В тени плюща, покрывавшего могильную решетку, она разглядела уже много новых прелестных цветков «Звездной росы» и заметила, что в прежних, которые она видела здесь несколько дней назад, значительно поднялись шпорники. Гарда сидела, прислонившись головою к дереву, и почувствовала опять с почти радостным испугом уже знакомое ей освежающее дыхание каких-то незримых, беззвучных существ. Диана насторожилась и залаяла, как тогда у «Богатырской могилы». И вдруг — Гарда даже в эти мгновенья не могла дать себе отчета, сон это или явь: она услыхала тонкий, нежный шепот, будто тихие касания серебряных струн. И потом опять наступила глубокая тишина. Гарда встряхнула головой.
— Боже мой, да это безумие!.. — сказала она себе. — Но ведь я совершенно здорова. О галлюцинациях слуха не может быть и речи...
Гарда, стараясь не думать ни о чем, быстро сорвала несколько стеблей и направилась было к дому, но на полдороге свернула и пошла к «Богатырской могиле».
Здесь ее нашел вскоре доктор Эйнитц.
— Выработали вы план действий, доктор? — спросила Гарда.
— О каком-либо плане не может быть речи, потому что мы имеем дело с существами, противоставящими нашей воле свою волю. Вся трудность задачи в том, чтобы зафиксировать фотографическим образом исходящие из растений лучи, или «эльфов», как вы их называете. Только таким путем можно было бы доказать их физическую реальность. Я предложил бы заключить несколько цветков в стеклянный ящик с густыми проволочными решетками вместо дна и крышки, чтобы не мешать притоку воздуха.
— Я должна вам кое-что рассказать, доктор, — нерешительно сказала Гарда. — Во всем этом так тесно переплетается возможное с фантастическим, что я не решаюсь принять только за игру воображения все, что привелось мне видеть и слышать в эти дни. Я явственно слышала голоса, и я смею думать, что это не лишено некоторого значения. Или же я больна...
Я вспомнила слова дяди Гео, а ведь он ученый. Мы говорили с ним не раз о душе растений. Он в этом ничего невозможного не видит. Если же это допустить, то, стало быть, человеческие чувства могут воспринимать и жизнь растений.
— Вопрос о душе растений, конечно, не естественнонаучный вопрос. Субъективные впечатления нельзя доказывать... Может ли жизнь растений воздействовать на нервы людей?.. Знаете, я ничего не решаюсь отрицать в данном случае... В конце концов, каждый человек верит в то, что он сам видел и слышал... Мы с вами были свидетелями удивительных вещей. Вы даже больше знаете меня... Меня занимает больше всего то обстоятельство, что впечатления, которые нас обоих волнуют, вы ведь переживали только вблизи этого растения... очевидно, какая-то таинственная магическая сила исходит из него и передается человеческому нервному аппарату... Если бы это удалось доказать... Подумать только надо!... Доказать, что мы живем среди незримых, неведомых существ... И, быть может, они видят нас, быть может, живут какой-то особой жизнью, не менее культурной, чем наша... или, кто знает, быть может, даже высшей культуры...
Гарда задумчиво слушала его.
— Сколько тайн, сколько загадок в мире!.. — тихо сказала она.
Они встали и молча пошли к дому.
Над горными вершинами стелются беловатые облака. Легкие, прозрачные пятна скользят в воздухе, сталкиваются, расплываются. Под ними лежит страна, покрытая роскошной растительностью, изрезанная камнями, соединяющими озера и моря. На водных зеркалах играет сказочных окрасок отражение, потому что небо над этим дивным краем голубовато-лиловое и на нем сверкает огромный диск с нежно-затуманенными краями. Одна серповидная часть его горит белым светом, остальная — переливчатым. Краски ласковые и мягкие. Ни одного пятна, режущего глаз или ослепляющего, но все чарует, как сказка и мечта.
Только в одном месте, к которому обращена серповидная белая часть диска, лучится в бездне неба яркая звезда. Это наше Солнце. Наше Солнце, находящееся от диска на расстоянии, которое в тридцать раз больше пространства, отделяющего его от земли.
Большой светящийся диск на небе — это крайняя планета нашей солнечной системы — Нептун. Эта страна с роскошною растительностью и морями — спутник планеты Нептун. Солнечные лучи дают этой стране девятисотую часть того света, который Солнце льет на землю. Даже и в этой доле солнечные лучи равны свету шестисот тридцати полнолуний. Но он затемняется еще плотностью атмосферы Нептуна. Зато планета сообщает своему спутнику, кроме света, и тепло, потому что она газообразна и горяча. Жителям спутника Нептуна она кажется диском, который больше нашей луны в шестнадцать раз. На этом спутнике луны имеются жители и весьма многочисленные. Он несколько схож по физическому устройству с нашей Землей, хотя по величине немного больше луны. Благодаря своему небольшому объему, эта планета остывает скорее других планет. Сила притяжения на ней значительно слабее, нежели на нашей планете. Все на ней легче, свободней и подвижней. Организмы на ней также отличаются от наших растений и животных.
Как законы механики, так и основные живые формы одинаковы во всей вселенной. Взаимное действие клеточек, их разделение и развитие, образование органических особей высшего порядка, сложных организмов с высокоразвитым сознанием — все эти законы одинаковы во всей вселенной. Различны только жизненные формы и те пути, которыми отдельные организмы идут к единению с природой.
Белые полосы на вершинах и скатах гор и светлые облачка, отделяющиеся от них, — не что иное, как мастерские утвердившихся здесь жителей, именующих себя идонами. Эти жилища можно сравнить разве только с корзинами, тонко сплетенными из нежных листьев и покрытыми прозрачной светящейся паутинкой.
Они заключают многочисленные комнаты, расположенные самым фантастическим образом, потому что в архитектуре здесь не приходилось принимать во внимание закона тяжести и притяжения. Кое-где на крышах веселых домов отдыхают идоны. Большинство летает в воздухе. Это их обычный способ передвижения. Идоны — маленькие, грациозные существа, вышиною в треть метра, с подвижными гибкими руками и крылоподобными ногами. Человеческому глазу они едва видны, потому что тела их почти прозрачны, и только от больших глаз их исходит яркий свет. Внутреннее строение их организма в значительно большей степени, чем у человека, приспособлено к преобладанию духовной жизни. Их можно было бы назвать витающими мозгами. Физическая сторона их жизни мало утруждает их, вся их энергия сосредоточена на мыслительной работе. Творящая сила природы у них приняла форму самостоятельного самосознания.
Фантазия их одолевает все препятствия в действительности. Жизнь их — свободная игра доброй воли и благотворной любви. Идоны не рождаются идонами и сами не рождают идон. Они вырастают из растительной породы, размножаются путем разделения и развития клеточек. Но сами идоны — совершенно свободные особи, устраивающие свою личную жизнь по своему вкусу и желанию и знакомые со всеми тончайшими оттенками любовных радостей и печалей.
От этих соединений происходит новая форма, распадающаяся на растительные зародыши. Из них затем опять вырастают растения, предшествующие новой органической породе. Переходом через корневидные растения эти существа поддерживают связь с жизнью и мощью мирового организма. Родовое же развитие идон и их свободная воля дают им возможность служить виду всем своим совершенствующимся опытом. Эта беспрерывная смена растительной и нервной жизни, счастливое разделение труда довели физическую энергию и духовную мощь до наивысшей точки.
Молодая идона, Фену, вылетела из своего домика и спустилась вниз, к цветущим лесам и лугам. Она летела медленно и осторожно, словно прятала что-то драгоценное под своим легким покрывалом. Вокруг нее летал ее муж Френ, уклоняясь то влево, то вправо, то поднимаясь выше, то опускаясь, будто изучая пространство, чтобы защитить Фену от случайной помехи. Расстояния, отделявшие их, не мешали им обмениваться мыслями. Правда, и у них речь передавалась путем колебания воздуха, но их органы слуха были несравненно восприимчивее, чем у людей. И для взаимного понимания они пользовались самыми разнообразными и утонченными способами. Фену летела через цветущий луг к большому лесу. Весь он был похож на один распустившийся цветник. Ветви деревьев покрыты были здесь и там голубыми чашечками. Цветущие растения, высокие и низкие, покрывали землю, и самые разнообразные пестрые животные бегали между деревьев и носились в воздухе. Все эти животные развивались, как и идоны, в смене поколений с растительным миром. Каждой животной породе соответствовала известная растительная порода, и все они составляли предшествующую ступень высших форм развития.
— Я вижу уже холм матери, — сказала Фену, — отдохнем немного.
— На ветвях этого темного дерева, — ответил Френ.
Они опустились на ветку.
— Теперь уже Нептун недалеко, — начала Фену, — хотелось бы мне опять увидать звезды.
— Туда еще очень далеко, — сказал Френ. — Но об этом надо будет подумать. Отчего тебя так тянет к звездам? Разве у нас не искрятся всюду огни?
— О, Френ, но ведь звезды — это миры, которые гораздо больше, красивее нашей планеты. Сколько счастья должно там быть!
— Как знать? Некоторые ученые утверждают, что звезды так же необитаемы, как и планеты, вращающиеся вокруг Солнца. Они утверждают, что единственные разумные во всей вселенной существа живут только в нашей стране, потому что здесь имеются все условия для существования идон.
— Вот как! И кроме идон, разумного существа и быть не может в мире? — загорячилась Фену. — Если разум ничего уделить не может другим планетам, то почему такая расточительность в отношении идон? Зачем существуют эти большие планеты вокруг Солнца, если не дано там жить разумной жизнью? Или мудрецы полагают, что планеты носятся в воздухе, как мертвые камни? И откуда знают мудрецы, что у планеты нашей нет души?
— Не горячись, Фену, в душе нашей планеты никто не сомневается, но единственные разумные существа — это все-та-ки мы. Помнишь, милая, книгу Нурля, которую мы с тобой читали — о том, как одна идона попала на планету вблизи солнца? И жителями этой планеты оказались исполинские существа, которые думают и говорят, но не летают. Там и всевозможные растения, и большие деревья, и красивые цветы. Жители этой планеты утверждают, что растения вовсе души не имеют. Они их не считают даже сознательными существами, потому что не умеют с ними говорить. Они в сво