаваемости. Аргза Грэн смотрел на него бессмысленно, безвольно. Покорно. В свое время Сильвенио не составило труда подчинить его разум: пират ничего не мог противопоставить его силе. Любые попытки варвара выставить ментальный щит были обречены на провал. Но иногда он вдруг словно просыпался: устраивал эти нелепые бунты, пытался убить солдат, подбивал остальных рабочих на мятежи, и те тянулись за ним, как овцы за пастухом. Сильвенио никак не удавалось понять, в чем причина такого сбоя. В конце концов, ему самому Аргза вреда за все это время причинить так и не попытался.
– Подойди. Хотя… не вставай с колен.
Аргза послушно подполз к нему на коленях.
Это все неправда. Какие ужасные у него глаза!.. Это не по-настоящему, не по-настоящему!
Сильвенио вытянул ноги и насмешливо кивнул на свои сапоги:
– Снимай.
Аргза бережно снял с него обувь.
– Теперь целуй. И клянись мне в верности. Клянись мне, что больше не будешь меня расстраивать. Ты ведь не хочешь, чтобы мне было грустно?
Аргза целовал его белые ступни, заученно повторяя в который раз все, что ему требовалось говорить.
– Нет, хозяин, не хочу. Прости меня. Я больше не буду тебя огорчать. Я клянусь, что останусь верным тебе до конца своих дней.
Это не может быть правдой. Просто не может. Он бы никогда… я бы никогда…
Потом во взгляде варвара наконец появилось некое выражение. Зрачки его расширились. Его губы задержались на ступне дольше, чем до этого. Затем, по-прежнему не вставая с колен, он наклонился к нему ближе.
Что именно «никогда», малыш? Это твои тайные желания. Маленький мстительный мотылек, ты показал себя с очень плохой – очень хорошей для нас! – стороны.
Нет! Это не мои желания! Я никогда такого не хотел и не захочу!
А чьи же, сладенький? Уж не наши, это точно. Мы не знакомы с Пауком так близко, чтобы желать ему чего-то подобного.
– Можно?… – спросил Аргза со странной интонацией. – Можно мне?… Я так давно тебя не видел. Я хочу… можно?…
Да уж, он научил его спрашивать – после долгой и изнурительной для обоих дрессировки, – но так и не научил терпеть. Почему у Аргзы вообще появлялось в речи неуместное «я хочу», когда у него давно должны были исчезнуть все личные желания? Почему эти желания никак не удавалось устранить?
Не ваши. Но и не мои. Я… я не хочу такого. Вы пытаетесь запутать меня… показать, что могло бы быть, если бы я сдался… Но этого не будет. Я никогда не стану… таким.
– Можно? – повторил Аргза настойчивее.
Сильвенио вскинул ногу вверх и, положив ступню на лицо варвара, отпихнул его от себя, намеренно не касаясь его руками. Ему даже льстило, что после стольких лет Аргза все еще продолжал так сильно его хотеть. Даже с перекроенным разумом.
– Нельзя. Не заслужил. Это наглость – просить меня об этом после очередного мятежа. Если хочешь получить от меня хотя бы поцелуй, ты должен быть паинькой. Обойдись без выходок хоть пару месяцев – и, возможно, я пересмотрю свое решение. Может быть, однажды я даже снова пущу тебя в свою постель.
– Ладно, – согласился Аргза покладисто, проводя по его ступне языком.
Неужели? Не станешь? Ну-ну, детка, мы это еще посмотрим. Кстати, самое замечательное в этой истории то, что этот сон сейчас видит и Паук. Ему, несомненно, будет полезно это увидеть.
Вы ошибаетесь. Он… не видит снов. Никогда.
О, милый, ты снова нас недооцениваешь! Впрочем, верить или нет – дело твое. Способны ли мы проникнуть в его разум через обрезки вашей ментальной связи? Кто знает…
– А пока я вынужден наказать тебя, Аргза. Верно?
– Верно, – согласился тот еще более покладисто, если не сказать безразлично.
Сильвенио откинулся в кресле, глядя варвару в глаза. Через унизительное прикосновение ноги к лицу он послал в его мозг мощную волну боли: Аргза мгновенно напрягся. Секунда, две, три – только через десять варвар не выдержал и закричал.
Ты чувствуешь, какую гамму ощущений заставляешь его испытывать? Ему кажется, что его медленно, с удовольствием прокручивают через мясорубку. Перемалывают его кости, его мышцы, его органы, его кожу и, естественно, мозг. Он умирает миллионы раз, снова и снова. И вот сейчас, когда он корчится в невыносимых муках у твоих ног… разве ты не чувствуешь себя отомщенным? Он так издевался над тобой, бедняжка. Теперь он получает то, что заслужил, правда?
Нет! Прекратите! Если это и правда его сон… Отпустите его. Я никогда не хотел причинять ему боли. Я… я никому этого не желаю. Я – ваша жертва, ваша игрушка, разве нет? Можете пытать меня сколько угодно, только отпустите его! Пожалуйста…
Похвальная самоотверженность, маленький ангелочек. Но ведь это делаем не мы. А ты. Это твоя сила делает ему больно. Это тебя он видит перед собой.
Когда Сильвенио убрал ногу, разрывая контакт, Аргза мешком упал на пол, таращась в пространство и пуская слюну. Он выглядел… неприятно.
– Переломать ему ноги, – приказал Сильвенио застывшей с каменными лицами охране. – Как минимум в пятнадцати местах. И заставьте его ползать на руках. Пусть, я не знаю, таскает зубами тележки с углем. Исполняйте.
И тут все замерло. Шагнувшие к Аргзе охранники картонными фигурами упали на пол. Фон за обзорным окном, до того вполне правдоподобный, сменился чем-то невнятным и более фантастическим. А Сильвенио – Сильвенио ощутил почти что облегчение, внезапно перестав чувствовать Близнецов у себя в голове. Он словно переместился сюда целиком, каким-то неведомым образом покинув свое тело, прикованное наручниками на чужом корабле. Вот только это тело, в которое он переместился, ему не принадлежало. Он не мог управлять им, не мог сдвинуть его ни на миллиметр, не мог даже поменять выражение своего лица.
Похоже, вот теперь он попал в настоящий сон Аргзы Грэна, и управляли этим сном уже не Близнецы и даже не Сильвенио. Аргза… перехватил на себя контроль?
Аргза выпрямился снова. С колен он так и не встал. Но его глаза… теперь это были его прежние глаза: темные, глубокие, осмысленные. Злые.
– Интересно, – произнес варвар задумчиво. – Первый сон, который я вижу за всю свою жизнь, – и кто же в нем фигурирует? Улетевшая от меня пташка, клявшаяся мне, помнится, что никогда больше не сбежит. И правда, занятно.
Было ли это продолжением кошмара или все-таки чужим сном? Сильвенио не знал. Он не мог говорить, мог только следить за Аргзой взглядом. Ему вдруг невыносимо захотелось, чтобы Аргза к нему прикоснулся: чтобы позволил спрятаться в его руках от всех бед и несчастий. Чтобы Аргза вновь сказал ему, что все будет хорошо.
Но Аргза Грэн, как известно, просто обожал обманывать чужие ожидания.
– Маленький врунишка, – заметил он хмуро, опираясь ладонями о спинку кресла и нависая над эрландеранцем. – Опять меня обманул. Вряд ли ты послал мне этот сон сам – а значит, ты в беде. Ты всегда попадаешь в беду, стоит мне на минуту тебя оставить. Хенна ведь не собиралась мне тебя возвращать, не так ли? А ты, я смотрю, и рад был согласиться. Идиот. Ты, Лиам, просто идиот.
Потом он отчего-то резко пришел в ярость: его глаза засверкали настоящей жаждой убийства, зубы обнажились в зверином оскале, мышцы напряглись, и то, что он ударил кулаками только по спинке кресла по обеим сторонам от головы Сильвенио, выражало, очевидно, крайнюю степень сдержанности, которую он мог себе сейчас позволить. Сильвенио не мог даже вздрогнуть – только поднял на него глаза.
– Да дьявол тебя побери, что с тобой не так, трусливая ты тварь?! – прорычал варвар ему в лицо. – Ты же, твою мать, так заверял меня, что никуда не денешься! Говорил мне, что ты смирился, что ты согласен быть со мной! И хлопал своими умными честными глазенками… Я ненавижу тебя, сукин сын! Ненавижу, уяснил? Какого хрена ты опять от меня сбежал, гаденыш?
Обними меня, хотелось сказать Сильвенио. И еще: прости. Но он не мог разомкнуть губы своего фантома. Аргза продолжал мрачно сверлить его взглядом, из которого постепенно уходило бешенство.
– Где ты теперь, моя пташка? – спросил он как-то глухо. – Мне не хватает тебя. Я выбросил твой тупой цветок, к твоему сведению. Я не слышу его дурацкого пения без тебя. Я недавно был в твоей комнате и от злости все там погромил. А цветок вышвырнул в открытый космос. Ничего – все равно ты, когда вернешься, переедешь окончательно в мою спальню. Я посажу тебя на цепь и буду водить за собой на поводке. И никаких больше визитов на чужие корабли.
Сильвенио молчал. Аргза наконец прикоснулся к нему: погладил щеку ладонью, провел большим пальцем по тонким губам.
– Хотя, знаешь, я даже бить тебя не буду по возвращении. Ты же у меня слабый… загнешься еще, если я в полную силу руки распущу. Только мозги на место вправлю немного, чтобы больше так не делал. Я хочу тебя увидеть. Я хочу… я уже не знаю, чего я хочу. Наверное, поймать тебя и не выпускать из поля зрения никогда в жизни. Вернись ко мне, глупый. Или нет – я сам найду тебя и верну. Я найду тебя в любом уголке этой чертовой Вселенной. Ты только держись там, хорошо? Мне требуется время. Но в конечном итоге, будь уверен, я тебя найду. Я уже развернул сеть поисков по нескольким галактикам. Я вернул на службу все двести девяносто девять кораблей, ты ведь помнишь, что я до сих пор ими формально владею? Я разослал их по всему миру, и все они ищут одного человека: тебя. Ты можешь потом упрекать меня сколько угодно, ты можешь снова быть неблагодарным, ты можешь на меня обижаться и называть меня чудовищем, как ты делал раньше, – но я все равно тебя верну. Я уже говорил, что ты будешь со мной до самого конца. А я в отличие от тебя свои обещания всегда выполняю. Ты слышишь меня, Лиам? Слышишь, я уверен. Где бы ты ни был. И, надеюсь, ты запомнишь мои слова.