Вардо – цыганский семейный дом на колёсах. Это повозка на конной тяге, отделанная резьбой и другими украшениями. Здесь хранится имущество семьи (см. главу 3). Вся семья спит в вардо, а в хорошую погоду может сооружаться и бендер для детей (цыганские палатки-шалаши). Цыгане считают, что ни рождение, ни смерть не должны осквернять дом. Роды проходят в бендерах, которые ставят в стороне от вардо; туда же помещают человека, находящегося при смерти. Ни один уважающий себя цыган не станет умирать на кровати в вардо.
Шалаш-бендер служит убежищем для цыганской семьи. Именно в бендерах цыгане рождаются и умирают. Фото Р. Бакленда
Подготовка к смерти проходит при участии самого умирающего. Из последних сил он помогает обмыть себя солёной водой и надеть на себя новые одежды. На женщин обычно надевают многочисленные юбки (предпочтение отдаётся пяти). Вокруг умирающего собираются члены его семьи, которые ведут себя как обычно: едят, пьют, разговаривают. Но когда человек умрёт, окружающие громко плачут и даже кричат, не скрывая своего горя. Это может продолжаться до поздней ночи, но обычно через какое-то время скорбные стенания сменяются песнями.
Тело умершего кладут в гроб вместе с украшениями и несколькими золотыми монетами. Могут положить и обычные вещи, принадлежавшие покойному, например нож и вилку, любимую трубку, скрипку. Во время похорон гроб окропляют пивом, вином или ромом, а позже над могилой совершают возлияние. После этого произносят фразу «Тутте сутте мишто» и опускают гроб в землю под музыку, исполняемую цыганскими музыкантами. Хоронят обычно в укромных местах, о которых знают только члены семьи покойного: в лесу, в поле и т. п. Обычно никаких признаков захоронения не оставляют, хотя могут посадить на могиле куст ежевики, чтобы её не оскверняли животные.
В прежние времена во многих районах Англии был распространён следующий обычай. Умершего главу семьи клали в его вардо вместе со всеми личными вещами и поджигали. Остальных членов семьи забирали к себе родственники. Нечто подобное, когда мёртвых хоронили со всем, что может им потребоваться в загробной жизни, можно найти в египетской и других древних культурах. Я помню, как в 1950 году компания Би-Би-Си показывала репортаж о таких похоронах цыгана. Я с удивлением услышал, что это был цыган по фамилии Бакленд, сожжённый вместе со своим вардо. Тогда же сказали, что подобное сожжение производится в последний раз. В наши дни, когда коллекционеры дают за вардо от восьмидесяти до ста тысяч долларов, никто, конечно, не станет их сжигать.
В разных регионах верования цыган разнятся, но всех их объединяют искренняя вера в привидения и нежелание связываться с мертвецами, присваивая себе их вещи. Именно поэтому, вероятно, вардо и сжигали: если нет дома и вещей, то $ мёртвого уже ничто не задержит на этом свете. Стараются не упоминать даже имени покойного, боясь вызвать его из царства мёртвых.
Одни цыгане не верят в загробную жизнь, другие, например немецкие цыгане, верят в перевоплощение: они считают, что душа трижды возвращается на землю и вселяется в разные тела, причём между воплощениями проходит пятьсот лет. Сербские цыгане верят в то, что после смерти будет такая же жизнь, только уже бесконечная.
Старая поговорка гласит: десять цыган – десять разных мнений. Но даже если один и тот же вопрос задать цыгану десять раз, всё равно получишь десять разных ответов. То же самое можно сказать и о цыганских верованиях – например, о том, что касается их представлений о жизни и смерти.
Цыганское слово для обозначения духа, или привидения, – «мулло». Этим же словом могут обозначаться и «живые мертвецы», то есть вампиры. Часто утверждается, что тот или иной цыган умер в результате чьих-то злых намерений. Став «мулло», покойный постарается выследить человека, повинного в его смерти. Тем не менее цыгане при необходимости могут спать на кладбище, так как считают, что вампирами могут стать только мёртвые цыгане. «Гауджо» («горд-жио» или «гаджо»), то есть нецыгане, такими духами не становятся, поэтому их можно не бояться. И ещё Тригг отмечает: сексуальная страсть может столь сильно овладеть «мулло», что женщина, к которой он её испытывает, может дойти до крайнего истощения (Trigg E. Gypsy Demons and Divinities. Seacaucus. NJ: Citadel, 1973). Он пишет: «Говорят, что в некоторых случаях вампиры возвращаются для того, чтобы вступить в половое сношение с женщиной, на которой им не позволяли жениться при жизни. Иногда вампир предлагает женщине сойти в могилу вместе с ним и провести остаток вечности вдвоём. В других случаях вампиры, женатые или нет, возвращаются для того, чтобы вступить в связь с женщиной по своему выбору. Встречаются девушки, которые верят, что у них был длительный роман с мужчиной, оказавшимся вампиром. Некоторые цыгане утверждают, что таких вампиров-любовников видят только те, с кем они вступают в половую связь».
В славянских странах цыгане верят в оборотней. Некоторые полагают, что оборотнем становится человек, который вёл особенно дурной образ жизни. Другие же считают, что в оборотня превращается жертва вампира, сосавшего его кровь; такая жертва постепенно теряет способность говорить и ночью превращается в волка, который служит своему хозяину-злодею.
«Джаллин а дром» (странствие по дороге)
Как было сказано выше, начиная по меньшей мере с XV века цыган отождествляли с ведьмами и колдунами. И цыгане, из желания добыть себе пропитание, нередко поддерживали убеждения в том, что они обладают какими-то тайными оккультными знаниями. Это оборачивалось большими неприятностями для них, особенно в тех регионах, где местные жители считали, что цыгане якобы вступили в сделку с дьяволом. Например, кто-нибудь, увидев, как цыган дрессирует собаку, ходящую на задних лапах, мог решить, что это бес у него в услужении.
Клебер высказывает здравую мысль, предполагая, что цыган стали отождествлять с ведьмами и колдунами, исходя из распространённых в те времена представлений о шабашах ведьм. Считалось, что такие шабаши проводятся в лесах или на перекрёстках дорог. И вот какие-нибудь сельские жители посреди ночи натыкаются на группу цыган, которые разбили лагерь на лесной поляне или на перекрёстке дорог, они едят и пьют под «странную» музыку. Деревенским жителям, которые со страхом идут по ночному лесу, цыгане у костра вполне могли показаться настоящими ведьмами и колдунами, собравшимися на шабаш. Клебер, анализируя цыганские песни и танцы, утверждает, что их можно сравнить с музыкой и танцами ведьм. Он цитирует Де Ланкра (De Lancre. Tableau de 1'Inconstance des Mauvais Anges, 1613): «…звуки скрипок, труб и бубнов сливались в великой гармонии, принося собравшимся великое удовольствие и великую радость…» – и комментирует: «Трудно осуждать меня за желание сравнить это с классическими танцами гитан (испанских цыган), которые до сих пор кажутся сторонним наблюдателям высшим воплощением чувственного удовольствия» (The Gypsies, 1967).
Без сомнения, образ жизни и верования цыган во многом совпадают со всеобщим представлением о ведьмах. Ведьмам, например, приписывается знание трав. Цыгане также этим отличаются. Благодаря кочевому образу жизни они познакомились со всеми травами и дикими цветами просёлочных дорог и лесных троп. Они собирали лекарственные растения для исцеления своих собратьев, а затем продавали их нуждающимся местным жителям как волшебные зелья. Они так же близко соприкоснулись с природой, как и ведьмы, и вполне может быть так, что поклоняются тем же силам, только под другими названиями.
Цыганская девочка сидит на ступенях своего вардо рядом с деревянной подставкой для цветов, которые цыгане продают гауджо.
(Фотография сделана в лагере Босуэллов у Локс-Боттом, Орпингтон, Кент, Англия, в октябре 1912 г.)
Цыгане на «атчин-тане», или месте для стоянки. Это племя галицийских цыган,
искусных работников по металлу, особенно по меди. (Фотография сделана в Курсале, Саузенд-он-си, Эссекс, Англия, в июне 1914 г.)
Смиты и Кэри делают прищепки для белья и сушат траву. Эти семьи странствовали в повозках с округлой крышей (слева) и в качестве
дополнительных помещений устанавливали бендеры (справа). (Из собрания Скотта Макфая, Локс-Боттом, Орпингтон, Кент, Англия.)
На жизнь можно зарабатывать заточкой ножей и ножниц. Здесь изображён Чарли (Моти) Ловелл, готовый заняться этим делом. За ним расположен маленький бендер, используемый в качестве дополнительного жилого места в цыганском лагере. (Фотография сделана близ Ллангевни, Гвиннед, Уэльс, в 1914 г.)
Сожжение вардо Элен Шевлин после её смерти в 1933 году. Внутрь положили все её принадлежности; таким образом она полностью закончила своё существование.
Её родственники и друзья больше не будут упоминать её имени
Фотография ярмарки Броу-Хилл в Йоркшире, Уэстморленд, Англия, сделанная в 1913 году. Это одно из регулярных мест встречи кочевников. Ярмарка в Эпплби, проводимая поблизости, считается наиболее старой, крупной и известной из таких ярмарок. В это и другие подобные места стекаются цыгане со всей Великобритании
Это прекрасное вардо служило домом Джорджу, Берти, Роди (урождённой Уэнрайт) и Джиму Херон. Оно богато украшено резьбой (Фотография сделана к Камберленде, Англия, в 1911 г.)
Сооружение шалаша-бендера (см. главу 15). Временное жилище сооружается из веток орешника. За бендером стоит вардо с округлой крышей, в которой цыганская семья переезжает с места на место. (Фотография сделана близ Карнарвона, Гвиннед, Уэльс, в 1914 г.)
Цыганка-мать стирает одежду перед шалашом-бендером
Оми и Леви Кэри со своим сыном Гарри делают «кипси» (корзины) и улья на продажу. (Фотография сделана близ Севеноукс, Кент, Англия.)
Цыганки-ракли (девушки). Они помогают женщинам в повседневных делах, а также приглядывают за «чавви» (детьми). (Фотография сделана в Биркенхеде в 1911 г.)
Сожжение повозки старого цыгана после его смерти. Этот обычай больше не практикуется, поскольку коллекционеры дают за вардо до 100 000 фунтов стерлингов