Александр Якулов
В описании, в общем-то, все верно, не придерешься… Кроме одного… Артист, еще при жизни заслуживший звание «цыганский Паганини»… не был цыганом. Но… остался в памяти людей великим цыганским скрипачом.
Судьба его заслуживает того, чтобы я впервые на этих страницах отступил от обозначенных в предисловии правил.
Пресса не баловала его вниманием, лишь в последние годы жизни Александр Яковлевич дал несколько интервью, выдержки из которых в виде короткого монолога перед вами[37].
Родился я в Москве в 1927 году… Мои родители были юристами. Отец считался крупным политическим деятелем.
Мой дядя Георгий Якулов был известным художником и скульптором. Его мастерская в «булгаковском» доме на Большой Садовой, 10 была центром богемной жизни Москвы двадцатых. Именно там Сергей Есенин впервые увидел Айседору Дункан. Но меня к живописи не тянуло, я с детства полюбил музыку. Во всем «виноват» петербургский адвокат Борис Клорен. Как-то он приехал к нам в гости и повел меня, пятилетнего, в Большой театр. Давали оперу «Лакме» Делиба. Услышанное и увиденное меня потрясло. Я целыми днями только и делал что распевал, после чего родители купили мне маленькую скрипочку. Так с пяти лет не расстаюсь с ней по сей день. Потом были музыкальная школа, Гнесинка, Московская консерватория, которую окончил в 1949-м.
Сразу после окончания консерватории меня репрессировали. Мне инкриминировали преклонение перед Западом. А я, кроме скрипки, еще и на аккордеоне играл, что во многом усугубило мою «вину». В частности, за исполнение «Каравана» Дюка Эллингтона давали пять лет. Мне же «за идеологическое расхождение с линией ЦК ВКП(б) в области искусства, проявление изменнических настроений» влепили 10 лет и отправили в Особлаг № 4 – на шахты под Джезказганом.
Там я работал в забое. А когда мой консерваторский профессор Абрам Ильич Ямпольский прислал в лагерь скрипку, стал ходить по баракам и играть. Так как основным контингентом там была интеллигенция, исполнял классику. Особенно просили «Чакону» Баха. Помню, как-то пригнали большую группу бандеровцев, и они попросили сыграть что-нибудь украинское. Когда моя скрипка запела «Повий витрэ на Украини, дэ покинув я дивчину…», они зарыдали. Потом все пошли к начальнику лагеря и сказали: «Если вы Сашку Якулова не переведете из шахты, мы их завтра все остановим, нам терять нечего». На следующий день меня перевели в зону.
Так продолжалось пять лет. Когда умер Сталин, я вышел на свободу. В лагере тоже были цыгане, и я очень полюбил их мелодии. Если отбросить в сторону излишнюю скромность, скажу: как я играю цыганскую музыку, не играет никто. Почему? Потому что делаю это на классической основе. Цыганскую музыку нужно исполнять с такой же отдачей и темпераментом, как если бы это был Бах, Барток, Лист… Тогда эта музыка поднимается на недосягаемую высоту. Порой слушаешь иного музыканта и понимаешь – халтура, нет души. Просто ему отдать нечего. То, что меня называют «цыганским Паганини», очень лестно. Значит, народ чувствует мою отдачу. Забери у меня музыку – умру. Настоящая музыка – душа человека…Генрих Бёлль написал новеллу «Бах в одиночной камере», основываясь на событиях, связанных с годами, проведенными мной в тюрьме. Роскошный фильм снял обо мне Артем Боровик. Очень грустный фильм. Грустную песню обо мне написал и Александр. Да и Окуджава посвятил мне песню, по которой потом сняли фильм. Там были такие строчки: «…На какой-то деревяшке, на каких-то жильных струнах друг мой Сашка душу мне перевернул…»[38]
У Володи Высоцкого в записи к стихотворению «Кони» играет моя скрипка. Кстати, этой моей скрипке 350 лет и сделал ее мастер по имени Амати.
Никакой я не цыган, хотя два моих сына от цыганских матерей. Вся моя родня – на Армянском кладбище Москвы. Две страны я люблю больше всего в мире – это далекая от Европы Австралия и очень близкая моему сердцу Армения – родина моих предков и магнит для всех живущих на свете армян. Правда, моя первая жена была венгерская цыганка, вторая – румынская цыганка. И я двадцать лет проработал в цыганском театре «Ромэн» музыкальным руководителем. Так что я ветеран цыганского театра. Вот вам и цыганский барон…
Мне не довелось быть знакомым с великим скрипачом, но в 2003 году я слышал его «живую» игру в концерте Александра Новикова.
Скрипка Якулова звучала в песне «Маэстро», посвященной шансонье «цыганскому Паганини». От Якулова исходили волны мощной, теплой энергии. Чувствовалось, что перед нами настоящий аристократ духа.
Несколько лет спустя, в 2007-м, его не стало.
Владимир Высоцкий, Александр Якулов и Эдвард Радзинский. 1970-е
Случается, щелкая пультом в поисках интересной программы, я наталкиваюсь на старые фильмы: «Опасные гастроли», «Поздняя любовь», «О бедном гусаре замолвите слово…», которые видел, кажется, десятки раз. Но я не спешу переключать, потому что мне всегда хочется дождаться эпизода, где появится (пусть и на заднем плане) великий музыкант с печальными глазами и зазвучит пронзительно его старинная скрипка.
Цыганская легенда
О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Цыганская песня немыслима без скрипки, бубна и, конечно, гитары.
К сожалению, с каждым годом подлинных мастеров, тонко чувствующих и понимающих «подругу семиструнную», становится все меньше. Один из тех, кого уже при жизни стали называть «легендой цыганской музыки», – русский самородок, блистательный гитарист мирового уровня, композитор и исполнитель, заслуженный артист России Александр Александрович Колпаков.
Гитарист-виртуоз Александр Колпаков. 1980-е
Я родился в 1943 году в Бузулуке в большой цыганской семье. Мои предки с незапамятных пор считались знатоками лошадей, не конокрадами, а именно знатоками. По-цыгански даже есть такое выражение: «отец лошадей». Такого человека любая лошадь слушается, он просто берет ее за узду – и всё.
До 1956 года наша семья жила на Поволжье, но не кочевала, мы сэрвы – оседлые цыгане. Хотя в таборах мне бывать приходилось и не скрою, таборная жизнь была мне по душе. По вечерам собирались у костра, пели, танцевали…
В 11 лет впервые взял в руки гитару и через два месяца уже стал играть. Но серьезно стал подходить к музыке, когда попал в ансамбль Константина Волшанинова, выходца из знаменитой цыганской династии. Это была для меня настоящая школа, три года я с ними работал, объездили весь Советский Союз. Вообще цыганских ансамблей в послевоенное время было немного, но все они были известны и популярны и собирали полные залы: Николая Жемчужного, Асманова, Дальского, Васи Коржова…
А как забыть Ваву Полякова? Гитариста Валерьяна Егоровича Полякова (1907–1967), сына знаменитого хоревода и музыканта. Его отец, Егор Алексеевич, с детства приобщил сына к лучшим традициям соколовской гитары. Игра юного Валерьяна очень нравилась Сергею Есенину.
У него была поразительная черта: доведя исполнение какой-либо пьесы до высшего совершенства, он вообще переставал ее исполнять и брался за другую. Это имело, понятно, тяжкие последствия: сохранилось всего несколько грамзаписей Вавы. В театре «Ромэн» были грамотные музыканты – Ром-Лебедев, Мелешко, Русанов… Но только Ваву Полякова наши гитаристы называли «цыганский бог»! Безусловно, были исполнители гораздо техничнее его, но у него было волшебство! Они играли вчетвером – Поляков, Ром-Лебедев, Мелешко и Русанов. Первые двое играли на кварт-гитарах, а Мелешко и Русанов – на больших. Все они были как бы аранжировщики, каждый свою партию вел. Причем если один вел тему басовой партии, то другой – на дискантах. Сыгранность потрясающая! Это было действительно красиво. Я в то время только начинал играть и, конечно, постоянно впитывал, учился у мастеров. Эта школа здорово пригодилась, когда я начал работать с Николаем Алексеевичем Сличенко.
Валериан Поляков
Не скрою, это было невероятно сложно, ведь он все время импровизирует. Лучшие музыканты не могли аккомпанировать ему. Я поначалу тоже мучился, у меня даже сосуд лопнул, когда первый концерт был, но потом я разгадал его «загадку».
Одним из лучших мастеров игры на семиструнной гитаре я бы назвал еще Владимира Лиманского, это родной дядя моей супруги Ларисы Колпаковой. Его все цыгане знали под именем Авая.
Он мог бесконечно фантазировать, по-разному украшать мелодию гармониями. К сожалению, его записей не сохранилось. Много лет назад мне довелось побывать на Всемирном цыганском фестивале, там я увидел и услышал искусство кочевников со всего света и понял, что все мы по-своему интересные, но очень разные. Венгерские цыгане – своя музыка, я ее так и не понял до конца, у них, как и у нас, есть свои секреты. Румынские цыгане – свой почерк, свой характер. Испанские цыгане очень талантливо играют фламенко! Вообще там, где цыгане живут, там у них и появляется самобытная культура. В 1990 году я создал свою группу Kolpakov Trio, с которой объездил полмира и записал несколько дисков. Участниками коллектива были многие музыканты, в том числе моя дочь Людмила и племянник Вадим Колпаков, которого я искренне считаю наследником моего искусства. Он очень одаренный парень, с пятнадцати лет я занимался с ним по многу часов в день, и вскоре мы на пару уже аккомпанировали самому Сличенко. Он восемь лет проработал в «Ромэне», а в 1999 году в составе Kolpakov Trio приехал впервые с гастролями в США. Принимали нас необыкновенно, не просто тепло, а горячо! Несколько лет спустя нас пригласила для совместного проекта американская группа Talisman. Вместе мы записали диск «Посвящение Стеше», той самой Стеше, что была солисткой первого соколовского хора. С этой программой проехали по стране с концертами-лекциями, выступали в разных университетах, даже в Гарварде, пели и рассказывали о цыганской культуре. После этого проекта моего любимого племянника пригласили на работу в США, где он живет и сейчас. В 2004 году Вадим создал собственную группу, которую назвал