Графство Нортамберленд, Морпет, отель «Парнас»
Меньше всего Аарон Спарроу хотел видеть этого человека. Хотя – человека ли? Спарроу готов был побиться об заклад, перед ним – сущий дьявол.
Он стоял в дверном проеме, сложив на груди руки и вперившись в Аарона тяжелым взглядом. На вид ему было чуть более тридцати. Огромный, массивный, с тяжелым подбородком и низким лбом, он напоминал бульдога. А горевшие злобой карие глаза лишь усиливали сходство. Левую сторону его лица прикрывала полумаска. А одежда, хоть и была весьма добротной – уж что-что, а хорошую шерсть Спарроу разглядит всегда, – но сидела на нем, будто на тумбе. В целом его облик производил весьма отталкивающее впечатление, несмотря на длинные, до плеч, светло-русые волосы, переливавшиеся в отблесках свечей.
Спарроу невольно поежился. Впрочем, сразу, как только он понял, подойдя к своему номеру в отеле, что у него гость и какой именно, захотелось повернуться и рвануть прочь. Но трусливая душа, короткие ножки и обширный живот сильно мешали расторопности. Поэтому теперь оставалось лишь стоять здесь и цепенеть, судорожно вытирая пот.
– Ты передал то, что я просил, по назначению?! – гаркнул пришелец, нагло отламывая у цыпленка, заказанного Спарроу на ужин, бедро и кладя его в рот целиком. Истинный великан-людоед, подумалось незадачливому хозяину номера, но ответил он другое, сюсюкая и лебезя:
– О, конечно же, любезный сэр! И видели бы вы, какой скандал разыгрался! Я очень удачно изобразил оскорбленную невинность!
– И поэтому ты целых три дня не спешил ко мне с докладом? – этот бульдог приподнял густую бровь.
– Ах, великодушнейше прошу меня простить, дела, будь они неладны, отвлекли!
Гость сменил гнев на милость и, обтерев руки прямо об скатерть, плюхнулся в кресло, отчего оно жалобно заскрипело, грозя развалиться.
Спарроу мысленно взмолился, чтобы этого не произошло, ибо тогда придется оплачивать порчу имущества, а у него сейчас не лучший период в финансовом плане.
Будто прочитав его мысли, а может, и прочитав – с ним в любую чертовщину поверишь! – бульдогообразный господин достал из кармана чековую книжку и карандаш. Обильно послюнявив его, он что-то размашисто написал и протянул Аарону.
– Обналичишь в любом банке!
Спарроу рассыпался в благодарностях.
Но гость не спешил уходить.
– Скажи мне, – прорычал он, хотя Аарон вообще не был уверен, что этот человек способен издавать какие-то иные звуки, – ты лапал ее, прохвост?
Спарроу даже не сразу понял, о чем речь. Потом сообразив, что о его несостоявшейся женитьбе (а такому повороту он в глубине души был искренне рад), сразу же принялся рьяно отнекиваться:
– Что вы, что вы, любезный сэр! Как можно?! Я порядочный и ни за что бы не стал делать такое с женщиной до свадьбы!
– Это радует, – осклабился его мучитель, – а то бы тебе не поздоровилось. И, сжав свою огромную лапищу в кулак, он вдавил ее в другую, наглядно демонстрируя, как именно не поздоровилось бы…
– Но я знаю того, кто это… – начал было Спарроу, но господин-крушитель перебил его:
– Если ты об этом ублюдке Макалистере, то он свое еще получит. Орхидея – моя! И только моя! Никому не позволю касаться ее!
Гость грохнул кулаком по подлокотнику, и кресло, жалобно крякнув, развалилось… Он плюхнулся на пол и грязно выругался.
Но Аарон уже не переживал о потерях и предстоящем разговоре с владельцем отеля: сумма на чеке была более чем солидной, а значит, правда будет на его стороне…
Глава 25. Отыскать все дороги к тебе
Лондон, особняк Эддингтонов, 1878 год
За два месяца ожидания Джози научилась различать каждый звук, наполнявший этот дом. Вычленять нужные. Отметать незначимые. И поэтому безошибочно угадала голос Ричарда, стоило ему только заговорить с кем-то в холле.
Она бросилась вниз, перескакивая через ступеньку, путаясь в платье. Только бы быстрей! Только бы к нему! К счастью, он рванулся навстречу, поймал в полете и прижал к себе. Слова все равно бы не получились, поэтому они не стали тратиться на них, заменив поцелуями – страстными, быстрыми, сумасшедшими, перемежающимися всхлипами, задушенными стонами и выдохнутыми друг другу в губы именами.
Он прислонил ее к стене прямо в прихожей. Ей пришлось обвить его бедра ногами и вцепиться в плечи. От него дурманяще пахло морем, опасностью и странствиями.
– Джози, – задыхаясь, жарко прошептал он, – мы должны остановиться! Иначе я возьму вас прямо здесь!
– Ричард, если вы этого не сделаете тотчас же – я вас убью! – И она почти с рычанием впилась в его губы, запутавшись пальцами в волосах.
Когда он обрел возможность дышать и говорить, то вздохнул и сказал:
– Мы же в доме ваших родителей! Не стоит забывать о приличиях! – вышло строго и даже несколько назидательно.
Джози взбесилась: обрушила на его голову град ударов, которые он, впрочем, сносил смиренно и даже с улыбкой. Она же вскричала:
– С каких это пор вас стали волновать приличия?!
Ричард перехватил ее запястья, осторожно сжал их, завел ей руки за голову, припечатав тем самым к стене, и проговорил ей в ушко почти зло:
– Да если бы я не думал о них, я бы на вас не женился.
– Вот как?! – взъярилась она, высвобождая руки и нежно обнимая его. – Словно у вас был иной шанс заполучить меня!
Он коварно и самодовольно ухмыльнулся, в глазах его полыхнуло синее пламя, отчего у нее голова пошла кругом.
– Я демон, Джози, – голос действовал гипнотически. – И, как все представители моего рода, в совершенстве владею искусством соблазнения. И поэтому, если бы захотел, – поцелуй обжег место за ушком, спустился ниже, исторг стон, – вы бы стали ползать за мной и умолять овладеть вами!
– О да! – прошептала она, не совсем соображая, о чем речь. Рассудок застилал туман сладострастия. Нега, разлившаяся по телу от его завораживающего голоса, напрочь отбивала желание думать. – Я умоляю! Пожалуйста… Оооо… божееее!..
Потом она порадовалась, что Ричард успел поставить магический щит, сделавший их невидимыми и неслышными: ей бы не хотелось выяснять степень порядочности слуг.
Пришла в себя она только в своей комнате, лежа в постели рядом с мужем. Они держались за руки, тесно переплетя пальцы, и время от времени обменивались поцелуями…
– Я пропустил Рождество, вы, наверное, обижаетесь на меня? – поинтересовался Ричард, поднося ее ладошку к губам и целуя пальчики.
– О, вы даже не представляете, как я зла на вас! Вы должны мне подарок, и притом грандиозный! – заявила она, приникнув к нему и устроившись на плече.
– Мне остается уповать на то, что заготовленный мною сюрприз придется вам по душе, – лукаво подмигнул он, за что получил ощутимый тычок от Джози.
Вечером в особняк съехались все Эддингтоны, прибыли друзья. И ужин прошел в теплой задушевной беседе, часто прерываемой задорным счастливым смехом, за который здесь никто никого не осуждал. По окончании трапезы леди Кэролайн села к роялю и сыграла куплеты довольно-таки фривольного содержания. Но все, несмотря на некоторое смущение и хихиканье, бросились радостно отплясывать под них, хотя мелодия и требовала выделывать такие па и кульбиты, что они выглядели бы неприличными, наблюдай за этой картиной кто-нибудь благоразумный. Но таковых не было, и поэтому можно было хохотать и дурачиться сколько душе угодно.
Чтобы несколько освежить рассудок и немного передохнуть, Ричард увлек Джози на балкон.
Шел снег, искрясь и переливаясь в лунном свете. И Джози, раскрасневшаяся, несколько растрепанная, в серебристом платье, казалась среди этого искрящегося кружения прекрасной фейри, случайно заглянувшей в мир людей. И чудилось – ветерок вот-вот подхватит ее и унесет в белоснежном вихре.
Ричард порывисто обнял ее и прошептал с каким-то странным после недавнего безудержного ликования отчаянием:
– Джози, не улетайте от меня!
Она взяла его ладонь и прижалась к ней щекой.
– Как я могу улететь, это же у вас, а не у меня есть крылья!
– И у вас тоже – вы ведь прилетали ко мне. Во сне, помните? И укрывали меня своими крыльями, ангел мой, – с нежностью и восторгом проговорил он, и глаза его сияли.
Джози обняла его за талию, уткнулась в грудь и проговорила:
– Вы у меня такой глупый и такой славный!
Он вздрогнул от этого слова.
Она испугалась:
– Я чем-то обидела вас?
– О нет, что вы! – поспешил успокоить он. – Просто так называла меня мама.
– Вы никогда о ней не рассказывали! – Джози даже слегка обиделась на такое недоверие.
– Я потерял ее очень рано, мне было всего три года. Она чем-то походила на вас. Хрупкая, большеглазая, с нежным голосом…
Странно, но печаль, звучавшая в его голосе, была столь светлой, что Джози не почувствовала жалости. Отнюдь – душу наполнило счастье из-за того, что она напоминала мужу самого дорогого человека. Это ощущение сделало их с Ричардом еще ближе друг другу.
– Я так устала, – жалобно проговорила она, – и мне холодно.
Ричард тут же подхватил ее на руки, укутывая объятьями. Поцеловал в завитки волос, обрамлявшие чистый лоб, и сказал виновато:
– Какой же я болван, не подумал, что на вас легкое платье! Идемте скорее в дом! – и уже в зале, опуская ее на пол под чуть завистливыми взглядами родственниц, проговорил: – Обидно было бы заболеть накануне путешествия в теплые края.
– Путешествие! – вскричала она, захлопав в ладоши и не обращая внимания на притихших и обратившихся в слух гостей. – Это же здорово! Так здорово! – И, подбежав к родным, стала по очереди обнимать их: – Мамочка! Папочка! Сара! Мэри! Мы едем в путешествие!
Женщины, растерявшись и не зная, как реагировать, поздравляли ее, а вот мужчины смотрели на все это более скептически.
Лорд Эддингтон, окинув зятя недовольным взглядом, сказал:
– Ричард, сын мой, вы полагаете, такое приключение уместно?! Я считал вас благоразумным человеком, способным понять, чем грозят нежной женщине дальние морские странствия!