ОТРЕЧЕНЬЕ СВЯТОГО ПЕТРА
Привык уж Бог к волнам угроз, что в исступленьи
Бьют каждый день о брег им недоступных стран.
Как мясом и вином упитанный тиран,
Он сладко спит под шум тех яростных хулений.
Должно быть, музыкой пленительной полны
Для них стон узников и крики жертв несчастных,
Коль мало для небес тех звуков сладострастных,
И кровью истекать поныне мы должны.
Ты Гефсиманский Сад воспомни, о Спаситель,
И час, когда взывал Ты в простоте своей
К Тому, Кто тешил слух ударами гвоздей,
Которые вбивал в ладони Твой мучитель.
Когда оплеван был небесный образ Твой
Тупою солдатней и кухонною чернью,
Когда почувствовал укол жестоких терний
Твой череп, в этот миг вместивший род людской;
Когда вытягивал, средь бешеных мучений,
Вес тела кисти рук, и медленно текла,
Сливаясь с потом, кровь вдоль бледного чела,
И плоть Твоя живой соделалась мишенью, —
Ты вспомнил ли тогда о блеске дивных дней,
Когда назначил Бог Тебе царем явиться,
И шествовал в толпе на белой Ты ослице
Тропою из цветов и пальмовых ветвей;
Когда, исполненный надежд и веры смелой,
Ты яро бичевал, из храма их гоня,
Презренных торгашей? — Вошло ль, острей копья,
Раскаянье тогда в Твое святое тело?
— Я мир, где во вражде деянья и мечта,
Покину без труда, презреньем насыщенный,
Пусть я, поднявши меч, паду, мечом сраженный!
Был прав Апостол Петр, отрекшись от Христа!
АВЕЛЬ И КАИН
Род Авелев, живи ты в славе.
Бог улыбается тебе.
Род Каинов, ютись в канаве.
Никто не вспомнит о рабе.
Род Авелев, твоим моленьям
Охотно внемлет Серафим.
Род Каинов, когда ж мученьям
Конец увидишь ты своим?
Род Авелев, твой скот не знает
Волков, и зреет твой овес.
Род Каинов, кишки взвывают
Твои от голода, как пес.
Род Авелев, согрей утробу
Огнем родного очага.
Род Каинов, узнаешь злобу
Зимы и хладные снега!
Род Авелев, плодись обильно.
Твоя казна родит детей.
Род Каинов, страшись всесильной
Мечты и пламенных затей.
Род Авелев, тебе питаться
И размножаться, как клопам.
Род Каинов, тебе скитаться
С семьей по девственным тропам.
Род Авелев, твой труп смердящий
Удобрит дымные поля.
Род Каинов, труд настоящий
Тебе назначила земля.
Род Авелев, в руке убогой
Булатный меч слабей дубин.
Род Каинов, восстань на Бога
И свергни Господа с вершин!
ЛИТАНИИ САТАНЫ
О ты, всех Ангелов затмивший красотою,
Молитв лишенный Бог, обманутый судьбою!
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О Князь изгнания, чей горестен удел,
Кто победителя признать не захотел,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О Царь всеведущий, кому подвластны тени,
Целитель опытный глухих людских томлений,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
Кто прокаженному и париям земли
О Рае говорит уроками любви,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О ты, Надежду — дочь безумную — родивший
От Смерти, на груди твоей не раз почившей,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О ты, кто узнику спокойный взор дает,
Смущающий на казнь собравшийся народ,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О ты, кто ведает, в каких местах заветных
Ревнивый Бог сокрыл клад камней самоцветных,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
Чей видит светлый глаз подвалов тайных ряд,
Где медь и золото зарытые горят,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О ты, скрывающий обрыв своею дланью
От глаз лунатика, на скользких крышах зданий,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
Дарящий пьяницу упругостью костей,
Когда он весь помят подковами коней,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О ты, кто подарил селитру нам и серу,
Чтоб смесью их прервать страданья жизни серой,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
Ты, ставящий клеймо, рукою палача,
На лбу жестокого, тупого богача,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
Ты, кто зажег в очах и сердце дев презренных
Мечту о бедности и ранах вожделенных,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О посох беглецов, лампада в час ночной
И заговорщиков поверенный немой,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
Отец приемный тех, кого, за грех карая,
Суровый Бог Отец лишил земного рая,
О Сатана, избавь меня от долгой муки!
О Сатана, святись и славься в небесах,
Где раньше ты царил, и в темных глубинах
Геенны, где, разбит, мечтаешь ты в молчаньи!
О, дай моей душе под Деревом Познанья
С тобою отдыхать, когда над головой
Твоей оно, как Храм, шатер раскинет свой!
Смерть
СМЕРТЬ ЛЮБОВНИКОВ
Будет аромат в наших ложах таять.
На диванах спать будем, как в гробах.
И цветы, для нас средь земного рая
Выросши, цвести будут на столах.
Пламенем живым радостно сгорая,
Двое возблестит факелов в сердцах,
Яркие лучи разом отражая
В душах наших двух, братских зеркалах.
В вечер сказочный, розовый и синий,
Мы обменимся молнией единой,
Как разлуки стон, долгий и глухой.
А потом, раскрыв двери перед нами,
Ангел оживит, с верою благой,
Тусклое стекло и погасший пламень.
СМЕРТЬ БЕДНЯКОВ
Смерть утешает нас, увы, и в жизни сирой
Она вся наша цель, и вся надежда в ней!
Она пьянящая могучесть эликсира,
Что силу нам дает вечерних ждать теней.
Сквозь иней, и снега, и злые бури мира
Она дрожащий свет на фоне черных дней.
Она убежище извечного трактира,
Где хлеб есть, и вино, и скамьи для гостей.
Смерть — Ангел, и в руке ее лежит два дара:
Невозмутимый сон и сновидений чары.
Она постель нагих, озябших бедняков.
Она венец Богов и тайные амбары,
Казна убогого, очаг его и Лары,
Врата, раскрытые в лазурь иных краев!
СМЕРТЬ ХУДОЖНИКОВ
Мне долго ли еще гремушками бряцать,
Как жалкий скоморох, толпе на посмеянье?
И, чтоб хоть раз попасть в цель тайную желаний,
Колчан мой, сколько стрел я должен растерять?
Нам душу суждено в попытках истрепать
И не один кумир снести до основанья
Пред тем, как видеть нам великое Созданье,
О ком со стонами привыкли мы мечтать.
Иные не сорвут покрова со Святыни,
И тем ваятелям, в беспомощной борьбе
С тобой чело и грудь калечащим себе,
Одна надежда есть, суровая Твердыня:
Что Смерть, парящая как солнце новых дней,
Цветам их мозга даст раскрыться перед ней!
КОНЕЦ ДНЯ
Под мертвенным и мутным сводом
Жизнь буйно пляшет и поет
Шумливым, дерзким хороводом.
Но лишь над краем дальних вод
Ночь сладострастная восстанет,
И даже голод утолен,
И даже стыд души не ранит,
Поэт мечтает: «Близок сон!
Мой ум и кости, в изнуреньи,
Покоя просят у богов.
Я, с сердцем полным привидений,
Улечься на спину готов
И завернуться в ваш покров,
Всеосвежающие тени!»
СОН МЕЧТАТЕЛЯ
Ты ведал ли, как я, отрадное томленье,
И был ли иногда ты прозван чудаком?
— Я умирал. Сплелись испуг и вожделенье
В душе мечтательной запутанным клубком.
Надежда и тоска, безмолвное смиренье…
Почти был пуст сосуд с безжалостным песком,
И горше и пьяней казался яд мученья.