— Добрый вечер. Я подумал, что к вечеру вы как раз нагуляете аппетит. Кажется, венгерской кухни вам пока довольно, так что я распорядился приготовить что-нибудь турецкое. Вроде как для поддержания общего стиля. Вы же любите кебаб? Хм-м-м, если это кебаб, — Ловаш приоткрывает крышку над блюдом, рассматривая кусочки мяса в окружении тушёных овощей. — Мне кажется, выглядит аппетитно.
— Из-за красного соуса?
— Просто если верить моей памяти о тех временах, когда я ещё ел что-то подобное.
Хотя в одном из углов замер в ожидании официант — в белом кителе, с полотенцем через руку — Батори самолично откупоривает бутылку бикавера и наливает в бокалы, а затем наполняет «кебабом» тарелку и пододвигает мисочки с кусочками питы и густым кислым йогуртом.
— Это было, наверное, ещё при Матьяше Корвине, — усмехаюсь я. Вот так просто: мне не приходится придумывать хитростей, слова сами вскакивают ко мне на язык. Наверное, потому, что я много об этом думала.
— Ну, да. Именно при нём. Последнем рыцаре Венгрии.
Батори снова усаживается, выцепив со стола свой бокал.
— Серьёзно? А вы служили при его дворе? Видели его?
— Видел и служил.
— И какой он? Похож на то, как его изобразили в сериале?
— Ну, начнём с того, что юный Сечени Карой, хоть и в родстве с Королём Вороном, внешне на него совсем не похож. Ни лицом, ни тем более жутким париком, который на него нацепили. Вообще у Матьяша волосы были только чуть светлее моих. И он умел улыбаться. Правда, у него не хватало зубов уже к тридцати годам, двух или трёх. Кажется, в турнирах выбили.
— Не знаю. Мне показалось, что получилось очень похоже на портреты. Он на всех серьёзный и блондин, — мясо, как бы оно ни называлось, приготовлено отменно, и у меня просыпается аппетит.
— Просто тогда была мода на золотистые волосы. Некоторые щёголи даже нарочно красились. Но чаще художники рисовали нужный цвет без дополнительных хлопот со стороны клиента, чтобы польстить. Довольный заказчик лучше платит. Когда рисовали меня, художник превзошёл самого себя в лести и хитрости. Волосы нарисовал почти такими же тёмными, как есть, но придал им золотистый блеск. В результате меня можно было узнать, в отличие от многих моих знакомых, и в то же время выглядело… модно, — Ловаш с удовольствием смеётся. — У меня была такая смешная чёлка. Мне удивительно не шло, но я тогда только и думал о том, чтобы быть в тренде. Подвивался, носил корсет, чтобы талия казалась тоньше — а, нет, корсет был позже. Я всегда, признаться, был жертвой моды. Если вспомнить двор Матьяша, по крайней мере, в отличие от многих других, с распущенными волосами я не выглядел, как полуощипанная индюшка. Кстати, замечательно выглядите. Особенно с учётом того, как было днём.
— Да ну, вы меня не видели днём.
— С моим жизненным опытом можно не смотреть нарочно и всё равно иметь представление. Что насчёт ваших занятий, вернётесь к ним завтра или решили устроить себе каникулы? — Батори вновь наполняет наши бокалы. Не понимаю, как я успела так быстро всё выпить. Надо поосторожнее, бикавер — довольно крепкое вино, а завтра рабочий день. Да и сегодня мне ещё каким-то образом до постели добираться.
— Да зачем они мне? Фильмы без перевода смотреть на французском? Читать Толстого? Он мне и на галицианском не нравился. Мы в лицее читали про какую-то проститутку Катюшу, и все оборачивались на меня и хихикали только потому, что у неё отец тоже был цыган.
— Они нужны вам, потому что мне нужна образованная названая дочь. У меня на неё планы. Не скажу, чтобы грандиозные, но серьёзные — да. Так что давайте условимся, сейчас, в связи с семейными обстоятельствами и особенно выкрутасами Ладислава, вы отдыхаете. Но не больше двух месяцев, потом втягиваетесь обратно в работу. Я имею в виду, работу над собой и своим будущим. Мы договорились? — император перегибается через стол, чтобы поправить цветок, почти выпавший из-за уха. Мне удаётся подавить желание прикрыть глаза, чтобы лучше прочувствовать его прикосновение. На самом деле, это Кристо раздразнил меня накануне. Я так думаю.
— Вам нравился Матьяш? Как король? В учебнике он весь такой… здоровский.
— Ну, для своего времени, он, несомненно, был блистательным правителем. За тридцать лет на троне он обеспечил Венгрии такой прорыв вперёд, который другой монарх не сумел бы и за шестьдесят. Во многом я на него стараюсь равняться.
— Ой, только не в военных походах, пожалуйста.
— Я уже очень давно не люблю войн. Я же рассказывал вам об Ашоке…
— Да. Я тоже не люблю, когда война, — «кебаб» в тарелке закончился, и я бездумно макаю питу в йогурт кусок за куском.
— Добавки?
— Нет, спасибо.
— Уложить вас спать?
— Бросьте. То, что все цыгане во дворце шепчутся теперь о нашей с вами любовной связи, не повод вести себя так, словно связь действительно существует.
— Ничего себе! Кристо так громко кричал о своих подозрениях? Не очень на него похоже.
— Того, что я теперь живу во дворце, а он — нет, вполне достаточно, я думаю.
— Вас мучают эти сплетни? Удивительно, мне удавалось скрывать самые настоящие и очень скандальные связи. И вот теперь меня уличают в том, чего не было, именно тогда, когда я себя держу в рамках дозволенного.
— Ну, сначала вы работаете на репутацию, потом репутация работает на вас. Когда вокруг вас бегает столько бастардов, как-то само собой в голову лезет, что вы их не в капусте находите, — кажется, я начинаю болтать лишнее. Стоп. Завязывай, Лиляна. Я пытаюсь встать из-за стола, но ноги слушаются не очень хорошо. Ловаш наблюдает с интересом.
— Если вы не хотите ни чтобы я отнёс вас, ни чтобы ложем вам стал дубовый паркет, что, конечно, шикарно, но не очень удобно, рекомендую туфли снять. Вот увидите, насколько легче без каблуков. Мне в своё время очень мешало после попоек то, что у меня каблуки были приделаны к длиннющим сапогам. Их так просто не снимешь и не пойдёшь, элегантно помахивая ими в руках.
Воспользовавшись этим нехитрым советом, я сумела добраться до покоев, потеряв вместо достоинства одну только лилию где-то по пути.
В какой-то момент мне показалось, что под подушкой опять лежит конверт, и я покрылась холодным потом. Но это была всего лишь шоколадка.
***
Говорят, что жил под Стрыем один цыган. Был уже очень старый, ходил осторожно и сидел аккуратно. А за два дня до Вешнего Юрья вдруг сказал: «Смерть моя пришла». Вскочил и стал танцевать, как мальчик.
Успел минуты две.
Глава VIII. «Господь дал ума, дьявол — хитрости». Цыганская народная поговорка
Na košen, romale, dosta si droma.
Ничто так не отрезвляет, как хорошее, острое похмелье, и благодарение Богу, что мне довольно двух бокалов вина для его прихода. В конце концов, только к лучшему, что Кристо и тётя Дина далеко от меня, раз уж я правда так опасна. Сначала надо себя разминировать.
Но как же мне уже тошно от стен! Хоть головой о них бейся.
Коробку с пуговицами, принесённую курьером, часовой положил на тумбочку, и я прихватываю её с собой, отправляясь в кабинет. Хорошо, однако, что моя очередь сидеть с Шаньи только завтра. При всей любви к маленькому принцу, последнее, чего хочется с похмелья — послушать звонкий детский голосок и поучаствовать в невинных детских забавах. Бр-р-р.
Куда удобнее было бы записать соображения на бумагу или набить их в компьютер, но Тот обязательно сунет нос в любые записи, я уверена. Поэтому мне приходится, чтобы сосредоточиться, прибегнуть к старому доброму средству: пасьянсу из пуговиц. Благо, как изволил сообщить секретарь, сегодня никаких бумаг на подпись нет.
Объявить себе каникулы я пока не решилась и просто отменила занятия ещё раз.
— Господин Балог, — добавляю я в селектор, сумев не без скрежета в голове составить примерный распорядок дня на сегодня. — Принесите мне, пожалуйста, два кофе и проследите, чтобы до часу дня меня никто не беспокоил.
— Господин Коварж тоже? — осторожно спрашивает секретарь.
— Господин Коварж особенно.
Если бы можно было так же легко отгородиться от Тота и Батори, жизнь стала бы более-менее сносной. Но — увы.
Немного умилостивив организм первой чашкой кофе, я раскладываю пуговицы на столе, пока что просто рядами, чтобы видеть их все.
Самое большое искушение — вычислить цепочку, по которой до Кристо дошла такая пикантная информация, как мой ритуальный брак с Ловашем Батори и то, что мы оба являемся «жрецами» (никак не могу воспринимать подобный титул серьёзно — ведь мы при этом никаким богам не поклоняемся!). Однако на самом деле источник сведений моего мужа — настоящего мужа — вопрос даже не второстепенный. Гораздо важнее мысль, на которую он умудрился навести меня в ночь нашей ссоры. Точнее, не мысль, а осознание уже известного факта. Вампиры тоже могут быть жрецами. Я раньше знала из упырей-жрецов только императора. Но никто и никогда не говорил мне, что он — единственный в своём роде или совершил совмещением этих двух ролей нечто невозможное.
Мои пальцы сами передвигают разноцветные кружочки из пластика, дерева и металла, складывая их в мозаику. Не знаю, чем такое объяснить, но пуговичный пасьянс действительно помогает мне рассуждать более связно и, главное, запоминать всё, что надумала.
Если сначала я полагала, что парни в масках просто как-то особенно проработали вампирскую магию, то теперь мне чудится за их впечатляющим даром пения совсем другое. Жрецы, посвятившие себя одной сущности, как правило, получают в результате посвящения и ровно один дар — один, да, но очень сильный. Иногда почти бесполезный, как, например, у моего покойного знакомого Марчина Твардовского-Бялыляса (как там его голова в огороде, кстати?). Он притягивал к себе ключи от тайн. Что сделало его, с одной стороны, весьма информированным ходячим мертвецом, а с другой — не приносило никакой особенной выгоды. У монахов ордена птички есть две чудесные способности: петь хором и обрывать узы крови. Но поскольку второе они делают (я чуть встряхиваю браслетом на правой руке) с помощью артефакта, то дар как-то вертится именно вокруг первой способности.